Всё будет о’кей, ребятки.
(книга «Больше, чем тире»)
Чем отличается общий инструктаж от ротного? Правильно – ничем. Вот разве, что помещение другое, да участников инструктажа – как инструктирующих, так и инструктируемых – побольше. Да вот ещё гротеск с гиперболой обретают черты ещё большего стратегизма и эксцентричной эмоциональности. Не верите? Так слушайте.
Общий инструктаж всех курсантов второго курса проходил в зрительном зале училищного клуба на фоне весьма оптимистичного настроения, вызванного завершением летней экзаменационной сессии - буквально за несколько дней перед летним отпуском. Всем оставалось сдать по последнему экзамену. На сцене в президиуме во главе с первым заместителем начальника училища капитаном 1 ранга Романом Ивановичем Дворецковым также восседали капитан 1ранга Матвеев - зам начальника училища по учебной части, замполит училища, начальники всех трех факультетов, а также начальник и преподаватели кафедры кораблевождения.
В качестве аперитива был зачитан приказ начальника училища о дальнем походе и закреплении за каждым взводом отдельного преподавателя кораблевождения. Дворецков произносил фамилию очередного офицера, а тот вставал с места и, со смущённой улыбкой делал странное движение головой, которое никак не напоминало ни поклона, ни согласительного кивка – необычная эволюция головы вперёд, при этом нижняя челюсть тоже слегка выпячивалась вперёд.
К нашему взводу прикрепили капитана 2 ранга Инчина. Невысокий коренастый офицер с жесткой щёткой черных усиков на верхней губе. На окружающий мир он всегда смотрел с каким-то недобрым и нехорошим прищуром, словно вечно кого-то выискивал при ярком освещении. От него веяло какой-то неприятной надменностью, мол, навязали вас тут всех на мою голову – вот и возись теперь тут с вами. Он не брезговал подшучивать и подтрунивать над курсантами, правда, выходило это не всегда элегантно и остроумно. Часто его шутки были, что называется – «острием бревна»: старыми, бородатыми, не совсем удачными и неуместными. И если принять во внимание, что Инчин к тому же обладал дребезжащим фальцетом, то картина представлялась ещё грустней и печальней. Про Инчина ходили всякие слухи о его странностях, одной из которых была богатая коллекция различных презервативов, которые он приобретал в ежегодных дальних походах. Своей необычной коллекцией он гордился и даже хвастался ею как перед офицерами, так и перед курсантами. И, действительно – весьма странное хобби, сравнимое разве что, с коллекционированием бутылок с водкой – у нормального мужика ни первое, ни второе коллекционированию не поддаётся в принципе! Но, как штурман, навигатор и астроном он был спецом, пускай, немного занудным и щепетильным. Второй взвод не был удивлён, что в наставники назначили именно капитана 2 ранга Инчина – все практические занятия по работе с астрономическими таблицами в течение всего учебного года проводились именно им, и ему удалось обучить курсантов до такой степени, что задачки по астрономической навигации те вычисляли не только быстро, но даже научились ловко подгонять решение под ответ, так сказать, решали задачу методом от противного: зная координаты корабля, вывести значения замеров секстанта...
