Быстро пролетело лето. Сопки сначала пожелтели, посерели, а потом все чаще стали покрываться снежком и наконец стали белыми. Пришла Зима, период штормов и полярной ночи. Летом мы несколько раз сходили в моря выполнять различные задачи: ЗБЖ, стрельбы, обнаружение подводных лодок и тому подобное в одиночку и в составе бригады. Тогда я понял, что и наш видавший виды эсминец тоже на что-то годен. Орудия главного калибра шарахали так, что у нас в кубрике перегорали лампы освещения в плафонах, и было даже немного жутковато. Зенитные автоматы тоже впечатляли, стреляя по воздушным целям. Пытались запустить ракеты типа «Катюша» по торпедному катеру, но первая - же ракета не хотела улетать и мы больше натерпелись страха, что ее заряд взорвется в самой установке, но обошлось. Все это я наблюдал, когда был свободным от вахты. Не знаю почему, но командир группы не гнал меня на боевой пост, видя мой интерес к боевому применению вооружения нашего корабля.
А что еще я понял, так это истинное назначение эсминца – эскадренного миноносца, - топить подводные лодки. До некоторой поры я не знал, что наш корабль снабжен гидроакустической станцией. Так вот, - гидроакустики нашего корабля или других кораблей обнаруживали подводную лодку, засекали ее координаты, и начиналась на нее охота. И наш «Окрыленный» был не последним в числе охотников. А почему? Да потому, что у нас как раз и были те самые глубинные бомбы (мины) которыми и гасили подводного врага. Эти черные бочки диаметром около полуметра имели огромный заряд. Они подкатывались на тележке к корме и опрокидывались в море, а через некоторое время гремел взрыв с выбросом огромной водяной горы на достаточно большом расстоянии от корабля, которое он преодолевал за это время. Это было похоже на взрывы льда перед нашим деревянным мостом, только в тысячу раз сильнее. Этим хозяйством заведовали мореманы минно-торпедной БЧ-3, которых на корабле называли «Румынами», честно сказать не знаю почему. А вот БЧ-2 артиллерийско-ракетная часть – «рогатые» понятно, так как на их эмблеме были две скрещенные пушки. Остальные БЧ - не помню, - они для нас были пассажирами, а мы для них «маслопупами».
Приближался новый 1975 год. Годки стали сходить с корабля, а на корабль прибыли молодые караси. Мы очень были рады и тому и другому. Я уже не был тем карасем, которого можно было назвать «зелень подкильная», как-никак, а полгода уже позади. Теперь уже не меня, а только что прибывших карасей доставало бачкование. Теперь можно было вздохнуть с облегчением не во всю военно-морскую грудь, конечно, но все-таки. Тем не менее играющие ДМБ, при сходе на берег, требовали на послед к себе особого внимания. Последним аккордом, особенно для машинистов котельных кроме «Прощания славянки», а точнее во время нее, когда с иголочки одетый в бушлат и бескозырку бывший годок отдавал последний раз честь военно-морскому флагу, сходя по трапу на берег, видел «шапку» над кораблем. Видимо такая традиция зародилась давно, и это было высшим шиком увидеть круто заваренную «шапку» - облако черного дыма вырвавшегося из газохода (дымовой трубы) и на несколько секунд зависшую над ним как кольцо дыма изо рта курильщика, при раскуренной сигаре. А заваривалась она в «ишаке» при выключенной вентиляции топки, когда мазут от форсунки горел в топке и сгоревшие черные газы заполняли её, а потом резко включалась вентиляция котла и вся эта копоть с глухим хлопком вылетала наружу. Это было нарушением инструкции безопасной эксплуатации котла, но эта традиция оставалась незыблемой, несмотря на то, что из штаба флота неслось на корабль: «Черт возьми, что у вас там происходит на «Окрыленном»»?!
Новые годки, пришедшие на смену, еще таили скрытую угрозу, но уже не такую, потому, что они были на полгода моложе сыгравших ДМБ, а мы уже были на полгода старше.
Но как - бы то ни было, а новый год на носу. Мы, караси, особо не заботились, как его встретим, а вот годки к нему готовились основательно. И наступить он должен был уже послезавтра.
