Все мы порой хотим невозможного. Например, куда-нибудь уехать и при этом чувствовать себя как дома. Чтобы пейзажи вокруг были новыми, но удивительно знакомыми. Решение есть. Отправляйтесь во Владикавказ. Восторг открытий невероятным образом сочетается здесь с радостью узнавания. Тут в обрамлении дивных горных вершин вам встретятся филиалы самых известных российских театров и музеев. На улицах у памятников русским классикам танцуют лезгинку, а в кафе к осетинским пирогам подают окрошку на квасе. Владикавказ – это город с очень самобытной культурой и с очень русской историей.
Текст: Марина Ярдаева, фото: Александр Бурый
Основание Владикавказа – результат сразу нескольких исторических интенций. Во-первых, переживающие культурно-исторический и демографический кризис представители Алании сами обратились к российским правителям за покровительством. Вытесненные турками и персами с плодородных долин в горы, преследуемые вассалами гонителей – грузинами и кабардинцами, – аланы рисковали вовсе исчезнуть как этнос. Защиты горцы просили еще у Елизаветы Петровны. При ней же в середине XVIII века в Петербурге было создано осетинское посольство, работа которого заключалась в обсуждении вариантов союза Алании и России и возможного присоединения первой ко второй.
Вот как аланские старшины объясняли русской императрице свое положение в 1755 году: «Мы жительствуем внутри в горах весьма тесно и неисправно, во всем же имеем великую нужду и недостаток, и некоторыя <…> нималой пахотной земли не имеют, где б могли для своего довольствия сеять хлеб и прочее, также и скот довольной содержать не могут». Объединение с большим могущественным соседом сулило разные выгоды, но главное – безопасность. Северная христианская страна исторически и культурно была аланам куда ближе, чем наступавший мусульманский мир. Однако присоединение новой территории к России было тогда еще невозможно: свободу действий России на Кавказе ограничивал Белградский мирный договор с Турцией 1739 года. Одно из его положений устанавливало нейтральность Кабарды, лежавшей между Аланией и Россией.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ КРЕПОСТИ
Обстоятельства изменились лишь к 1774 году, после новой войны и нового, Кючук-Кайнарджийского мирного договора с Турцией. Кабарда отошла России. В этот же год была присоединена к империи и Алания, названная по-русски Осетией. Новые победы открыли России и новые направления для освоения территории. А в 1783-м, как нельзя кстати, защиты попросили грузины, уставшие от зависимости от Ирана и Турции. Для расширения влияния, естественно, нужна была хорошая инфраструктура – пути сообщения, крепости. Одна из таких крепостей появилась в 1784 году на входе в Дарьяльское ущелье, на месте ингушского селения Заур.
История строительства такова. В марте 1784 года три батальона пехоты и шесть сотен казаков переправились на правый берег Терека и разбили бивуак неподалеку от вышеупомянутой ингушской деревушки. Вскоре в лагерь прибыла объединенная депутация из Заура и близлежащих селений Тоти и Темурко. Командира русского отряда пригласили в гости. Поднявшись на сторожевую башню рода Гудантовых, он осмотрел окрестности и наметил место для будущей крепости. В конце апреля генерал-поручик граф Павел Сергеевич Потемкин докладывал в рапорте о закладке крепости: «При входе гор предписал я основать крепость на назначенном по обозрению моему месте под именем Владикавказ». А 6 мая 1784 года был издан указ императрицы Екатерины II об основании Владикавказа.
Крепость заняла довольно обширную территорию. К 1826 году она состояла из двух бастионов и трех полубастионов, лазарета, дома коменданта и нескольких офицерских домов, казарм, гауптвахты, амбара с погребом и садов. Расположились укрепления в историческом центре будущего города, где сейчас находятся Дом правительства, Пушкинский сквер и Военный госпиталь. Сегодня от крепости сохранился лишь небольшой фрагмент каменной кладки, примыкающий к одной из казарм Владикавказского гарнизона. Однако уже в наши дни владикавказцы возвели на площади Штыба макет крепостной стены с воротами и башнями. Перед этим мемориальным комплексом установлен памятник основателю селения Дзаугу Бугулову, а у подножия монумента раскинулась каменная карта Владикавказа или, как его назвали осетины, Дзауджикау.