После представления офицеров-наставников капитан 1 ранга Дворецков приступил к общему описанию, что есть такое - дальний поход, и что ожидает курсанта в этом походе. Откровенно говоря, курсанты ожидали этакого утомительного официозного монолога с зачитыванием сухих статей из корабельного устава и скучных оргприказов. На самом же деле, инструктаж более походил на творческую встречу деятелей Мельпомены с благодарными зрителями, нежели на служебное совещание в расширенном составе, и его разительное отличие от других подобных мероприятий указывало на особенность и неординарность предстоящей морской практики - настоящий переход вокруг Европы. Лёгкое волнение перед неизвестным уже давно шелестело по курсантским рядам в зрительном зале. Дворецков объявил, что сразу же после летней экзаменационной сессии курсанты первого и второго факультета отправятся в дальний поход на учебном корабле «Перекоп», который из Кронштадта зайдёт город Балтийск, где на его борт погрузятся калининградские курсанты, и далее пойдёт вокруг Европы в город Севастополь с деловым заходом в Ливию. Он ещё хотел сказать что-то важное и одобряющее, но тут его отвлек капитан 1 ранга Матвеев, подсовывая какой-то листок. Прочитав протянутое, Дворецков негромко кашлянул в микрофон и с лёгким сожалением сказал, что он слегка ошибся – корабль с курсантами осуществит деловой заход не в африканский порт, а в немецкий – в порт Варнемюнде, что неподалёку от Ростока в ГДР, и в самом начале практики. Оживившиеся было ранее курсанты первого и второго факультета, слегка приуныли и погрустнели. И не мудрено. Ведь по рассказам наших предшественников, заходы в порты стран так называемого социалистического лагеря не отличались особой экзотикой и не сулили ничего интересного. Хотя, бывали и исключения. Ну, вот, к примеру, вот такая история приключилась с одним из курсантов в 1984 году, когда ук «Перекоп» зашёл в порт Варнемюнде. Перед походом, проинструктированные политработниками курсанты, набрали с собой кучу значков и стопки открыток с изображением В. И. Ленина и другой подобной тематикой, чтобы осуществлять так сказать «фройндшафтский гешефт».
Местные жители, которые имели свободный доступ к причалу, где был ошвартован «Перекоп», с интересом разглядывали необычно большой для здешних мест военный корабль. Они фотографировались на фоне корабля, махали курсантам руками и что-то радостно кричали на своём местном диалекте. Были там и группы местных мальчишек, надоедливых и шумных, как воробьи. Они громко кричали, махали какими-то прокламациями и, как торгаши на турецком рынке, жестами зазывали к себе курсантов, смотревших на всё это с высоты восьмой астрономической палубы. Первый же сход курсантов на берег обернулся громким скандалом локального масштаба.
Немецкие мальчишки тут же обступили пришельцев из далёкой и таинственной страны Советов. А один из курсантов, следуя заветам училищных замполитов, тут же у причала решил одарить местную пацанву сувенирами, идейно выдержанных в стиле любви к вождю мирового пролетариата. Мальчишки совсем вяло и возмутительным равнодушием разглядывали полулысую голову с бородой на подаренных им значках, потом, выяснив, кто же это такой на самом деле, тут же бесцеремонно отправили «дедушку Ленина» в воду с единственным словом «найн».
- Что ж вам надо, сироты? – искренне пожалел несчастных детей наш курсант.
Один мальчишка, что был постарше, ткнул пальцем в часы "Электроника-5" на руке курсанта. Это был тогда самый писк советской моды - часы только-только появились в Советском Союзе.
- Найн! – гордо отвечал идейно подкованный курсант, - ихь нихьт эксчейндж!
Часы «Электроника-5» были гораздо дороже даже килограмма агитационных значков и центнера открыток с Ильичём.
При слове «эксчейндж», мальчишки заметно возбудились, и даже пришли в дикий восторг от услышанного заклинания! И тут же перед носом оторопевшего курсанта заколыхалось несколько порнографических журналов, бликуя на солнце атласными страницами с весьма пикантными фотографиями. Курсант понял, что его вербуют прямо возле родного корабля, и крикнул одному из мальчишек, наиболее активно дразнившего «руссо-туристо-облико-морале» богомерзким изданием
- Ах! Ты ж гитлер-югенд сраный!
- Найн, - обиделся малолетний распространитель откровенной непотребщины, - Ихь бин кайн гитлер-юнге! Ихь либе Тельман!
- Какой, нахрен, ты ливер? Какой, к чёрту, Тельман? – орал оскорбившийся идеологически подкованный курсант, - ты гитлер-югенд и есть!..
