Найти в Дзене
Московская беседка

Украденное счастье

О сказочной повести Льва Яковлева «Шишкин-Машишкин, или Кто украл снег в Веселом лесу» (2023)

Лев Яковлев известен литературной тусовке не только как строгий критик и непримиримый борец с графоманами, но и как автор идеи о том, что настоящая литература не имеет возрастных ограничений. Иными словами, если ты написал детскую книжку, она будет одинаково интересна и детям, и взрослым. И даже подросткам, не говоря о бабушках, дедушках и литературных критиках. Перед нами — воплощенная идея такой книги. Давайте посмотрим, что из этого получилось.

А получилось очень неплохо. Годится подросткам, которым почему-то адресована книжка, (маркировка 12+), хотя, на мой материнско-читательский взгляд, любой ребенок воспримет ее с интересом и даже с любопытством. И в шесть, и в десять, и в четыре (если читать вслух). Яковлеву удалось написать сказку настолько смешную и, как говорят наши отпрыски, — прикольную, что прикольно становится всем. Ведь взрослые тоже обожают приколы.

Иллюстрация Петра Любаева
Иллюстрация Петра Любаева

Но за этими приколами стоит нечто серьезное и печальное — то, что считывается с первых страниц, открывая зрелым читателям зеркальное отражение нашей жизни. В этой нашей взрослой угрюмой жизни тоже есть счастье, которое у нас украли, и Лес, в котором мы сегодня живем, давно уже не Веселый, хотя сохраняет свое бравурное название. Есть в ней свой зловредный, непобедимый Трухляка, против которого идет необузданно-смелый «куриный детеныш» Желток (по дороге чуткий читатель отмечает грустную правду, скрытую за этим словосочетанием: куриный детеныш). Идет напролом, без шансов на успех. Но так как перед нами сказка — побеждает.

Но так ли сказочна (читай: утопична) наша история? Желтку удается то, что мало кому удавалось в нашей истории: сколотить-таки КОМПАНИЮ, дружно ненавидящую Трухляку, укравшую перед Новым годом снег — значит, праздник, радость, счастье. И все, что еще положено украсть вместе со снегом под Новый год.

Трухляка. Иллюстрация Петра Любаева
Трухляка. Иллюстрация Петра Любаева

Тема украденного или отмененного праздника ни раз использовалась современными авторами, как идея протеста, объединяющего всех. Очень сильно прозвучала такая идея в последнем романе Игоря Сахновского «Свобода по умолчанию» (2016), а про детские сказки и говорить нечего: украденный Новый год, невыпавший снег и его поиски вдохновляли, вдохновляют и будут вдохновлять. Как повод к размышлению о том, что такое счастье. И как его вернуть.

Лев Яковлев — не исключение. Вернуть украденный праздник — беспроигрышная идея для развертывания истории, где каждому есть место. Где каждый по-своему вдохновлен (а кто-то и одержим) заманчивой целью: вернуть себе то, чего лишить никто не имеет права. То, что дано от природы. Естественное состояние души — свободу. Свободу быть счастливым.

Лев Яковлев
Лев Яковлев

Но вся эта замечательная, тонкая глубина — для нас, взрослых. А детям автор предоставляет то, за чем они сегодня так охотно следуют: веселье, прикольность, тайну и приключения. Но есть в сказке то, о чем мечтает интеллигентный родитель: чуткий, гибкий язык, обладающий классической красочностью, и при этом — сегодняшний. Как принято говорить — актуальный. Язык, которым говорят наши дети.

Иллюстрация Петра Любаева
Иллюстрация Петра Любаева

Подростки, которым адресована книжка, клюнут на рэп и крутого Рыжего рэпера, малышня — на движение, которым наполнено повествование, на смешные обзывалки, которые можно позаимствовать и при случае употребить, взрослые же с усмешкой тайного знания считают любимых литературных героев — от Обломова до Дон Кихота, а детские писатели, члены клуба «Черная курица», родившегося в недрах Дома детской книги, и живущего до сих пор, с удовольствием прочтут пародию на свои обсуждения.

Словом, Яковлеву удалось создать некий мультитекст, интересный всем. Ну или почти всем, кому в принципе интересен текст как культурное явление. Многоуровневый текст, где каждый найдет себя. И близкого персонажа. Из жизни, политики, истории, литературы, семьи. Текст, отдаленно, подспудно, но все же внушающий надежду. И веру в то, что счастье невозможно украсть навсегда.