Авторская колонка Елены Кононовой
В четверг в Куйбышевском районе Донецка от обстрела ВСУ погиб пожилой мужчина. В комментариях к сводкам люди снова задавались вопросом: почему не уезжают из опасных районов? У каждого местного жителя — свои обстоятельства. Личную историю девушки из Донецка расскажет в авторской колонке Елена Кононова.
Люба в Москве проездом из Донецка. Из города ехала на машине, тут оставит ее на парковке, проведет два дня у родственников, а потом — к морю.
Мы должны подбросить Любу с ее большим чемоданом до вокзала, обняться крепко, постоять на перроне, провожая уходящий поезд. Дружба — это простые вещи, простые ритуалы, которые вдруг приобретают особую важность.
Я заезжаю за Любой к ее тетке, Елизавете Андреевне. В квартире душно, она наготовила как на роту солдат: дымится кастрюля зеленых щей, шкварчит пережарка на почерневшей сковороде.
Она причитает, мол, после отпуска возвращалась бы Люба к ней — не ехала бы пока в Донецк. Люба машет головой и нахваливает щи. Она берет сумку, я — ее пузатый чемодан, и Елизавета Андреевна крестит нас вслед.
— Люб, ну правда, может, здесь пока поживешь? Раз Елизавета Андреевна готова принять. Работу найдем, хотя бы на удаленке. Ты же тексты пишешь.
— Да ну. Не хочу. У нас потише сейчас. Такой ад был — я не уехала, а теперь куда?
Она замолкает и смотрит в окно. Пыльно. Ветрено. Прохожие натянули капюшоны.
— Ты знаешь, — говорит Люба, — в нашем районе храм есть. И даже кружок звонарей при нем. От моего дома, от моей работы перезвон слышно. И вот когда обстреливают, звук у этих снарядов такой страшный, непередаваемый! Нечеловеческий, бездушный. Не знаю, как объяснить.
Как будто все кости ныть начинают от этого звука. Бывает, начинаются эти бахи, а тут колокольный перезвон. И отпускает. Как будто эта музыка из храма нечто большее, как будто она может остановить снаряд, понимаешь? Я вот думаю: вернусь после отпуска и схожу в этот кружок, поучусь.
У Любы в глазах стоят слезы. Связь ее с родным городом крепка. Кажется, она уже скучает. Мы встали в пробку, она прикрывает глаза — может, баюкает ее память о колокольном перезвоне в храме, который способен на немыслимое: заглушить звук вражеской артиллерии.