Не известно, чем бы закончилась эта идеологическая дискуссия, но только молниеносная реакция друзей курсанта позволила затушить разгоравшийся международный конфликт, неминуемо приведший бы к ситуации, который древние латиняне называют «casus belli». Они подхватили своего разбушевавшегося товарища и буквально на руках вынесли с причала в мирно дремавший город – остыть, освежиться и отвлечься…
- А вот курсантам третьего факультета повезло более значительно, - в чайную ложку дёгтя Роман Иванович Дворецков добавил большую бочку мёда, - им предстоит «возвращать» корабль «Перекоп»: совершат переход из Севастополя обратно в Балтийск с заходом в Бизерту.
- Бизерта, Бизерта, - приятным шелестом осенней листвы пронеслось по рядам третьего факультета, - это же – Тунис! Африка! И заход не в начале или конце похода, а по миттель-шпангоуту – в середине похода – самый цинус! Вот так свезло! – проносилось в головах победное и бравурное.
И не спроста. Пару лет назад, после КМБ лысые курсанты-первокурсники из палаток переселились в спальный корпус на третий этаж, который освободили курсанты бывшего четвёртого курса, переехавшие уже в общагу пятаков. После себя 34-я рота оставила курсантам 31-й роты не только пустые кубрики со скелетами армейских коек и серыми баночками, но и роскошную ленинскую комнату, в которой стены были украшены стендами «этапов большого пути» роты – с первого по четвёртый курс. Вот на одном из стендов, посвященному второму году обучения, внимание новобранцев привлекли фотографии из дальнего похода с подписями: «Перекоп» на стоянке в Бизерте (Тунис) и фотография знаменитого разводного моста. Тогда все с придыханием разглядывали несколько эффектных фотографий, читали подписи под ними и мечтали о будущем своем дальнем походе. И вот спустя всего два года их мечты, кажется, сбываются – тоже зайдут в этот тунисский порт.
- Поход запланирован на октябрь, - продолжал Роман Иванович, недобро сверкая глазами и плотоядно улыбаясь всем сидящим в партере, - а в это время года, как известно, Средиземноморье не отличается тихим нравом. Так что всласть и по-взрослому «наштормуетесь». Готовьтесь!..
После этих слов первого зама ягодицы второкурсников третьего факультета невольно сжались в кулаки - все тут же принялись морально готовиться «штормовать по-взрослому».
Затем слово взял капитан 1 ранга Матвеев, зам начальника училища по учебной части:
- Товарищи курсанты третьего факультета! По программе обучения на втором курсе предусмотрена обязательная корабельная практика. Напоминаю, что именно после дальнего похода курсант имеет право быть переведённым на третий курс. Ввиду сложившихся обстоятельств курсанты третьего факультета вынуждены идти в море лишь в октябре, тем самым закрывая задолженность второго курса. Но, чтобы соблюсти все нормы приличия и субординация, вам разрешается по завершении летней экзаменационной сессии нашить себе третью галочку. Таким образом, вы у нас будете числиться третьекурсниками в кредит. И пока ваши коллеги первого и второго факультета будут практиковаться в море, вы будете прохлаждаться в отпуске и усиленно готовиться морально и физически к своему дальнему походу.
После такого бухгалтерского вступления, зам начальника училища по учебной части перешёл к рассказам о различных ситуациях, с которыми могут и должны столкнуться курсанты на корабле в дальнем походе. О возможных опасностях, подстерегающих юных мореходов в каждом проливе, а также о некоторых нюансах настоящей корабельной жизни, которые могут осложнить жизнь не только курсанту лично и экипажу корабля в целом, но и привести к неприятному дипломатическому казусу.
У всех ещё был на памяти неприятный инцидент, когда в проливе Босфор наш учебный корабль «Хасан» разрезал пополам на две неравные части местный турецкий ракетный катер «Meltem». То утро 24 сентября 1985 года в проливе выдалось весьма туманным, и наш корабль шёл черепашьей скоростью по проливу с соблюдением всех предосторожностей и с обязательной подачей специальных звуковых сигналов. А турки на своем катере пёрли в густом тумане, не обращая никакого внимания на тревожные туманные гудки, эпизодически раздававшиеся с борта ук «Хасан», и на скорости в десять узлов всё-таки умудрились налететь на наш корабль. Налетели, да и в прямом смысле - убились об него.