После вечерней приборки, перед отбоем на корме корабля ежедневно проводилась вечерняя поверка. Вся команда по своим боевым частям выстраивалась П-образно. В центре командир корабля и старпом. Командиры БЧ докладывали о положениях в вверенных им частях после переклички старпому, а он, затем он, командиру корабля. После чего старший помощник командовал: «Команде на ют» и весь строй делал шаг вперед ближе обступив командира «Окрыленного», чтобы его объявления не разлетались по всей акватории Кольского залива, а достигали ушей каждого, из стоящих на юте. И тут начиналось действо «люлей» с пряниками вприсядку»». Сам командир был дядька лет под пятьдесят, но в звании кап. три. Почему так, мне не известно. Разбирать залёты он начинал спокойно и методично, один за другим. Потом, особенно если слышал оправдание, переходил на «арии Ивана Грозного» и фальцет. Распекать он умел классически, логика его была железной, но особой отличительной чертой был язык. Вроде бы наш родной русский язык, но постепенно он переходил на «могучий», а затем из его уст слышался «великий русский военно-морской язык», которым он владел виртуозно! Команда замирала, стараясь не пропустить ни одного слова из сокровищницы русской военно-морской речи. Наш командир своим словарным запасом мог обогатить любой толковый словарь, включая даже словарь самого Даля. Он очень ловко импровизировал, вплетая в «могучий русский» изысканную речь аристократии девятнадцатого века и ругательства боцманов на парусниках Петра I. Вот это было исполнение… – песня!
Наш слух услаждался изысканным матом морского волка в лучших военно-морских традициях - это была прямо таки ария «Заморского гостя» с импровизацией – заслушаешься. Говорил он быстро и отрывисто, как будто отдавал команды в морском сражении. Каждое слово, каждая фраза попадали точно в цель, - и не только жгла, а разносила все в клочья. Старая закалка, что и говорить. Таким искусством делать разнос, уверен, не обладал ни один офицер на флоте, – на Северном уж точно.
И вдруг в самый апофеоз его «арии» небо над нами стало озаряться разноцветными всполохами: синие, зеленые, желтые, красные штрихи заиграли по всему небу, меняя направление и свечение с невероятной скоростью. «Северное сияние» - понял я. Все уставились на небо, на необычное разноцветное радужное свечение, мгновенно перемещающееся по всей его необъятной шири. Оно, то исчезало, то появлялось вновь.
В свете Северного сияния восклицания нашего командира воспринималось по-особенному. Ощущение было такое, что это он вызвал силы небесные в подтверждение произносимой им речи, и оно стало живой декорацией классического представления, что добавляло особого шарма и магии. Мы как завороженные ловили каждое его слово. Этим он снискал не формальное уважение у всего экипажа корабля. Я уже описывал среду' в которой воспитывался, но не до, не после я не слышал такого исполнения: топорный, грубый и отборный мат, - да, но такого высокохудожественного – нет.
Я бы мог для примера привести пару его производных цитат, но статьи мои должны быть в пределах 16+, а изречения его либо начинались с непечатных оборотов, либо ими заканчивались, а по отдельности были непонятны.
Всецело поглощенный этой речью и меняющейся декорацией Северного сияния, я не заметил, как экипаж перестроился, но не как обычно: «Команде на ют», а в четыре шеренги лицом к корме так, что оказались свободными правый и левые борта кормовой части корабля. А через некоторое время палуба вдоль них стала заставляться бутылками разной формы и размеров. Сначала я не понял что это такое, а потом до меня дошло. Из строя были вызваны шестеро годков, а затем старпом отдал приказ: «К уничтожению боезапаса приступить»! И полетели бутылки, вдребезги разбиваясь о стенку и борт рядом пришвартованного эсминца «Отменный», сопровождающиеся дружным возгласом «ОХ»! всего экипажа. Минут десять продолжалась эта «экзекуция» над таким трудом, хитростью и риском добытым «боезапасом» и хоронящая надежду годков на выпивку в новый год. Корабль был старый, командир корабля опытный, старпом строгий, да и командирам боевых частей все имеющиеся на корабле шхеры были известны, особенно в топках неработающих котлов и в трюмах. Так что праздник встречи нового года годкам был подпорчен.
Справедливости ради надо сказать, что некоторые, одинокие годки слонялись по кораблю «подшофе», но их было мало, и они уж никак не могли испортить новый год карасям под Северным сиянием.
Продолжение следует.
Анонс рассказов первого цикла «Мечты сбываются»:
1. Пролог
2. Рассказ 1. Призывник
3. Рассказ 2. Здравствуй море
4. Рассказ 3. ОС-19. Ванька – встанька
………………………………………….
Рассказ 7. Начало на «Окрыленном»
…………………………………………
Рассказ 9. В ад по предписанию
………………………………………...
Рассказ 11. Караси живучие как крысы
………………………………………...
Рассказ 16. А чем черт не шутит
……………………………………….
Рассказ 19. Домоклов меч
………………………………………
Рассказ 21. Болтун – находка для шпиона и прощай «Окрыленный»
Подпишитесь на мой канал. Впереди интересные истории