Блохин Юрий Иванович Кандидат юридических наук, доцент Доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Ростовского филиала Российской таможенной академии
Целесообразность репрессивной политики // Категория «цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии/Материалы IV Российского Конгресса уголовного права (28-29 мая 2009 года). М., 2009. С. 24-28.
Под политикой принято именовать комплекс идей, воззрений и действий в определенной сфере (А.И. Бойко [i] ), принципы, стратегию, основные направления и формы достижения социальных целей (В.И. Селиверстов, И.В. Шмаров [ii] ).
В настоящей статье под репрессивной (карательной) политикой нами понимается комплекс воззрений, идей, законотворческих и правоприменительных мероприятий, направленных на решение социальных задач посредством уголовного наказания (его законодательной регламентации, назначения и исполнения). Целесообразность репрессивной политики означает ее соответствие поставленным перед наказанием целям. Закрепив цели наказания, государство таким образом объявляет, что лишения и ограничения, составляющие содержание наказания, прав и свобод наказанного, объявленных высшей ценностью в России (ст. 2 Конституции РФ), обосновано стремлением достичь социально полезных целей – восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.
Положение ст. 55 Конституции «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены… только в той мере, в какой это необходимо…», а также известный принцип экономии репрессии обязывает прибегать к наказанию в качестве исключительного средства достижения этих целей, а, прибегнув к наказанию, избрать наименее суровое из числа возможных, способных достичь известных целей. Таким образом, цели наказания оказывают самое непосредственное влияние на систему наказаний, а также на судебную практику. Вместе с тем, изучение вопроса позволяет прийти к выводу о том, что между провозглашенными в ч. 2 ст. 43 УК целями и предложенными средствами их достижения (то есть видами наказания), сформулированными санкциями и правилами назначения наказания, а также практикой применения наказания наблюдается явное несоответствие. Причины такого несоответствия (нецелесообразности) видятся не в недостатках правового регулирования применения наказания, а противоречии поставленных целей друг другу. Такое целеполагание уголовного наказания исключает возможность назначения наказания при соблюдении условий: а) наказание должно применяться в качестве исключительного средства, когда исчерпаны все иные (ст. 55 Конституции) и б) применяемое наказание должно быть наименее суровым, позволяющим достичь поставленных целей (ст. 60 УК).
Проблема видится в том, что средства достижения поставленных целей совершенно различны, что делает невозможным достижение сразу всех трех целей одновременно одним наказанием, являющимся наименее суровым. Так, для достижения восстановления социальной справедливости необходимо назначить наказание, адекватное по карательной составляющей степени и характеру общественной опасности совершенного преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст. 6 УК) (при этом личность учитывается только с точки зрения выявления степени ее общественной опасности – возраст, пол, прежняя преступная деятельность и пр.) Таким образом, для достижения рассматриваемой цели наказание должно быть обращено в прошлое (ретроспективные начала наказания). Средством ее достижения является кара, адекватная по объему общественной опасности совершенного преступления и личности виновного. Исправление же, напротив, требует учета психологических особенностей конкретной личности, влияющих на формирование уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам правилам и традициям человеческого общежития (ст. 9 УИК). Таким образом, исправление – это комплекс психолого-педагогического воздействия, которое должно быть независимо от совершенного преступления и быть строго индивидуализированным, поставленным в зависимость от свойств конкретной личности. Предметом воздействия при исправлении являются те или иные дефекты личности. Именно в силу этого исправительное воздействие должно быть отвлеченным от совершенного преступления, так как одни и те же дефекты могут привести к совершению различного по характеру и уж тем более – степени общественной опасности преступления. В данном случае исправление можно образно сравнить с лечением выявленного недуга, которое (лечение) должно осуществляться одинаково вне зависимости от того, получил ли его больной в результате общественно полезной или антиобщественной деятельности. Более того, законодатель при регламентации уголовного наказания не регулирует психолого-педагогическое воздействие. Оно вообще не входит в содержание предусмотренных наказаний, которое составляют только лишения и ограничения прав и свобод. Законодатель, а затем и суд свободны только в выборе круга правоограничений (при выборе наказания) и объема (при определении размера или срока). Однако, испытание осужденным определенного объема правоограничений не способно само по себе сформировать уважительное отношение к социальным благам.
Таким образом, в давней дискуссии о дуумвирате сущности наказания (кара и воспитательное воздействие) [iii] , мы отдаем предпочтение токе зрения, согласно которой сущностью наказания является исключительно карательная составляющая. [iv] В противном случае мы должны прийти к выводу о том, что лица, получившие одинаковое наказание (вид и размер), требуют для своего исправления одинакового воздействия (ведь содержание наказания у них одинаковое), что противоречит смыслу исправления как индивидуализированного процесса.
Таким образом, исправительное воздействие не входит в содержание наказания и не может им достигаться. В любом случае, мерилом наказания (его вида и размера) для восстановления социальной справедливости является общественная опасность преступления и личности, а для достижения исправления должно являться исключительно дефекты личности, что уже делает любое избранное наказание соответствующим только одной цели.