При этом инциденте погибло пять турецких моряков, но тринадцать человек удалось спасти именно экипажу нашего корабля. Нашему кораблю после этого штаб ВМФ запретил идти вокруг Европы и дальний поход был окончательно испорчен и смазан – курсантов целый месяц катали по кругу в Чёрном море. Командиру корабля за то происшествие на всякий случай на год отсрочили поступление в Академию ВМФ, а водолазов, которые спасли троих турок, заблокированных в оставшемся на плаву в носовом отсеке, представили к наградам, да так и не наградили по идейно-политическим соображениям. В военно-морских училищах эту ситуацию разбирали на занятиях по штурманской подготовке в разделе: «Как делать не надо», а сам ук «Хасан» отныне на флоте стали называть «Турецким комсомольцем».
В качестве другого примера неприятного дипломатического казуса капитан 1 ранга Матвеев привёл грустную, но поучительную историю про моряков одного нашего боевого корабля, который находился на боевой службе в Атлантике. Что-то в этом поучительном наставлении было и от реальности, но и элементов морской байки исключать нельзя. Тогда наш советский боевой корабль, допустим, крейсер (для солидности и весомости этого рассказа) догнал целую авианосно-ударную группу во главе с авианосным «турбопароходом» с символичным названием «Америка» CV-66, вошёл в ордер и стал приближаться к авианосцу, чтобы рассмотреть его поближе и сделать несколько памятных фотографий. Ну, а америкосы, завидев «агрессивный русский крузер», решили в ответ поиграть перед ним своими «авиа-бицухами», и давай свою палубную авиацию в небо запускать.
Наши же моряки, вопреки американским ожиданиям, не испугались, а даже наоборот – заинтересовались и обрадовались сему представлению: ведь не каждый же день увидишь такое. Корабль подобрался поближе к вражьему авианосцу, чтобы получше подглядеть за их воинствующей интимностью! Все моряки высыпали на верхнюю палубу корабля, и стали наблюдать за разворачивающимся перед ним представлением. Кто-то, затаив дыхание, следил за очередным стартом самолёта через большой бинокуляр, кто-то – через пеленгатор, кому-то повезло отхватить бинокль. А ребятки с ракетно-артиллерийской боевой части ничего остроумней и веселее не придумали, как следить за каждым взлетающим самолётом через визирно-дальномерное устройство ручного сопровождения целей, сопрягаемое с прибором управления стрельбой корабельной артустановки. То есть, ты следишь через этот визир-дальномер за взлетающим самолётом, а корабельная пушка тут же корабельные синхронно повторяет твои эволюции, грозно направляя свои стволы в сторону самолёта. Представляете себе радость американцев от такого пристального внимания, когда каждому взлетающему их самолёту напутственно машут советские корабельные пушки вослед!
У раздосадованных америкосов от этого в зобах аж дыханье спёрло. Корабли в ордере идут параллельными курсами, внутрь ордера влез советский корабль, который не только нарушил их общий порядок, да ещё вызывающе так стволами своих артустановок размахивает. Неслыханная наглость. И так – раз за разом, с каждым взлётом самолёта. Все радостные и довольные - и наши, и американцы (немножечко). Особенно, звездно-полосатые, которые с замиранием сердца всё гадали – когда же русская пушка шмальнёт по их самолёту? Сейчас или попозже? Короче, нервы у вероятного противника не выдержали, и они вышли на русских моряков по международному УКВ-каналу с чисто риторическим вопросом:
- Русские, а чегой-то вы так неприлично в нашу сторону своими пушками машете? Может не будете так больше делать?.. А?
Командир нашего корабля не сразу понял – в чём претензия вероятного противника. А когда разобрался, то накостылял своим подчинённым за сие действо, которое могло бы привести к очередной и совсем незапланированной Мировой войне.
