Откровения из интервью скандально известного бойца ММА.
В 2017 году известный российский боец Расул Мирзаев дал большой интервью авторам «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову для рубрики «Разговор по пятницам», в котором он рассказал о драке со студентом и тюрьме.
Дело
— Сколько раз мысленно возвращались к вечеру у клуба «Гараж», когда произошел конфликт с Иваном Агафоновым?
— Я с этой историей до сих пор живу, каждый день вспоминаю. Как же сильно хочу отмотать все назад... Мать моя сильно сдала после этого. У нее уже была трагедия — брат выкинул человека из поезда, его расстреляли 25-летним. На следующий день после исполнения смертную казнь в России отменили. И вдруг я в том же возрасте в тюрьму загремел.
Хотя следователь, который вел дело, через два месяца сказал, что на меня ничего нет. Что показания свидетелей с той стороны — полное вранье. Первая же экспертиза подтвердила мою невиновность. Но кто-то влез, пытался поменять ее результаты. Затем еще четыре экспертизы. Последнюю проводил Минздрав и дал четкий ответ — я не виноват.
— Давайте по порядку. С чего все началось?
— Был в кино с девушкой, Аллой. Потом подъехали к клубу «Гараж». Стояли на улице с друзьями. Алла в полутора метрах от меня. По реакции товарища вижу — за моей спиной что-то происходит. Оборачиваюсь. В эту секунду рядом с Аллой замечаю парня, которого окликает знакомый: «Ваня, что ты здесь делаешь?» — «Да телку снимаю». И шагает мимо, задев меня плечом. Алла голову опускает, в глазах слезы. Иду к нему: «В чем дело?» Усмехается: «Телку хотел снять...» — «Она со мной» — «И что?» Подхожу ближе: «Тогда и меня сними». А он делает резкое движение головой вперед.
— Боднуть хотел?
— Возможно. Если б не это, я бы не дернулся. Но тут рука сработала на автомате. На камере все видно. Развернулся, подошел к его приятелям. Было их человек десять, на трех машинах. На капоте — алкоголь. Громко спросил: «Кто еще меня «снять» хочет?»
— А они?
— Ни слова, ни полслова. Многие из них были в неадекватном состоянии, как и сам Иван. То ли пьяные, то ли под наркотой. А парень-то лежит. Подбегаю, начинаю уши растирать, приводить в чувство. Наконец открывает глаза. Спрашиваю: «Ты как?» — «Голова побаливает» — «Скорую» вызвать?" - «Не надо». Водичку ему принесли. Алла плачет: «Поехали поскорее отсюда». Поймали такси — и домой.
По пути набрал другу, который остался в клубе. Говорит: «Расслабься, все нормально. Парнишка здесь сидит, отдыхает». Минут через сорок перезванивает: «Он с друзьями на машине уехал». Позже выяснилось — по дороге стало плохо, затошнило. Повезли в больницу. Как рассказывала мама Ивана, там четыре часа лежал без сознания, помощь почему-то не оказывали. Так что в первую очередь претензии нужно предъявлять врачам. Если б сразу сделали трепанацию и откачали кровь, остался жив.
— Когда вы узнали, что он в коме?
— На третий день, ближе к ночи. Собирался навестить его в больнице. А утром посыпались звонки: «Включи телевизор, тебя по всем каналам показывают».
— Реакция?
— Посоветовался с братом: «Что делать?» — «Идти в полицию, давать показания. Дальше видно будет». Был Рамадан, я соблюдал пост. Но на всякий случай решил в «Урюке» плотно поесть. Там же встретился с адвокатом. Потом пешком в отделение. Журналисты, которые дежурили возле ворот, меня проморгали. Когда зашел, услышал, как человек при погонах голосил: «Мы этого ... посадим!» Понял — я тут надолго.
— Что увидели, когда оказались в камере? Там, наверное, все прокурено...
— Нет, в нашей не дымили. Такой был закон. Кого-то в курилку выводили, кто-то в туалете по-тихому сигарету доставал. Сначала меня привезли на Петровку, отправили в камеру, где встретил жутковатый зек в трусах. Какой-то он был дерзкий. Посмотрели мы друг на друга, а конвоиры — на нас, и увели меня в другую камеру. От греха. Там уже нормальные пацаны сидели.
— Они знали, кто вы?
— Разумеется. Все же телевизор смотрят. Что заключенные, что охранники относились уважительно. Если не барагузишь и нет команды сверху, тебя не тронут. Я даже двоих друзей там приобрел. Хорошие ребята, надежные, по-прежнему общаемся.
