Вторая жизнь короля Артура
Рождению бретонских романов во французской литературе предшествовали два события.
Первое: Нормандское завоевание Англии. Еще в 911 г. норманнские пираты, досаждавшие северу Франции, получили там фьеф — герцогство Нормандское. Оказавшись в среде более высокой культуры они, как в свое время франки, были ассимилированы французами: «они усвоили французские нравы и французский язык и, отправляясь в 1066 г. завоевывать Англию, пришли туда как известно, чистыми французами»[1]. В походе через Ла-Манш участвовали рыцари не только из Нормандии, но и из многих других областей Франции, включая Бретань. Младшие сыновья шевалье, не имевшие надежды получить фьеф, надеялись обрести таковой в завоеванной Англии.
Ожидаемо, всесторонне отсталое, полуобщинное английское королевство не выдержало удара, и остров в очередной раз был завоеван. Всю англосаксонскую знать вырезали, ее земли достались верным вассалам новоиспеченного короля Англии Гильома Бастарда, прозванного Завоевателем. Всецело феодальное сословие нового королевства и значительная часть клира стали французскими, что способствовало культурной унификации Франции и Англии. В последней «языком господствующих классов на два с половиной столетия сделался французский («англо-нормандский» его диалект), в результате чего получилось почти полное единство феодальной литературы на французском языке по ту и по сю сторону Ламанша»[2].
Французский стал не только литературным, но и официальным государственным языком Англии на триста лет. А когда в середине XIV в. на эту роль пришел английский, это был уже совершенно другой язык, нежели раньше. Он сформировался под колоссальным влиянием французского: принял его орфографию, «французские слова составляют до 30% всего английского словаря»[3].
Не менее велико фонетическое влияние, кардинально изменившее его звучание. Любопытный факт: многие звуки старофранцузского, давно выпавшие из него, сохранились в современном английском; например, аффрикаты ч, дж, межзубные, которые исчезли из французского (диалекта Иль-де-Франс) уже к началу XII в. На момент Нормандского завоевания имя Charles (Шарль) звучало как «Чàрлес» c едва слышной е, больше походило на Чарльс, в котором нетрудно узнать современное английское «Чарльз».
Французские феодалы, перебравшись через Ла-Манш, очутились в культурном вакууме, который заполняли, приглашая из Франции труверов и образованных клириков. Процесс растянулся на два столетия, и был отмечен такими событиями, как миграция части забастовавших в 1229 г. магистров и студентов престижнейшего в Европе Парижского университета в Оксфорд, где имелась лишь захудалая школа, которую они подняли до уровня университета в 1231 г[4]. Писатели сочиняли для англо-нормандских королей латинские рифмованные полулегендарные хроники-апологии: жизнеописание Анри I (не сохранилось), «Хроники Нормандских герцогов», etc., нужные им для идеологического обоснования власти над завоеванной страной (уже тогда стояла такая проблема!)
Именно в этом потоке произошло второе событие: в 1137 г. валлийский (то есть кельтский) клирик Гальфрид (Годфруа) Монмутский сочинил прозаическую латинскую мифохронику «История королей Британии» (известна также как «История бриттов»[5]), где главным героем стал персонаж кельтских мифов Артур, повышенный в ранге до короля (rex); повышенный, поскольку в более ранней, IX в., Historia brittonum («Истории бриттов»[6]) валлийского же клирика Ненния, он выступает в образе героя, в греческом смысле. «В те дни сражался с ними военачальник Артур совместно с королями бриттов. Он же был главою войска». Выиграл у варваров 12 битв, а в последней единолично, в гераклическом духе, уничтожил 960 англосаксов. В отличие от Монмутского, Ненний писал, как он полагал, историческую хронику, у него реальные события перемешаны с вышеприведенными мифологемами. Поэтому Артуру-воину здесь уделены всего три параграфа: 56, который мы цитировали, и 73—73а. В одном рассказано про собаку Артура, в другом об убийстве им своего сына. Подобный, кажущийся диким, эпизод — бродячий сюжет многих мифов, кельтские не исключение.