Но на этом злоключения несчастной авианосной группы не закончились. После настоятельной просьбы американской стороны не махать своими пушками в сторону самолётов, они ещё набрались наглости и настоятельно попросили русский корабль немедленно выйти из «ихнего» ордера, потому, как они сейчас опять начнут не только маневрировать, но и принимать обратно свою авиацию, и своими неосторожными эволюциями боятся с разбегу налететь на советский крейсер. А чтобы русскому кораблю было спокойней выходить, к нему на помощь в качестве проводника сейчас подошлют фрегат, за которым и должен будет последовать крейсер вон из ордера.
Ну, такого унижения советский флот потерпеть никак не мог. Командир же американЬской авианосно-ударной группы, какой-то там трижды адмирал, даже и не подозревал, что командир советского крейсера в детстве был чемпионом двора по игре в салочки, догонялки, пятнашки и прочим подвижным мужественным детским играм, и поэтому был немало удивлён, когда советский крейсер вопреки ожидаемому смирению вдруг увеличил ход, продолжая идти параллельным с авианосцем курсом. Американский фрегат, который был направлен к «русскому», мчался на всех парах, стараясь доказать свою лояльность и своему адмиралу и преданность великой звёздно-полосатой демократии. Но по мере приближения фрегата, коварный русский командир подленько так увеличивал ход своему кораблю, не давая вражьей посудине приблизиться ни на йоту. Американский фрегат не сдавался и всё давал ещё больше гари, чтобы настичь этих несносных русских. Но что-то у него не очень-то это получалось. Экипаж бедного фрегата уже готов был чуть ли ни вёсла из иллюминаторов высунуть и оказать галерную помощь своему кораблю, лишь бы догнать и обогнать советский корабль. Но наши не сдавались и с нескрываемым цинизмом и ехидством, нахально так и публично издеваясь, всё увеличивали и увеличивали скорость. Не сразу, а потихонечку, по чуть-чуть. Фрегат пыжился, вспахивал острым форштевнем воду перед собой, неприлично раскачиваясь на волнах, поднятых советским крейсером, и никак не мог выгрести, чтобы встать перед «русским».
По эфиру над морем уже неслась отборная брань командира авианосной группы, целого американского трижды адмирала, в адрес командира фрегата, чтобы тот сдох вместе со своим экипажем, но выполнил приказ – обогнать русский корабль и немедленно вывести его, как ссанного шкодливого кота, из их империалистического ордера. Да тот и рад был исполнить желание маньяка-адмирала, да фрегатских силёнок не хватает, хоть мебель с тапками кидай в топку, да весь джин с виски туда выплесни, всё равно не угнаться за этим «крэйзи Иваном». А тут, как назло ещё и камбузный наряд советского крейсера только-только закончил приборку после завтрака, и на юте показывались две пары работников корабельной столовой в белых, совсем не парадных, фланках и белых чепцах на голове. Каждая пара несла к корме по огромному лагуну добротных пищевых отходов. Дымящихся и зловонных. И в ту самую минуту, когда обруганный своим адмиралом фрегат из последних сил в своём предсмертном апокалиптическом рывке, роде бы начал приближаться к русскому кораблю, заметно сокращая дистанцию на кормовых углах, ещё немного - и трижды американский адмирал не только заметит старание своих подчинённых, но и по достоинству оценит их отвагу и рвение, русские проявили своё природное «варварство» и неслыханное коварство.
Русские ребята, одетые во всё парадно-камбузное, прокричали на всю Атлантику: «Три - пятнадцать», и-и-и ка-а-ак:
- ИиЫххх! – сердечно и синхронно выплеснули содержимое обоих лагунов за борт.
По слегка волнующейся глади океана поползло огромное вкусно-пахнущее пятно, сверкая всевозможными цветами и оттенками отходами кулинарии. Тут же на эту жижу налетели чайки, бакланы и прочая морская птичья сволочь, неведомо откуда появившаяся.
Командир фрегата, заметив, что с русского крейсера что-то сливают прямо по носу – не иначе очень токсичное и слегка радиоактивное: что-то на вроде цианида плутония или ураново-хлорный ангидрит. Испугавшись новейшего химического оружия, с воплем: «Ахтунг»… (впрочем какой там «ахтунг», он же не немец, а – чистокровный «мериканец»), значит, поправлюсь – «Эттеншэн! Советская военная угроза!», командир фрегата резко отвернул в сторону подобру-поздорову и, уходя по большой циркуляции от грозящей внезапной опасности, окончательно нарушил порядок авианосного ордера, сорвав тем самым и ход совместного маневрирования, и своевременный приём палубной авиации...