В истории крепость отметилась тем, что на службу во Владикавказский гарнизон были отправлены некоторые декабристы, в том числе Матвей Лаппа, Николай Семичев, Борис Бодиско, Александр Гангеблов, Владимир Толстой. В 1829 году во Владикавказ приезжает Александр Сергеевич Пушкин, направлявшийся в армию Паскевича, чтобы принять участие в войне с Турцией. Впечатления от местной жизни он отразил в первой главе очерка «Путешествие в Арзрум». Впечатления эти, впрочем, не родили каких-то пространных замечаний. Поэт отметил лишь, что взору его предстали красивые и робкие осетинки, черкесские мальчишки-аманаты, бегающие, впрочем, по крепости точно они не пленники, а обычные непослушные дети. Увидел поэт и то, что за стенами крепости кипит жизнь бедного кавказского племени, наполненная красивыми, но странными обрядами.
Гораздо сильнее и Владикавказ, и Осетия вошли в сердце Лермонтова. Так, установлено, что в основу поэм «Демон» и «Мцыри» вошел не только грузинский, но и осетинский фольклор, причем в первую – в большей степени. Легенду о мятежном духе Михаил Юрьевич услышал от осетин. А описание Владикавказской крепости и местных пейзажей писатель включил в роман «Герой нашего времени». «Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Владыкавказ. <...> Я остановился в гостинице, где останавливаются все проезжие <…> Я смотрел в окно. Множество низеньких домиков, разбросанных по берегу Терека, который разбегается шире и шире, мелькали из-за деревьев, а дальше синелись зубчатою стеною горы, и из-за них выглядывал Казбек в своей белой кардинальской шапке. <…> Утро было свежее, но прекрасное. Золотые облака громоздились на горах, как новый ряд воздушных гор, перед воротами расстилалась широкая площадь; за нею базар кипел народом, потому что было воскресенье; босые мальчики-осетины, неся за плечами котомки с сотовым медом, вертелись вокруг меня».
ПЛОДЫ КУЛЬТУРЫ
Жизнь в крепости и за ее пределами с каждым годом кипела все сильнее. Развивалась торговля, строились склады, прокладывались новые дороги. В марте 1860 года крепость получила статус города, а в 1863-м Владикавказ стал административным центром новообразованной Терской области. Еще через несколько лет железная дорога соединила его с Ростовом-на-Дону, что увеличило торговые потоки. С этого времени Владикавказ становится крупным экономическим и культурным центром Северного Кавказа.
В 1871 году во Владикавказе открылся первый русский драматический театр – старейший на Кавказе. И открылся он лермонтовским «Маскарадом». Позже с этим театром сотрудничали Михаил Булгаков, живший в городе в 1920–1921 годах, основоположник осетинского литературного языка Коста Хетагуров, а также режиссер, уроженец Владикавказа Евгений Вахтангов (в 1996 году театру присвоено его имя. – Прим. авт.). Русский театр во Владикавказе сразу предстал перед публикой не только памятником культуры, но и архитектурной жемчужиной. Необычное эклектичное здание было построено по проекту архитекторов Уилтона, Грозмани и Русаковского.
