Раздался звонок в дверь.
"Добро пожаловать в Лавку старины!" - крикнул я через плечо.
Прежде чем дверь захлопнулась, порыв ледяного декабрьского ветра проскользнул внутрь и обвился вокруг моих лодыжек. Я быстро отодвинул в сторону стопку старых виниловых пластинок и положил на полку отреставрированную виолончель работы Ивана Батова. Когда я обернулся, шимпанзе важно расхаживал вокруг массивного контрабаса 1973 года, встречавшего моих посетителей при входе.
Шимпанзе был нарядной "Игрушкой по-настоящему", премиум-моделью 2031 года или более ранней. Всегда можно определить по их неуклюжей походке; начиная с 2032 года они избавились от этой нелепой обезьяньей кривляки. На нем была цилиндрическая шляпа, галстук-бабочка, жилет, полосатые брюки и ботинки на шнуровке с аккуратно завязанными шнурками. Серебряная цепочка соединяла карман его жилета с перчаткой хозяйки - высокой, тонкой как тростинка дамы, закутанной в огромное искусственное меховое пальто.
Я приветливо улыбнулся: "Готовитесь к Рождеству, сударыня?"
Она остановилась у прилавка, ее серые глаза были цвета хмурого неба за окном.
"Боюсь, что нет," - сказала она и откинула капюшон пальто.
Ее лицо было воплощением совершенной симметрии. Наброском Микеланджело. Слишком прекрасным, чтобы быть человеческим.
"Извините за бестактность," - сказал я, "но Игрушки по-настоящему должны сопровождаться сертифицированным человеком." Я указал на ДНК-сканер рядом с кассой. "Не могли бы вы?"
"О," - сказала она, - "меня всегда принимают за искусственную. Неужели я настолько безупречна?"
Ну, вы мастерски вжились в роль, мисс Крутелла Де'Бест.
Цепочка мягко позвякивала; на другом ее конце шимпанзе плелся кругами, с натугой дыша.
"Сударыня, я всего лишь простой лавочник. Я не устанавливаю правила."
Она сняла перчатку и подставила руку под лазерные лучи, замигавшие на консоли. Машина издала один гудок. "Немодифицированная ДНК", - высветилось на дисплее.
Вау, она была совершенством своего времени. Именно таким людям никогда не следует быть: безупречными.
"Чем могу помочь?" - спросил я.
Она наклонилась ближе и прошептала: "Он умирает".
"Кто... умирает?"
Она бросила взгляд на шимпанзе, который тихонько постукивал в бубен.
"Сальери," - сказала она.
"Мне очень жаль, сударыня," - сказал я, - "но... это лавка старинных музыкальных инструментов, а не хоспис для элитных питомцев. Боюсь, что..."
"Сальери хочет научиться играть на музыкальном инструменте. Это его последнее желание".
Обезьяна с предсмертным списком желаний? Счастливого Рождества.
"Понимаю. Что ж, ему, похоже, нравится бубен".
"Недостаточно сложно", - сказала она. - "Два года назад я заплатила целое состояние за повышение его интеллекта".
Я оглядел лавку. "Что насчет... тромбона? Им можно управлять одной рукой, а затем дуть в..."
"Опухоль в легком. Дуть нельзя".
Она указала безупречным указательным пальцем на виолончель поблизости. "Виолончель".
"Виолончель?"
"Почему бы и нет?"
"Не хочу быть бестактным, сударыня, но... координация движений, необходимая для..."
Внезапно до моих ушей долетели резкие аккорды гитары: шимпанзе одной рукой сжимал гриф инструмента, а другой наугад щипал струны.
"Я всего лишь бедный мальчик, хоть история моя редко рассказывается, - начал хрипло петь Сальери. - Я растратил свою решимость на горсть шепотков..."
Саймон и Гарфункель. 1968 год. Вот это действительно апгрейд.
"Но человек слышит то, что хочет услышать, а остальное игнорирует..."
Он бережно поставил гитару обратно на подставку.
"Вот видите", - сказал я.
"Я остановлюсь на виолончели", - безапелляционно заявила Крутелла.
К тому времени, как они ушли с виолончелью в бархатном футляре, снова начался снегопад. Злой ветер не давал снежинкам коснуться земли.
Как вы думаете, сможет ли Сальери научиться играть на виолончели до своей смерти и исполнить последнее желание? Или это всего лишь причуда его хозяйки, пытающейся скрасить его последние дни?
Дорогие друзья, надеюсь вам понравился рассказ. Поддержите меня лайком, репостом и подпиской на мой канал в ДЗЕН.