Весь зрительный зал уже дрожал от смеха, а капитан 1 ранга Матвеев с грустью продолжил, что за такое нарушение международных норм морского права командиру корабля досталось по первое число, и он был отстранён от командования кораблём с дальнейшей службой в штабе ВМФ СССР начальником какого-то отдела.
Оказалось, что американский трижды адмирал был человеком не только честолюбивым и тщеславным, не только весьма щепетильным и впечатлительным, он оказался мерзкой ябедой-карябедой. Поэтому, после той «русской дерзости», он быстренько пожаловался своему президенту по прямой связи, и чётко доложил про непотребное поведение советского корабля. И вскоре по дипломатическим каналам от американской стороны пришла сопливая нота протеста, что, мол, так делать негоже, и что в открытом море так нагло себя не ведут, тем более с трижды звёздными, пускай и старенькими, адмиралами, и вообще – этот океан американцы застолбили ещё раньше, и не позволят никому в нём хозяйничать, как у себя дома…
Может быть – это байка, но уж больно хорошо она зашла курсантам – аж на всю жизнь.
- Ну и какие выводы можно сделать из этой поучительной истории? – своими неожиданным вопросом капитан 1 ранга Дворецков заставить всех разом замолчать.
Все молчали и пытались выдавить из себя нужные внешнеполитические выводы.
- А вывод такой, - голос Роман-Ваныча теперь гремел на весь притихший зрительный зал, - тот адмирал, видать, совсем позабыл, что пищевые отходы всегда во все времена моряками всех флотов и стран выбрасывались за борт – всё равно морские обитатели всё съедят, подчистят, да ещё и спасибо скажут. А вот непищевые отходы и прочий мусор специально сжигается на юте корабля в специальной намертво принайтованной бочке.
Действительно, вывод был неожиданным и даже слегка обескураживающим. Эх! Если бы я с моим другом Вовчиком Стефаненко знал тогда, что мы с ним станем непосредственными участниками одного дипломатического происшествия на территории иностранного государства, да ещё и с лагуном, полным тёплых пищевых отходов, то не смеялись бы так беззаботно вместе со всеми курсантами на общем инструктаже в клубе. Но об этом – немного позднее и в своё время.
Кстати, судьба у авианосца "Америка" и впрямь оказалась печальной и трагичной. Из него не сделали ни музея, ни учебного корабля, а научно-исследовательское наглядное пособие. Всех корабелов всей планеты давно мучил вопрос о реальной живучести кораблей такого класса. Вот американцы и решились на подобный эксперимент. 19 апреля 2005 года корабль был отбуксирован в Атлантику за сотню миль от Восточного побережья США. Сапёры разместили на опустевшем авианосце несколько десятков специальных зарядов, имитирующих попадания крылатых ракет и торпед, и в течение аж четырёх недель измывались над несчастным кораблём, который никак не хотел сдаваться и всё это время оставался на плаву. Хотя заряды располагались как выше, так и ниже ватерлинии. И только 14 мая вконец изнасилованный авианосец заметно накренился на нос и тихо ушёл под воду, где и покоится по сей день на глубине около шести километров.
Общий инструктаж продолжил совсем уж развеселившийся первый зам начальника училища, когда со смехом рассказал одну реальную историю, бродившую по флоту ещё в его молодые офицерские годы. Произошло это в Гибралтарском проливе, когда над нашим кораблём завис английский вертолёт и принялся беспардонно фотографировать камбузный наряд, который в то время чистил картошку на юте. Ну вот за такую невиданную наглость англичане и получили по своему "геликоптеру" пролетарским клубнем! Нам во всё это не верилось – ни тогда, ни по выпуску, пока я однажды, будучи сам лейтенантом, лично не оказался в обществе с одним старшим наставником – капитаном 3 ранга, который, как оказалось, был непосредственным участником тех героических событий. Но об этом я расскажу тоже немного позднее, после рассказа про наш проход Гибралтаром. А сейчас, позвольте завершить наш общий инструктаж.
