Швабра. Часть 4
Про нас с Жанкой
Вечером строго по разработанному плану Светка поднялась к Жанке с коробкой, в которой были продукты. Этого в планах не было.
— Зачем? — обиженно спросила Жанна, кивнув на коробку. — Мы же подруги.
— Бабка передала, сказала гостиняц! — Светка рассмеялась, а потом спросила, — новость хочешь?
— Конечно! — кивнула Жанка.
Светка выпалила:
— Мама из дома ушла.
Жанка остолбенела:
— Как, когда? Ты чему радуешься?
— Это часть плана, — радостно сообщила Света. — Я видела, как баба с мамой шептались. — Пошли на кухню, расскажу, жрать охота, — прибавила Светка и прошла на кухню.
Когда они открыли коробку, то обалдели: чего там только не было! Конфеты, печенье, копченая колбаса, сыр.
Светка рассмеялась:
— Во даëт! Ничего не пожалела. Хорошо перетрясла свой сундук.
— Рассказывай! — закипая потребовала Жанка.
— Перед приходом отца, бабка опять легла в постель. Когда он зашёл, то сразу же прошёл к ней в комнату и спросил, как она сегодня. Плохо мене, — Светка прислонилась к стене и прикрыла глаза, изображая бабку. — Подняться я, санок, ня могу. Светанькя целай день со мноя валандаться, голодна дявченкя, на сухома корму. Ты ба, Коля, на ужан бы сварил чаво-нябудь. Гутя званила, сказала позна прядеть. Отчета у их какия-та, что ля. Жанка, — вдруг своим голосом сказала Света, — ну колбасы-то нарежь, чего замерла?
Жанка спохватилась и нарезала хлеба и колбасы.
— Чай поставь! Я всухомятку уже наелась.
Жанка хладнокровно поставила чайник, но недобро посмотрела на подругу.
Светка рассмеялась.
— Ты что меня испытываешь на прочность? — Жанка все-таки не выдержала.
— Ладно, ладно! Слушай дальше. Когда бабка сказала, что мама звонила, я посмотрела на неё и чуть не брякнула: «Когда это?» Но бабка незаметно мне кулак показала и продолжила концерт, — Светка откусила, прожевала и опять облокотилась об стенку. — Да и я голодная, — снова пародировала она бабку и небезуспешно. — Похлябала бы горяченькова. Ушицы ба, а санок? Тама рыбка иде-то была. Отец ей говорит, мол, долго, пока отморозит, потом чистить. А она такая — «А няче, няче, Коля, я дождуся». Отец аж позеленел, но пошёл на кухню ушицу ей варить, — Светка радостно захохотала.
Жанка тоже неуверенно, но поддержала подругу коротким смешком.
— Ты про тетю Гутю мне расскажи!
Светка махнула рукой:
— Да подожди ты! Щас и до мамы дойдем. Пока папа возился с рыбой, она его без конца дергала: то в туалет её веди, то чаю налей, ой, сильно горячий, теперь холодный! То сердце прихватило, капли накапай; то ноги мерзнут, грелку горячую принеси; то жарко стало, простынь потоньше достань, там где-то у сундуке была.
Отец полез в сундук, перерыл его весь, представляешь. Нет простыни. А бабка так спокойненько ему заявляет: «Ой, Коля, запамятовала я, язви ж табе! Я жа яе у шкапик положила». Отец полшкафа разворотил, нет простыни. А потом бабка премило так заявляет: «Ой, санок, та я жа яе на тряпки порвала! Простя ты мене, старыю, никуда ня годнаю». И начала плакать, представляешь?
Жанка вытаращила глаза:
— Вот это бабка дает жару! — восхитилась она.
— Ага! — радостно подтвердила Светка. — Так жалобно плакала, что я еле себя сдерживала, чтобы не кинуться к ней. Отец кинулся! Представляешь! Мама, мамочка, чуть не плачет. А она ему таким тоненьким голоском…
— Бабка Марейка тоненьким? — не поверила Жанка.
Светка кивнула:
— Да! Коля, санок, ушица-то када будят мене? Шибка исть охота. Тут как раз мама! Жанка! — Светка закатила глаза. — Такая красивая! Стрижку сделала, волосы покрасила, костюм новый, трикотиновый синего цвета! Вытащила из сумочки, кстати тоже новой, флакончик духов «Красная Москва» и на трюмо поставила.