— Как за решеткой очутились?
— Первого подставили. Второй — не зек. Конвоир. Они теперь для меня словно братья.
— Сколько вы камер сменили?
— Пять, кажется. На Петровке три дня сидел, затем в Бутырке. Один из самых тяжелых моментов — февраль 2012-го. Меня должны были выпустить под залог. Вместо этого накануне, не предупредив адвоката, привезли в суд, на закрытом заседании зачитывали: «Гастарбайтер, нелегал, незаконно проживает на территории Российской Федерации...» Мне, человеку, в честь которого поднимали флаг нашей страны, играли гимн! Я с трудом сдерживал слезы.
— Вернулись на нары?
— Да, причем в камеру, где не было стекол на окнах — только решетки. Условия чудовищные. Вонь, грязь, на стенах следы от какашек. Железный стол такой, будто зубами грызли. Но главное — дуло изо всех щелей. Холод собачий. Спали в одежде, как чукчи.
— Почему в эту камеру отправили?
— Решили надавить. Жаловаться не имело смысла. Кого там интересует твое мнение? Я зашел, начал читать молитву — и случился срыв. Неделю плакал без остановки.
— Неделю?!
— Да. Спал и плакал, спал и плакал... Себя не контролировал. Ко мне медсестру привели, думали, близок к суициду. Но таких мыслей сроду не было.
Одиночка
— Разговаривали мы с Виктором Рыбаковым, знаменитым боксером, который тоже отбывал срок. В тюрьме его постоянно провоцировали. А вас?
— Была история. Еще на сборке познакомился с парнем.
— Что такое сборка?
— Приемное отделение. Пацан вроде адекватный. В какой-то момент меня посадили в одиночку. Недели через две попросил перевести его ко мне из общей камеры. Вдвоем-то веселее. Делился с ним едой, он ни в чем не нуждался. К сожалению, в России доброту часто принимают за слабость.
— Что он натворил?
— Устроил провокацию. Ну и получил. Вот тут до человека дошло, стал, как шелковый. Его обратно в общую камеру отправили, а я решил, что без соседей даже лучше. Проще, спокойнее. Больше никого не подселяли.
— Сколько ж в одиночке просидели?
— Полгода. Спасали телевизор и книжки. В СИЗО неплохая библиотека, было время восполнить пробелы в школьном образовании. «Графа Монте-Кристо» прочитал, например.
— Кормили как?
— У меня был свой рацион: «доширак», шоколад «Аленка» и конфеты «Маска».
— Откуда?
— Друзья оплачивали через интернет-магазин, который есть в СИЗО. А дядя с тетей привозили сыр, яблоки.
— Татьяна, бывшая жена, навещала?
— Я сам запретил после одного случая. Как-то приехали на свидание мама, Таня и дочка. Ей было три годика, плакала, кричала: «Хочу к папе!» Ты на расстоянии метра, но не можешь обнять ее, прижать к себе. Душа разрывалась. Еще, помню, говорили через двойное стекло по телефону. Дочка прошептала: «Папа, мне хочется взять ножик и порезать эту дверь...» Я обалдел. Вот откуда у ребенка такие мысли?!
— А с Аллой когда расстались?
— Когда мне сказали, что посадят лет на десять. Я осознанно свернул общение. Подумал — зачем девушке жизнь ломать?
— Вы обмолвились, что в камере был телевизор. Смотрели передачу с участием вашей мамы, где из зала кричали ей: «На колени!»?
— Да. Было очень больно. До слез. Некоторые люди на этой теме пиарились, деньги зарабатывали. Ходили по телеканалам, сочиняли небылицы, раскачивали ситуацию. Пытались мне жизнь испоганить. Но бумеранг к ним вернулся
— Вы о ком?
— Об известном видеоблогере, например. Сейчас в СИЗО, обвиняется в мошенничестве. А популярный боец, который меня грязью поливал, сел за изнасилование. Когда его осудили, ко мне приехали телевизионщики, просили об интервью. Я от комментариев отказался.
— В камере тренировались?
— Нет. За первые три дня вообще на нервной почве похудел на десять килограммов! Да еще на руке экзема началась. Постепенно вес пришел в норму. Но понимал, что иммунитет на нуле, а в детстве переболел туберкулезом. Поэтому решил поберечь организм. Сказал себе: «Вот если посадят — на этапе приступлю к тренировкам».
— Чего ждали от последнего судебного заседания? Свободы? Или нового срока?