На тонкостях прохода проливных зон капитан 1 ранга Дворецков остановился особо, рассказывая особенности прохождения узкостей с построением на верхней палубе и проверкой всего личного состава, с проведением мероприятий борьбы с подводными диверсантами, к которым буду привлекаться на полном серьёзе и курсанты тоже. Кстати, Дворецков пообещал, что кроме учебных вахт, курсантов будут привлекать и к приборке корабельных заведований, и к камбузным нарядам и прочим корабельным работам.
Затем слово взял начальник кафедры кораблевождения и рассказал, что ждёт в дальнем походе каждого курсанта в плане штурманской практики. Вахты будут нестись в круглосуточном режиме четыре часа через восемь. На каждое учебное место, названное боевым постом, будут расписаны по пять человек, и вахты, которые мы будем нести и передавать друг другу, будут самыми настоящими – как на «всамделишном» боевом корабле. Кроме штурманской прокладки курсанты будут отрабатывать навыки работы не только на секстанте, но и на различных РЛС, на пеленгаторах. Зачёты курсантам придётся сдавать не только по прокладке корабля в фактических условиях открытого моря, но и по метеорологии и астрономии. Начальник кафедры добавил курсантам немного романтизма, предупредив что обучение звёздному небу на корабле будет проходить не по тёмно-синей карте, а на восьмой астрономической палубе в тёмное время суток - под настоящим звёздном небом. Зачёты по знанию созвездий и самых ярких звёзд также будут приниматься в суровых реальных условиях ясного звёздного неба! Ну, чем же не та самая романтика без фантиков!?
В конце инструктажа капитан 1 ранга Матвеев сказал, что за каждым курсантом будет закреплено определённое штурманское имущество: будь то прокладочный инструмент, секстант, звёздный глобус, навигационные карты или даже бинокли. Так что и в самом деле каждый курсант при убытии на корабль, кроме личных вещей был назначен ответственным за какой-то конкретный прибор, инструмент или дополнительное наглядное пособие.
- И запомните, - широко улыбаясь, произнёс напоследок Роман Иванович Дворецков, - всё будет о’кей, ребятки… если вы все из похода вернётесь целыми и невредимыми…
После чего радостные, довольные и слегка возбуждённые второкурсники разошлись по учебным аудиториям и своим классам готовится к сдаче последнего экзамена летней сессии.
Вскоре второкурсники первого и второго факультетов убыли в Балтийск, где их уже поджидал корабль «Перекоп», чтобы отправиться в поход вокруг Европы, а курсанты третьего факультета отправились в кредитный (не декретный) летний отпуск, чтобы уже в октябре на том же «Перекопе» вернуться обратно в Балтийск.
Читая эти строчки, мои однокашники могут справедливо заметить:
- Алексей! Ты глубоко заблуждаешься! Ведь мы в походе были не на «Перекопе», а на «Смольном».
И они будут правы. И я со всей ответственностью и, ручаясь нашей общей историей, подтверждаю:
- Да! Нас планировали на «Перекопе» прокатить вокруг Европы обратно в Балтийское море с заходом в тунисский порт Бизерта. Но так уж сложилось несколько позднее, что и пошли мы не на «Перекопе», а на «Смольном», и зашли мы совсем не в Бизерту, а в…
Но это уже другая история. А пока что, находясь в отпуске, мы копили червонцы и четвертные для последующего обмена их в далёком тунисском порту и по всему Советскому Союзу все искали возможность достать тунисские динары. Мы тщательно готовились к своему первому дальнему походу.
© Алексей Сафронкин 2024
Понравилась история? Ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями и знакомыми. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации. Их ещё есть у меня.
Отдельная благодарность мои друзьям-однокашникам, которые поделились своими воспоминаниями и фотографиями из личных архивов.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.