Архитектура старого Владикавказа вообще невероятно интересна. Тут смешались, кажется, все возможные стили: классика, барокко, модерн – и все это приправлено кавказским колоритом. Нарождающаяся знать города при строительстве своих особняков ориентировалась, кажется, на столицу, но природа, культура, менталитет, конечно, вносили свои коррективы. И сегодня, прохаживаясь по центральным улицам города, невозможно отделаться от ощущения, будто гуляешь по какому-то очень альтернативному Петербургу. Такое впечатление создают и упомянутый уже Русский театр, и Северо-Осетинский театр оперы и балета, официальный филиал петербургского Мариинского театра, и Художественный музей имени Туганова – бирюзовое здание с колоннами и позолотой, точно Эрмитаж в миниатюре (кстати, многие экспонаты коллекции были получены из Эрмитажа и Русского музея. – Прим. авт.). Конечно, все не так пышно, не так масштабно, все здесь обволакивает уютная провинциальность, а главной оправой маленьких архитектурных чудес является сама природа – отовсюду в городе открывается вид на гору Столовую и величественный Казбек.
Это и трогает сердце: все вроде бы знакомое, но такое необычное, странное. Как дежавю. Когда вдруг захватывает воспоминание о никогда не бывавшем, когда в душу врезается что-то очень родное, но не опознаваемое. Чаще всего такое с туристами случается, конечно, на проспекте Мира. Тут и купеческие особняки, похожие на маленькие ажурные дворцы, и бронзовый Булгаков с котом Бегемотом, и букинистические лавки, в которых можно пропасть на полдня, и классическая музыка, плывущая из динамиков, и словно заблудившиеся, как у Гумилева, старые трамваи. Все очень красиво, размеренно, интеллигентно – почти по-питерски. И тут же компании молодежи кружатся в национальных танцах или разыгрывают сценки из нартского эпоса, тут же зазевавшегося путешественника окутывают, словно сетями, ароматы шашлыка, тут же разворачивается бойкая торговля этническими украшениями. Все очень самобытно, весело, ярко – конечно же, по-кавказски.
И все удивительно органично. Может, потому, что не сочетаемое сочеталось медленно, веками. Проспект Мира начал формироваться еще в первой половине XIX века усилиями первого военного начальника Владикавказского округа и коменданта крепости, генерал-лейтенанта Петра Нестерова. Сначала неподалеку от крепости разбили парк «Монплезир» – сейчас это прилегающая к проспекту часть ЦПКиО имени Коста Хетагурова. Позже начали застраивать саму улицу, которую тогда назвали Нестеровским бульваром, а в 1871 году, после посещения Владикавказа императором Александром II, переименовали в Александровский.
Большинство сохранившихся до наших дней памятников было построено в 80-х годах позапрошлого столетия. К ним можно отнести разные отели и гостиницы. С увеличением торгового и туристического потока их количество росло. На одном только Александровском проспекте путешественников ждали в гостинице «Европа», открытой знаменитыми кавказскими купцами Зипаловыми, в «Гранд-отеле», где в начале XX века останавливался Шаляпин, в «Империале», где жили Горький и Вертинский. О том, что город развивается как центр культуры, свидетельствовала и открытая в конце XIX столетия Владикавказская публичная библиотека. Она разместилась в огромном особняке купца Андреева, а организовала ее педагог Варвара Шредерс.
Слияние кавказского купечества с интеллигенцией и интерес первого к идеям просвещения иллюстрирует биография особняка, в котором сегодня размещается Художественный музей. Дом этот построил для сына богатый купец, владелец мануфактур и магазинов Богдан Оганов. Сына торговец отправил учиться в Париж. Во Владикавказ молодой человек вернулся не только с новыми знаниями, но и с невестой-француженкой. Для них-то и расстарался купец. Он распорядился построить особняк, не уступающий в отделке роскошным дворцам. А еще даритель хотел преподнести образованным молодоженам подарок не только богатый, но и концептуально сложный. Но, увы, в современных архитектурных течениях он был не силен, поэтому фасад украсили масонские и восточные мотивы – и все это в традициях устаревшего барокко. Просвещенная молодежь не впечатлилась, уже через месяц чета отправилась в Париж. Зато теперь есть музей.