Все три эпизода взяты явно из легендарного материала, а не придуманы Неннием, ибо, будь это его мистификация, он бы развил сюжеты. Оставление их в текущем виде, кажущимися вырванными из другого контекста, подтверждают их заимствование. Вероятно, автор доверял подобной «информации», но получил ее в таком фрагментарном виде, что указывает на какой-то, вероятно поврежденный список легенды об Артуре, впоследствии утерянный.
У Монмутского мы видим совсем другого Артура. Это не герой, а король, полководец. Более того, он лишь поначалу защитник бриттов от варваров-язычников. Уничтожив англосаксов, сам становится завоевателем миров, покоряет Ирландию, Скандинавию, Галлию и даже Рим. Здесь прослеживаются уже чаяния сеньора автора, англо-нормандского короля. Покорение Рима — желание стать независимым от Папы. Островные короли всегда отличались теократическим сепаратизмом, имевшим чисто финансовую подкладку. Захват Галлии — греза о второй короне, уже французской. Недаром войска Артура осаждают галльскую армию именно в Паризии (Париже). «Потом он вернулся в Паризий и разместил там свой двор» (§155), то есть сделал его столицей своей державы. «Артур, исполненный радости и ликования по случаю столь блистательно одержанных им побед, возгорелся желанием держать здесь свой двор и намереваясь возложить на себя королевский венец» (§156), когда короной Британии он был увенчан еще в 15 лет, по смерти своего отца Утерпендрагона (§143).
Завоевательный (куда менее масштабный) сценарий имеет лишь одна легендарная хроника — об армориканском вожде Мериадеке, который в 383 г. участвовал в походе римского претендента Максима. Тот высадился в северной Бретани, у Сен-Брьё, здесь к нему присоединились галлы Мериадека. Затем произошло сражение с римской армией, возглавляемой Лугдунским префектом Убальтом. Легионы Максима и галлы победили. В награду Максим пожаловал Мериадеку Арморику[7]. На эту легенду ссылались бретонские герцоги, отстаивая свое право на провинцию, вероятно, не зная, что римские хроники называют Максима узурпатором.
Гальфрид упоминает «О разорении и завоевании Британии» бретонского хрониста VI в. св. Гильдаса, и некоторые другие источники, но молчит про «Историю бриттов» Ненния, с которой он, очевидно, был знаком. Вероятно, потому, что позаимствовал из нее Артура. Сам он ссылается на некую, привезенную из Бретани «древнюю книгу на языке бриттов», как известно, письменности не имевших. Возникает вопрос: где он черпал информацию, если, конечно, не вся его «История…» является плодом фантазии?
Последнее не так уж не невероятно. Как эвфемистично выразился филолог А. Михайлов «творческая фантазия играла в работе писателя первостепенную роль»[8]. Действительно, временами авторская фантазия просто безудержно лезет из каждой строки: одиссея Брута[9] в Галлии, «список деяний» древнейших королей Британии, история Лира (Леира), почти дословно затем повторенная множеством эпигонов, включая Шекспира. Даже переходя к изложению каноничных исторических событий, вроде завоевание Британии Римом, он то и дело соскальзывает в fable.
Сотни артурологов, задаваясь этим вопросом, изучили тысячи памятников, предшествующих сочинению Гальфрида, и нашли лишь несколько ранних упоминаний об Артуре. В поэме валлийского барда (VI в., но не исключена поздняя интерполяция, касающаяся Артура) Анейрана, поется о героической борьбе и гибели северокельтского племени, героем которого был Артур, не имевший равных в бою[10]. Здесь, как у Ненния, образ не короля, а Геракла. Апропо, этот образ оказался достаточно витальным, иные авторы придерживались его сотни лет спустя, как Жиральд из Камбрэ, описавший в 1190 г. якобы найденный склеп Артура. Он рисует скелет настоящего гиганта: «Берцовая кость, поставленная на землю рядом с самым высоким из монахов (аббат показал мне его), оказалась на три пальца больше всей его ноги. Череп был столь велик, что между глазницами легко помещалась ладонь»[11]. Действительно, такому черепу позавидовал бы гигантопитек. Забегая вперед, заметим: как только Артур стал предметом высокой литературы, оба образа, и верзила Жильбера-Ненния, и конкеран[12] Гальфрида, уступят третьему, куртуазному образу седовласого мудреца, который сохранится до наших дней.
