Марина Раскова прославилась рекордными перелётами на дальность и стала одной из первых женщин, отмеченных званием "Герой Советского Союза". Перелёт на самолёте "Родина" в сентябре 1938 года принёс Марине славу, деньги, машину, квартиру и… депутатское кресло. Подробнее об этом периоде её жизни можно узнать, купив книгу "Марина Раскова. За страницами "Записок штурмана". Для этого нужно заполнить форму по ссылке или написать на почту lukoyanovahistory@yandex.ru
Об избрании Марины и её работе на этом поприще в общих чертах писала её мать Анна Спиридоновна:
«Однажды утром к нам пришли несколько женщин, спросили Марину. На мой вопрос: «Зачем она вам?» – ответили:
– Мы должны ей об этом сами сказать.
Марина ещё спала. Пришлось разбудить её. Это была делегация с фабрики имени Клары Цеткин. Одна из делегаток передала Марине просьбу всех работниц фабрики:
– Коллектив нашей фабрики выдвигает вас кандидатом в депутаты Моссовета. Мы пришли просить вашего согласия.
Марина поблагодарила женщин за доверие:
– Конечно, я согласна… Для меня это большая радость и честь…».
15 ноября 1939 года в клубе фабрики имени Клары Цеткин прошло собрание представителей предприятий и учреждений Молотовского района Москвы, на котором единодушно была поддержана кандидатура Расковой в депутаты Московского областного совета. Штурман выступила перед собравшимися с такой речью:
«– Я не пожалею своих сил и жизни для укрепления нашей Красной Армии, для могущества самого замечательного в мире воздушного флота, для блага нашей родины. Летая над необъятными просторами нашей страны, мы видим, как бурно растут промышленность и сельское хозяйство.
Всюду мы видим великое сплочение нашего народа. Провожая нас, лётчиков, люди просят прежде всего передать горячий привет товарищу Сталину. Это ему, великому Сталину, мы обязаны своей жизнью, своим счастьем».
Выборы (как в Москве, так и по всей стране) состоялись 24 декабря 1939 года, и Марине удалось избраться. Первая сессия Московского областного совета трудящихся состоялась 8-9 января 1940 года. На ней по предложению депутата Расковой были единогласно избраны председатель и секретарь этой самой сессии для руководства её работой. Сама штурман была выбрана членом мандатной комиссии сессии и комиссии народного образования. На заседании второй сессии, которая проходила 13-14 апреля 1940 года, Раскову выбрали уже секретарём сессии. В чём конкретно заключался её функционал, в документе не указано. В протоколах третьей сессии того же года Марина Михайловна уже никак не упоминалась – либо она ушла из Мособлсовета (что маловероятно), либо по болезни или занятости это мероприятие пропустила.
Больше, чем сохранившиеся документы, о новой ипостаси Расковой рассказала её мать:
«Ещё полнее стала жизнь Марины с этого дня.
Оказалось, что моя дочь нужна очень многим людям. В часы, когда Марина приезжала домой на обеденный перерыв – с пяти часов вечера, – у нас во дворе её ждали люди. По депутатским делам она принимала дома и в Московском Совете. Принимала всегда, когда только могла.
В первую очередь Марина занималась всем, что касалось детей.
– Это самое нужное, самое срочное, – говорила она. – Дети должны незамедлительно получать всё, на что они имеют право.
Она не задерживала выполнение взятых на себя обязательств, всегда старалась быть точной и исполнительной, как во всём.
Чтобы помочь дочери, я взяла на себя некоторые технические дела. В шутку я называлась: секретарь депутата.
Дел было много: отправляли на лечение больных детей, определяли в детдома сирот, устраивали на работу или учёбу подростков.
Марина хорошо запоминала всех ребят, так или иначе столкнувшихся с ней; не раз она навещала их в школе, отряде, в детском саду, в санатории или больнице, не раз сама возила на машине.
В моей памяти сохранилась история одного подростка.
Он пришёл к нам в непривлекательном виде: грязный, оборванный; назвал свою фамилию и деревню, где родился.
– Я беспризорник, сирота, – сказал он.
– Чего же ты хочешь? – спросила Марина.