Отец ей такой: «Ты где болталась? Мать болеет, жрать нечего, а ты по парикмахерским шастаешь, обновки покупаешь?» Мама ему ответила, что ее мать тоже болеет, и она не может на два дома разорваться. Отец ей: «Я два дня нормально не ел. В доме шаром покати. Хозяйка хренова». А я, Жанка, а я чуть не крикнула: «Пусть Швабра твоя тебя подчует», да бабка мне опять кулак показала вовремя. Жанка выдохнула:
— Дальше давай, не отвлекайся!
— Так возьми и приготовь! — усмехнулась Гутя. — В чем проблема для взрослого человека приготовить себе есть?
— Я работаю! — заорал отец.
На что Гутя лишь рассмеялась:
— Ну а я, конечно, в игрушки играю день и ночь.
— Какая королева у нас тут выискалась! — непонятно к чему крикнул Николай.
— Королева! — кокетливо промурлыкала Гутя. — И на каждую королеву найдется свой король! — гордо заявила она.
— А может уже и нашелся? — язвительно закричал отец, сделав упор на слово «уже». — Вон как вырядилась, и кто это тебе такие духи дарит?
— Не собираюсь перед тобой отчитываться и выслушивать твои дикие предположения и упреки непонятно в чем, — твердо заявила Гутя. — Если что-то тебя не устраивает, то я могу и у мамы пожить.
— Катись! — заорал Николай. — Проку от тебя как от козла молока! Вали прямо сейчас!
— Фу, деревенщина! — скривилась Гутя. — Хорошо, уйду прямо сейчас, как ты и просишь! Только смотри, потом не пожалей, — помахала она ему ручкой.
А потом зашла в комнату, собрала кое-какие вещи, поцеловала Свету и приказала слушаться бабушку. Девочка расплакалась, обняла мать и начала приговаривать:
— Мамочка! Не уходи!
— Доча! Слушайся бабушку! — еще раз твердо повторила мама.
Николай конечно не ожидал такого разворота событий, он ведь хотел всего лишь приструнить непослушную жену, а потому остался стоять с открытым ртом, когда за Гутей закрылась дверь.
Он прошел в гостиную, рухнул на диван, обхватил голову руками и долго так сидел, приговаривая, какой же он дурак.
— Коля, санок, — активизировалась бабка, не дав ему посидеть спокойно, — а ушица-то будят али как? А то исть охота, голова ужо кружаться от голода.
Николай вздохнул и поплелся на кухню, а бабка позвала Светку и сказала:
— Иди, Светанькя, мусор выняси, — и показала на коробку. — С завтрашнего дня у домя съястным и пахнуть ня будят, — шепнула она. — У Жанкя исть будяшь. А ежеля чаво и приготовлю, то истя някто ня сможать.
Следующая неделя была для Николая сплошным кошмаром. Бабка дурковала по полной программе.
— Наш дурдом продолжает свою деятельность, — весело сообщала Светка, прибегая каждый вечер к Жанке и рассказывая, что у них происходит.
— Чему ты радуешься? — недоумевала Жанна. — У отца любовница, мать ушла, а ты ржешь как лошадь.
— А я верю бабке! Если она взялась за дело, то обязательно доведет его до конца. Ясно тебе?
— Ясно! — вздыхала Жанна.
Она не сомневалась в способностях бабки Марейки, но как-то уж все слишком далеко зашло в семье любимой подружки.
Бабка продолжала каждую ночь будить Николая, стуча ложкой об кружку, и он водил её до туалета несколько раз за ночь. Бабка кряхтела:
— Ить някому старыя ня нужны. Пака сами могуть ходить, таки ишшо нячаво, а потома ить на помойку их.
Николай нервничал и говорил:
— Мам, ну что ты городишь? Ну что тебе не хватает? Ну какая помойка? Встаю ведь и веду!
— Ить я вижу жа, што ня довольный ты! — ворчала бабка.
Николай вздыхал и ничего не отвечал.
— Ить молчишь! — продолжала изводить сына она. — Ня говоришь мене, што енто ня так.
— Не так! — досадно отвечал ей Николай.
— Ишть злисся! — вымогала бабка.
Татьяна Алимова