— Ситуация могла повернуться как угодно. Учитывая резонанс и национальную подоплеку, был готов к любому повороту. К счастью, у нас еще остались нормальные следователи, судьи, прокуроры. Убедился, что хороших людей очень много. Просто не всегда они на виду.
— Как форму восстанавливали?
— Друзья увезли на три месяца в Таиланд. Там мог спокойно тренироваться, никто не дергал, не отвлекал. В феврале 2013-го вернулся, принял участие в чемпионате России. А 31 марта провел титульный бой с чемпионом мира по панкратиону Ержаном Естановым из Казахстана.
— Победили единогласным решением судей.
— Да. Хотя бой могли остановить досрочно. Пока я в тюрьме сидел, человек каждый день готовился, тренировался, но все равно проиграл вчистую. Единственное, что огорчило — реакция местной публики. В меня кидали бутылки, монеты, зажигалки, обливали водой. Через некоторое время снова приехал в Казахстан — все повторилось. Когда предложили провести там третий бой, ответил: «Нет! Больше в те края ни ногой!»
— За пару месяцев до попадания в тюрьму вы заключили контракт с Bellator. Американцы с радаров пропали сразу?
— Ждали меня до конца года. Пока автоматически не закончился договор. Больше к этой теме не возвращались. Кстати, я ведь стал первым кавказцем, подписавшим контракт с Bellator. Должен был через две недели лететь в Америку. Думал, меня ждет путь Федора Емельяненко. Но... А в Штатах так ни разу и не был.
— Зато в России вас знают все. Не радует такая популярность?
— Особенно раздражает, когда исподтишка на видео снимают, фотографируют. Если замечаю, смотрю на человека в упор. Взгляд такой, что люди убирают телефон. Либо зову охрану. Сам не влезаю.
— Кому-то нравится, что его снимают.
— Я же в ресторан прихожу отдохнуть, а не пиариться. В том же Таиланде первое, с чем столкнулся — в лифте меня пытались втихаря заснять.
— Наши туристы?
— Да. Братья подошли к ним, удалили видео — и вернули аппарат. Я не отказываю, когда нормальные люди просят сфотографироваться, расписаться. Но если к человеку нет внутреннего тепла, близко не подпущу. Я же говорил — «чуйка» у меня хорошая.
— Как началась ваша дружба с футболистом Дмитрием Тарасовым?
— Случайно пересеклись в общей компании, поговорили. Отличные отношения и с Сашей Радуловым, на свадьбе у него был. Там познакомился с Бастой. Мне нравятся его песни. Не ожидал, что такой человек сам ко мне подойдет, поздоровается. Приятно общаться с людьми, которые ходят по земле, никакого высокомерия.
— Кажется, Тарасов в больнице вас навещал?
— Да, приехал, поддержал. Один из немногих, кто в трудную минуту оказался рядом. Сразу настроение поднялось. Хотя вообще-то парень я жизнерадостный, никогда не унываю. Даже в больнице улыбался. Медсестры, наверное, думали, что я сумасшедший.
***
Мы уже попрощались, но Расул вдруг замедлил шаг:
— Знаете, я не сказал самое главное...
— Что же? — остановились и мы.
— Вот сейчас прокручиваю в голове наш разговор. Наверное, у людей сложится впечатление, будто Расул Мирзаев лишь воровал, дрался да создавал неприятности себе и окружающим. Многие ведь до сих пор называют меня «убийцей». Вы об этом знаете?
— Слышали. Не раз.
— А я скажу — то, что случилось с Ваней Агафоновым, моя боль и мой грех навсегда! До конца жизни буду жалеть, что не удержал руку! Обязан был это сделать как профессиональный спортсмен.
— Но не удержали.
— Мой путь сделал меня таким, каким я был в тот момент. Детство в собачьей будке. Ребенок, умирающий от голода. Все это научило отвечать ударом на удар, не задумываясь. Аллахом клянусь, если отмотать назад — я много дерьма выбросил бы из своей жизни. Многое бы исправил. Я всегда говорю правду. Наверное, вы уже поняли.
— Точно.
— Сейчас моя цель — полностью изменить судьбу. Для меня больше не существует ночных клубов, уличных драк, дурацких разборок. Я хочу вернуться в большой спорт и создать крепкую семью. Друзья составили для меня список книг, которые обязан прочитать. Целая библиотека! Но я справлюсь. У меня уже совершенно другой круг общения. Это светлые люди. Чувствую — с их помощью я сам становлюсь другим человеком. Расул Мирзаев начинает новую жизнь — так и напишите. А перед всеми, кому доставил боль, готов снова и снова извиняться. Все, что в моих силах — я исправлю. Грехи постараюсь искупить.