В историю культуры города также вошел дом, стоящий напротив особняка Оганова. Здание строгое, скромное – никакого вычурного декора с символикой вольных каменщиков. Зато это первый в городе кинотеатр. Изначально дом принадлежал некой госпоже Аксеновой, в 1907 году она сдала площадь российскому отделению одной из крупнейших на тот момент кинокомпаний, «Братья Пате». Между прочим, кинотеатр во Владикавказе появился на два года раньше, чем в Москве. Владикавказ не был курортным городом, в этом смысле он не мог сравниться с тем же Кисловодском, но благодаря тому, что город был важным экономическим центром, публика здесь собиралась взыскательная.
ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ И СОВРЕМЕННЫЕ АРТ-ОБЪЕКТЫ
Сегодня во Владикавказ приезжают целенаправленно. Даже если это одна из точек маршрута, многие туристы предпочитают останавливаться здесь на несколько дней. Но не только для того, чтобы гулять до изнеможения по центральным улицам, набережной Терека и паркам, наполненным фонтанами и любопытной скульптурой. Отсюда, конечно же, едут в горы, где путешественники знакомятся со средневековой аланской культурой, с местными легендами и преданиями.
Буквально в получасе езды от города находится поселок Верхний Фиагдон. Отличный вариант для тех, кто любит высокие, празднично-изумрудные горы, но не готов добираться до них по извилистым тропам с рюкзаком за спиной. Сюда можно домчать на общественном транспорте или обычном такси. Здесь в окружении фантастических по красоте пейзажей есть практически все, что считается жемчужинами Осетии: фамильные сторожевые башни, горные монастыри и древние святилища.
Подъезжая к Фиагдону, туристы сначала попадают в селение Дзивгис, где находится крепость XIII–XVI веков, буквально растущая из скал. И это не самый старый памятник здесь; неподалеку, на месте древнего святилища, расположена церковь Святого Георгия, строительство которой относят к VII веку. А если проехать дальше, то на выступе скалы в селении Уаласых можно увидеть знаменитую башню Курта и Тага, построенную предположительно в XVI веке. По легенде, она принадлежала двум братьям, основателям Куртатинского и Тагаурского обществ, к которым возводят свое происхождение более ста фамилий Северной Осетии. На другом краю Верхнего Фиагдона находится Аланский Успенский мужской монастырь. Он не древний, ему всего-то 20 лет. Но это, во-первых, самая высокогорная православная обитель в России, а во-вторых, все постройки выполнены из горного камня и в традициях средневековой аланской архитектуры. А еще тут просто хорошо и спокойно. И очень, очень красиво.
Из Фиагдона путешественники обязательно едут в поселок Даргавс, рядом с которым, на горе Раминыраг, находится знаменитый «Город мертвых» – аланский некрополь (см.: «Русский мир.ru» №8 за 2023 год, статья «Мы были такие, как вы...»). Здесь очень холодно и сурово, со всех сторон продувает ветер – все-таки рядом смерть и она требует к себе почтения. Это место напоминает о той самой трудной жизни аланских обществ, вытесненных в горы. Когда живешь на сильно пересеченной местности, дорог каждый более или менее ровный клочок земли. Часто такие клочки приходилось создавать самостоятельно – на склонах осетинских гор можно увидеть следы старых садовых террас. Однако в горах тесно не только жить, но и умирать. Жители местных селений не могли позволить себе устраивать просторные кладбища, тогда они стали сооружать семейные склепы, в каждом из которых можно захоронить до сотни представителей рода.
А в 100 километрах к юго-западу от Владикавказа находится горнолыжный комплекс «Цей». Летом он тоже работает, как и многие зимние курорты Кавказа. Люди едут сюда покататься на канатке, подняться к леднику, полюбоваться вдоволь рододендронами и водопадами. Но едут сюда не только за пейзажами. «Цей» с осетинского означает «священный».