Но вернемся к нашим манускриптам, в поиске следов «настоящего» Артура. «Анналы Камбрии» (конец X в.), которые иногда экстраполировали в хронику Ненния, имеют два упоминания: Под 516 г. рассказывается: «Битва при Бадоне, во время которой Артур носил на своих плечах крест господа нашего Иисуса Христа три дня и три ночи, и бритты были победителями». Под 537 г. сказано: «Битва при Камлане, во время которой Артур и Медрауд убили друг друга, и мор наступил в Британии и Ирландии»[13]. И здесь Артур больше Гектор, чем Приам. Маудред стал злодеем Модредом у Монмутского.
Упомянутый св. Гильдас, очевидец событий, бывавший в Британии времен инвазии германцев, должен был упомянуть Артура, если тот существовал. Но он промолчал. Французский исследователь Ж. Маркаль провел анализ клерикальных текстов до 1100 г., и нашел упоминания об Артуре в житиях св. Гильдаса, Кадока, Караннога, Падерна. «В их жизнеописаниях Артур неизменно изображается как предводитель полубандитских, полувоенных отрядов, сражавшихся с саксами, но и охотно занимавшихся грабежами и поборами среди местного населения, не очень соблюдая при этом неприкосновенность святых обителей. Видимо, солдатня Артура обобрала не один монастырь»[14].
Теперь можем дать ответы на первые два вопроса, поставленные в начале работы. Артур, вероятно существовал даже в реальности. Он был широко известным бойцом (возможно даже бандитом, наживавшимся на бедствиях войны), а не племенным вождем. Все источники, его упоминающие, не являются списками устной традиции, поэтому точно знать, каково в ней место Артура невозможно. Но, поскольку он присутствует в хроника и житиях, то в эпосе он должен быть подавно, как компенсирующий фактор в песнях скорби побежденного народа.
Что до второго вопроса, эпос об Артуре нам совершенно неизвестен, списки его, кроме упомянутой небесспорной баллады, не сохранились. Мы можем судить о нем лишь по фрагментам в латинских хрониках. Отсюда невозможно установить корреляцию сочинения Гальфрида с устной традицией. Остается принимать его как архетип и отправную точку артурианы, созданной заново в средние века.
Несколько слов о структуре и фабуле «Истории королей Британии». Первые две трети текста посвящены предыстории Артура, от «древнейших королей» до вторжения варваров, последняя — бенефис нашего героя от пятнадцатилетнего короля до владыки Европы. Закат державы Артура начался с адюльтера его жены с… нет, не с Ланселотом — его еще нет в артуровом мире, — с его племянником Модредом. На почве ревности и поруганной чести, между ними начинается война. Если это эпический сюжет, то стоит говорить только о ревности: в бриттском обществе V—VII вв. еще живы были отголоски матриархата, и сожительство женщины с несколькими партнерами не считалось моветоном. Артур убивает обидчика, но и сам, смертельно раненный, отбывает на Авалон (кельтский Элизиум). После чего вновь начинается война с германскими варварами, которую бритты проигрывают. Fin.
Из известных ныне персонажей сериала (помимо Геньевры и Модреда), Гальфрид вводит юного, поначалу, Мерлина (ему Монмутский посвятил отдельное, поэтическое сочинение), Вальгайна (Говена). Заимствованы из другой кельтской легенды вожди Бедуэн и Кай. Здесь у них придворные должности виночерпия и кравчего. Как видим, большая часть известных нам ныне персонажей и символов артурианы еще не были в нее введены.