– Надоело так жить! Хочу работать в театре.
– Почему же непременно в театре?
– Там интересно. И вообще люблю театр.
Мальчик понравился Марине. Она устроила его на работу в областной театр. Стал он рабочим сцены и долго не показывался. А через некоторое время пришёл смущённый и сказал:
– Проворовался… меня уволили… Если ещё раз поможете мне устроиться, никогда больше не подведу вас!
– Откуда же я знаю, что ты опять не поддашься своим привычкам?
– Даю вам честное слово!
Марину подкупило то, что он пришёл к ней с повинной, что откровенно во всём признался. Да и «честное слово» очень уж убедительно прозвучало в его устах.
Марина поверила. Мальчик был снова устроен на работу, на этот раз на телеграф.
Его одели в новый форменный костюм, дали хорошую обувь, и он не ходил, а буквально летал по этажам московских домов, разнося телеграммы. К нам он «залетал» довольно часто.
Началась война. Мальчик стал юношей. Он ушёл в армию, и на некоторое время мы потеряли его из виду.
Был конец 1942 года. Мы с Танюшей уже вернулись из эвакуации.
И вот однажды вечером к нам позвонили. Я открыла дверь.
На пороге стоял высокий военный. На гимнастёрке – ордена и красная нашивка за ранение.
– Не узнаёте, Анна Спиридоновна?
Узнала я его, признаться, только по голосу. Трудно было сразу узнать в этом складном военном бывшего беспризорника.
Он просидел с нами весь вечер. Рассказал о своих боевых делах, о ранении.
– И вот, прямо из госпиталя – к вам. Очень хотелось Марину Михайловну повидать.
Я сказала, что Марина сейчас в своей части, может быть, и прилетит к нам денька на два, но неизвестно когда.
– Ну, ничего, – сказал он, прощаясь, – может, на фронте встретимся.
Я и сама пожалела, что Марина не видела его. Наверно, ей была бы очень приятна эта встреча…
Немало подростков и матерей приходило к Марине поблагодарить за оказанную помощь. Помню одну женщину. Она несколько раз приходила к нам, но никак не могла застать Марину. Наконец я сказала ей:
– Да вы мне всё изложите, я Марине Михайловне передам.
– Я ей лично хотела… У меня ведь никакого дела нет… Просто своё материнское спасибо хотела ей сказать. Спасла она своей помощью сына моего больного, выздоравливает теперь…
Кроме личных встреч, была у Марины большая депутатская переписка. Писали ей со всех концов страны. Иногда приходилось отвечать через газету целой группе детей, приглашавших её, например, приехать к ним в далёкую Сибирь на ёлку, рассказать о своей жизни, о работе.
Вот одно из таких писем Марины к пионерам Сибири:
«МОСКВА, 1 ЯНВАРЯ 1941 ГОДА
Дорогие ребята!
Поздравляю вас с Новым годом и желаю вам вырасти сильными, смелыми и отважными, а в 1941 году закончить учебный год с отличными отметками.
Дорогие ребята, вы приглашаете меня к себе в гости на самолёте, но я сейчас выполнить этого не могу, так как у меня очень много работы. А биографию мою вы прочтите в книжке «Записки штурмана», которую я написала после перелёта на Дальний Восток.
Эту книжку я вам посылаю с этим письмом. В ней вы прочтёте и мою биографию, и о том, как мы, три подруги, летали на Дальний Восток. Если вам всё рассказать, надо у вас прожить недели две.
О моей дальнейшей работе, если я её выполню, вы прочтёте в газете, когда она будет закончена. Мы, лётчики, никогда раньше времени не хвастаемся своими планами: сделаем, тогда расскажем. Ну, а если вас интересует, что я делаю сейчас, то я могу сказать вам, что я военный лётчик-штурман, командир Красной армии, и каждый день работаю над освоением новой авиационной техники, изучаю её, летаю на боевых кораблях.
Больше сказать вам о своей работе мне нечего.
Ещё раз желаю вам хороших достижений в будущем году и таких успехов, чтобы наш дорогой товарищ Сталин мог сказать: «Отлично, ребята!».
С новогодним приветом М. РАСКОВА».