И действительно, в 5 километрах от курорта находится святилище Реком. Да, сегодня это что-то лубочное. Маленький бревенчатый сруб, озорная крыша с коньком, а все ветви деревьев вокруг обвязаны разноцветными ленточками. Все это, понятно, много раз переделывалось. «Разбег» даты появления святилища и вовсе несерьезно огромен: от I века до н.э. до XIV столетия. Но интересно не это. Любопытно, что за культ здесь процветал. А поклонялись тут то ли воину осетинского фольклора, «аланскому Голиафу» Ос-Багатару, якобы сражавшемуся в V веке с грузинским правителем Вахтангом Горгасали, то ли его тезкам из более поздних времен – царям Осетии, правившим в IX и XIV веках. В святилище Реком, по преданию, были захоронены доспехи кого-то из Ос-Багатаров. Одному из них планируют поставить памятник во Владикавказе, на площади Свободы. Дело хорошее. Пусть каменных богатырей во Владикавказе и Осетии будет больше.
Пока же главными богатырями осетин, воплощенными в скульптуре, являются Уастырджи, памятником которому туристы любуются в Алагирском ущелье, и Сослан, танцующий во Владикавказе на площади Ленина. Уастырджи, легендарный герой нартского эпоса, покровитель мужчин, путников и воинов, в более поздней традиции прочно слился с образом святого Георгия Победоносца. Памятник ему эпичен: конструкция в 28 тонн установлена на высоте 20 метров над землей и являет богатыря на вставшем на дыбы коне. А вот «Сослан», тоже богатырь из нартского эпоса, напоминает золотого петергофского «Самсона».
Да, мы снова вернулись во Владикавказ. В самый центр столицы Северной Осетии. У фонтана, увенчанного фигурой Сослана, резвятся дети. С тем же задором бегают они, впрочем, и среди других скульптур. Владикавказ вообще богат на оригинальные каменные изваяния, как фольклорные, так и современные, вроде памятника осетинской букве «æ», установленного между Фиагдоном и Даргавсом. Застывших фигур нартского эпоса особенно много в парке «Нартон», а современных скульптурных групп – везде. Интересные жанровые композиции встречаются на набережной Терека, ниже улицы Карла Маркса: тут и завернутый в бурку Лермонтов, заключенный в строгую геометрию пирамиды, и трогательные бронзовые ослик с собакой, и совсем уж какие-то странные арт-объекты, каждый из которых можно долго разгадывать, словно ребус. Эта набережная вообще необычная. Тут даже платаны украшены блестящими елочными шариками, причем летом.
Не менее интересны городские мосты. Владикавказ – город мостов, точнее, даже так: мостов, грифонов и львов. Ну как не провести опять параллель с Петербургом? Один из первых постоянных мостов – Чугунный, или Ольгинский, – был привезен из Лондона и установлен во Владикавказе 160 лет назад. Его легко узнать по ажурным перилам и грациозному барсу. А еще с него открывается вид на изумительную суннитскую мечеть. Другим памятником инженерного искусства является пешеходный мост Кладки. Это сооружение охраняется уже не барсами, а грифонами. Впрочем, от кого охраняется – непонятно. На мосту царит атмосфера беспечности и веселья, он щедро увешан гирляндами и ведет в парк с аттракционами. А внушительный Кировский мост находится под опекой золоченых львов и львиц. Вечером он горит разноцветными огнями и снова что-то напоминает, поневоле задумаешься: а не разведут ли его, не нужно ли торопиться? И ведь бежишь. Летишь как бабочка на его огни.
Опять дежавю. И совсем не хочется, чтобы это наваждение рассеивалось. Оно не пугает, а радует, ведь феномен узнавания здесь обусловлен общим культурным кодом. Север органично вписался в юг. Цивилизация успокоила неукротимую природу, придала ей строгую, но изящную форму. Это кажется удивительным. А еще это красиво.