За свои труды Гальфрид Монмутский был вознагражден, в 1152 г., епископской кафедрой. «Хроника» пользовалась огромной популярностью при дворе англо-нормандских королей, особенно новой династии в лице Анри II Плантаженэта, настоявшего, чтобы сын Жоффруа, для которого король оттягал титул Бретонского герцога, назвал отпрыска, рожденного в 1187 г., Артуром. Король мечтал о славе нового Артура, уже из Анжуйской династии.
Закончилось все как в финале Гальфрида — войной дяди с племянником. Юный Артур, как потомок четвертого сына короля, имел больше прав на престол Англии, но Жан (Иоанн), пятый сын, с этим не согласился. Началась распря, кое-как улаженная, на определенных условиях, французским королем Филиппом II Августом в 1200 г. Но всего через два года Филипп лишает Жана всех фьефов, за нарушения вассальной клятвы, и приступает к их реконкисте. Поначалу король Франции собирался удовлетвориться Нормандией, передав прочие конфискованные земли пятнадцатилетнему Артуру Бретонскому, за кои тот принес оммаж в июле того же года, и был помолвлен с Мари, дочерью Филиппа Августа. Однако Жан захватил Артура в плен, убил его в темнице, а тело сбросил в Сену[15]. Теперь все отвоеванные у английского короля земли переходили под суверенитет короля французского. Вскоре Папа Иннокентй III отлучил Жана от церкви. В течение нескольких лет Нормандия, Анжу, Мэн, Турень, (чуть позже — часть Пуату с г. Пуатье) были присоединены к королевскому домену. Так Филипп исправил ошибку своего отца, бросившего распутную Альенору в объятия Анри Плантаженэта. Мечта англо-нормандских королей, так живо выписанная в сочинении Гальфрида, рассыпалась прахом.
С тех пор Бретань включилась в орбиту Франции, и дала ей таких доблестных рыцарей, как Бертран дю Геклен, Танги дю Шатель и Артур де Ришмон[16].
[1] Сергиевский М. op. cit. c. 30.
[2] Смирнов А. Роман о Тристане и Изольде. // Бедье Ж. Роман о Тристане и Изольде. Ленинград, 1938. с. 10.
[3] Сергиевский М. op. cit. c. 44.
[4] В те годы официальный статус университета подтверждался не королевской хартией, а буллой папы, позволяющей заведению присваивать своим учащимся звание магистра.
[5] Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. М., 1984.; Перевод с: Faral E. La Légende arthurienne, études et documents. T. III. Paris, 1929. Сохранено деление на главы по Фаралю.
[6] Русский перевод помещен приложением к указанной в прим. 69 работе.
[7] Pégot-Ogier E.Histoire des îles de La Manche. Paris, 1881. p. 32.
[8] Михайлов А. Книга Гальфрида Монмутского. // Гальфрид Монмутский. с. 207.
[9] «Брит» Ненния, троянский предок бриттов, чей архетип — Эней Вергилия.
[10] Михайлов А. Книга Гальфрида Монмутского. с. 218.
[11] Ibid. с. 223.
[12] Conquérant — завоеватель.
[13] Цит. по Михайлов А. Книга Гальфрида Монмутского. с. 220.
[14] Михайлов А. Книга Гальфрида Монмутского. с. 219.
[15] Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X—XIII вв. М., 1938. с. 195—196.
[16] Герои Столетней войны. Геклен вернул с лихвой все потери Бретиньи, Шатель спас дофина Шарля и убил ренегата Жана Бургундского, Ришмон принял эстафету у Жанны д’Арк, дочистив Францию от англичан, особенно эффектно размазав их при Форминьи.
Продолжение: Бретонские романы, или Кто придумал короля Артура, Part V
Читайте полный текст на моем сайте: pierre-legrand/romans-breton-roi-artu
Aussi читайте:
Делирий Библии дураков W/С
Как правильно?
Алёхин: белые и черные пятна биографии