- Нинка, ты вроде опять тяжелая? – Прасковья с подозрением смотрела на округлившуюся фигуру дочери.
Молодая женщина улыбнулась:
- Ага.
- Снова мне подбросишь работенку? Только-только Зойку помогла тебе поднять, думала, дух переведу, ан нет... – вздохнула мать.
- Мамочка, а когда еще рожать, если не сейчас? – Нина закружила Прасковью вокруг себя. – И нам с тобой радость, вон Зоечка умница какая.
- Радость-то радость, – буркнула мать, – но лучше было бы, если бы ты была мужней женой, и детей рожала мужу, а не матери.
- Ну что поделать, если так складывается? – не смолчала Нина. – Я бы тоже хотела, чтобы у детей был отец, а у меня муж. Но не ты ли мне всегда говорила, что человек предполагает, а Бог располагает?..
Прасковья растила дочку одна, и та была для нее светом в окошке. Красивая, а по меркам их поселка – даже очень, веселая, трудолюбивая. И учителя, и односельчане не могли нахвалиться на девушку, постоянно ставили ее в пример своим детям. Матери завидовали:
- Редкая дочка у тебя. И собой хороша, и работящая, и добрая. Возле тебя как лисичка, прямо завидки берут.
Женщина согласно кивала – Нина не доставляла ей хлопот. Ее будущее казалось ясным и безоблачным. По крайней мере, Прасковья надеялась, что дочка выучится и останется в городе, выйдет замуж и подарит ей внуков. Не сбылось ничего, кроме внуков, которые родились не в браке.
- Мама, я пойду на ферму, телятницей, – вдруг заявила Нина после окончания школы. – Председатель, встретив нас, рассказал, что скоро будет новая ферма, механизация, а это значит, нужны грамотные люди.
- Доченька, – внутренне ахнув, запротестовала Прасковья, – может, хотя бы попробуй поступать, а если не получится, тогда уже на ферму пойдешь.
- Нет, я слово дала, что скоро выйду на работу. А учиться, если захочу, смогу потом, от колхоза, председатель обещал.
На ферму Нина пришла не одна – еще несколько одноклассниц остались в поселке. Ее быстро заметили – телята в ее группе и вес быстрее набирали, и болели гораздо реже. О молодой телятнице стали писать в местной газете, а она охотно делилась своими профессиональными секретами. Рассказывала, как выпаивала малышню различными отварами, как с матерью заготавливали для телят травы. Даже среди ночи, бывало, прибегала к ним, если кто заболел.
Обратил внимание на девушку и один из строителей, которые возводили новую ферму (все, как и обещал председатель!). Ей тоже понравился паренек – был под стать ей, симпатичный, работящий. Начали встречаться, и мать, словно что-то предчувствуя, стала предостерегать Нину, чтобы блюла себя. Но было уже поздно – девушка забеременела.
- Нина, поедем со мной, – просил парень, который был нездешним. – Я остаться не могу, там мама одна.
- Прости, но я у мамы тоже одна, и тоже не могу ее бросить, – говоря это, девушка боялась признаться, что чужбина ее вообще пугает, – еще не доводилось надолго покидать дом.
После окончания строительства парень уехал, а Нина родила дочку.
- Назовем ее Зоей? – предложила матери, когда приехали из роддома на председательском УАЗике. – Зоечка – звучит!
- Зоя так Зоя, – согласилась Прасковья, глядя на крохотную малышку, которая так напомнила ей саму Нину, – такая же круглолицая, с черненькими волосиками и светло-голубыми глазенками.
- Глазки, как у меня, правда? – шепнула дочь, словно прочитав мысли матери.
- Еще могут поменяться, – неожиданно тоже шепотом ответила ей Прасковья и привлекла к себе. – С дочушкой тебя, моя родная!
В декретном отпуске Нина практически не была. Когда Зоя немного подросла, оставила ее на маму, а сама вышла на работу. Прасковья нянчилась с внучкой с удовольствием, тем более, что девочка была спокойной, и бабушка успевала переделать все дела.
Внучке было годика три, когда Прасковья заметила, что фигура дочки округлилась. Беременность та не отрицала, но имени отца категорически не называла. На упрек матери, что снова родит без мужа, Нина нарочито вздыхала:
- Зато дети будут. Я рада, что Зоенька не останется одна, – сама всегда страдала, что у меня нет ни братика, ни сестрички.