Учитывая ранее сделанные выводы о невключении исправительного воздействия в содержание наказания, можно предположить, что основным критерием для законодательного определения и судебного назначения является именно общественная опасность преступления и личности, то есть предпочтение отдается восстановлению социальной справедливости. Аналогичное суждение можно сделать и о предупреждении совершения новых преступлений.
Как известно, предупреждение наиболее надежно достигается не карой, а устранением причин и условий (как объективных, так и субъективных). В то же время, наказание абсолютно неприспособленно к устранению объективных причин и условий. Наказания, не предусматривающие возможности применения средств исправления к осужденному (а таковых большинство) воздействует на преступника исключительно путем возложения правоограничений, показывающих неблагоприятные последствия совершения преступления (кара). Объем этой кары опять-таки ставится в зависимость не от риска рецидива, а исключительно от опасности совершенного преступления (в первую очередь) и личности (во вторую очередь). Следовательно, частное предупреждение не является целью наказания. В противном случае государство было бы обязано исключать наказанием возможность совершения преступления, во-первых, наименее болезненным способом и, во-вторых, каждый раз, когда есть твердая уверенность в рецидиве совершения преступления.
Конечно, возразят оппоненты, твердой уверенности быть не может в принципе. Но тогда чем обосновать возможность применения смертной казни? Неужели, во-первых, рецидив возможен только от лиц, совершивших особо тяжкие преступления против жизни и, во-вторых, смертная казнь является единственной и максимально гуманной мерой (с учетом возможности пожизненного лишения свободы)?
Таким образом, репрессивная политика в применении наказания ориентируется и не на частное предупреждение. Последнее является следствием обязательного и соразмерного причинения кары каждый раз, когда совершено преступление. Причем не путем устранения причин и условий преступления, а именно путем демонстрации действенности угрозы наказания. Именно угроза претерпеть неблагоприятные последствия и демонстрация реальности приведения в действие этой угрозы посредством наказания конкретного преступника и должна сдерживать иных лиц от совершения преступлений (обща превенция) (при условии соблюдения принципа соразмерности и неотвратимости наказания).
Таким образом, российская репрессивная политика сообразна только одной цели – восстановления социальной справедливости. Рассмотрение способов ее реального достижения показывает, что под таким понятием в законодательстве и правоприменительной практике понимается не что иное, как обязательное причинение страданий, объем которых ставится в зависимость от общественной опасности совершенного преступления и общественной опасности личности виновного. Такое положение полностью согласуется с абсолютными теориями наказания, видящим в наказания институт самоцельный, делающим наказание возмездием за совершенное преступление, олицетворение которого и является Фемида с повязкой на глазах, как символ беспристрастия, с мечом и весами в руках. Таким образом, карательная политика России направлена на возмездие виновному. Именно такой целенаправленностью и определяются правила назначение меньшего по объему кары за неоконченное преступление (хотя для исправления дефектов личности не имеет значения влияния факторов, лежащих за пределами личности), назначения весьма сурового наказания там, где для предупреждения совершения новых преступления достаточно было бы меньшего наказания (увольнение с должности с последующим запретом права ею заниматься как средство предупреждение рецидива, например, получения взятки, пожизненная изоляция вместо смертной казни) или вообще обойтись без наказания (в отношении аффектированных преступлений, преступлений, причину которому - исключительно внешние факторы при минимальной деформации личности), требование отбыть минимально установленный срок для решения вопроса о возможности условно-досрочного освобождения (одних признаков, свидетельствующих о том, что лицо не нуждается для своего исправления в дальнейшем отбывании наказания, недостаточно), отсутствие сроков давности за совершение преступлений против мира и безопасности человечества и ряд других.
Таким образом, идеей возмездия за совершенное преступления пронизана вся карательная политика нашего государства (за исключением, пожалуй, пробивающим себе дорогу институтам компромисса, медиаторства и иных, когда государство жертвует своим правом на наказание виновного в пользу удовлетворения прав потерпевшего). Такая целенаправленность карательной политики видится вполне обоснованной, способной решать и воспитательные, и предупредительные задачи. Однако, воспитание и превенция – не цель наказания, а его объективное следствие.
Для приведения содержания репрессивной политики объявленным целям видится необходимым в законодательстве обозначить те цели, которые фактически ставятся и реально достигаются – справедливое воздаяние виновному.
Примечания:
[i] Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. - М., 1999. – С. 61. [ii] Уголовно-исполнительное право России: Учебник / Под ред. В.И. Селиверстова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2001. – С. 11. [iii] См.: Ефимов М. А. Лишение свободы как вид уголовного наказания. В кн.: Сборник ученых трудов Свердловского юридического института, вып. 1. Свердловск, 1964. С. 166. [iv] Наташев А.Е. Неприемлемость «прогрессивной системы» отбытия лишения свободы. – В сб.: Проблемы развития советского исправительно-трудового законодательства. Саратов, 1961. С. 246—247; Стручков Н.А. Правовое регулирование исполнения наказания. (Основные проблемы советского исправительно-трудового права) Автореф. дис…докт. юрид. наук. М., 1963. С 12