Надюша родилась в положенный срок, и больше всех ее появлению радовалась Зоя, которая вдруг сразу почувствовала себя старшей. Было любопытно наблюдать, как она забавляла сестренку, если та заплакала, как тащила свой горшок и не понимала, почему Надя на него не садится.
- Она еще маленькая, доча, – ворковала Нина, – но пройдет немного времени, и ты ее всему научишь.
Картинка была умилительная, и Прасковья, которая сама была хорошей матерью, по-доброму завидовала Нине, потому что та не скрывала своих чувств к детям, постоянно их обнимала и целовала, что для сельской местности не совсем было характерно. В свободное время играла с ними, читала книжки, стараясь развивать, – садика у них в поселке не было.
После родов Нина еще больше похорошела – налилась женской силой, как соком, и мужчины на улице голову сворачивали ей вслед. А она оставалась все такой же, улыбчивой, приветливой и недоступной.
- Ишь королева, – шептали иногда злые языки, которые, конечно же, в поселке были, – а на самом деле обыкновенная шл..., только и знает, что детей, как кошка, рожать.
- Вы бы работали, как она, а не языками чесали, – однажды не удержалась заведующая фермой, пресекая досужие разговоры. – Не нам ее судить, а поучиться тому, какая из нее мать, многим не мешало бы.
- Мамочка, внука тебе не хочется? – однажды, ластясь к матери, спросила Нина. – А то у нас сплошное бабье царство.
Состоялся разговор вскоре после праздника урожая, который в хозяйстве отмечался широко и с размахом. Было много гостей из района. Нину чествовали наряду с лучшими работниками, и сердце Прасковьи, которая привела на праздник внучек, таяло от материнской гордости.
- Признавайся, опять беременна? – строго спросила у дочери, которая задала вопрос как бы между прочим, накрывая обеденный стол. – Кто отец на этот раз, снова не скажешь?
- Мама, какая разница? – отмахнулась молодая женщина. – Кто он, что он, где он, это не важно. Главное, – она нежно погладила живот, – здесь у меня сыночек, я чувствую, что будет мальчик.
И правда, родился сын. В поселке посудачили немного, да и закрыли эту тему. Рожает человек для себя и пусть рожает. Дети ухоженные, обутые и одетые не хуже всех, а по развитию так вообще опережают ровесников.
- Завидую Нине, – однажды сказал жене сосед, Антон, – такая большая, дружная семья, – и, обняв Оксану, шепнул в ухо. – Может, и мы родим девочку? А то сын один, и ему скучно, и нам.
- С ума сошел? – увернулась супруга. – Парню скоро в армию, а ты детей хочешь. Нет, нет и еще раз нет, с меня хватит. Это только Нинка может такие глупости себе позволить – рожать без конца, да еще без мужа.
- Почему глупости? – неожиданно обиделся за соседку Антон. – Она во всем молодец – и выглядит хорошо, и работает ударно.
- Что-то подозрительно ты ее хвалишь, – рассердилась Оксана, которая по жизни заводилась с пол-оборота. – Может, и дети у нее от тебя? Смотри – узнаю, не поздоровится.
- Глупая ты, – махнув рукой, Антон вышел во двор.
А вскоре женщина услышала, как он обращался к пожилой соседке:
- Тетя Прасковья, помощь нужна?
Хотела выскочить следом, возмутиться, а потом передумала – пусть делает, что хочет. Хотя Нинка и рожает детей без мужа, никто из замужних односельчанок ни разу не заподозрил ее в связях со своими супругами. Может, те и не прочь были бы закрутить романчик с местной красоткой, но Нина со всеми держалась ровно, никого не выделяя и никому не оставляя надежды.
- Завидую тебе, Нина, – признался Антон, когда однажды вместе возвращались домой, – он был механизатором, и председатель перевел его на ферму, – счастливая многодетная мама.
- Ага, счастливая, – подтвердила Нина, а потом, взглянув на задумчивого соседа, спросила: – У тебя все в порядке? Если хочешь, зайди, чаю попьем и поговорим заодно.
Чай еще дымился в кружках, когда в дом Нины, как фурия, влетела Оксана, – кто-то донес, что мужчина зашел в соседский дом. Не обратив внимания на хозяйку, она набросилась на мужа:
- Вот только тебя у нее еще не хватало! Пошли домой, нечего здесь делать. Тут и без тебя куча детей.
- А тебе кто виноват, что родила только одного ребенка? – неожиданно повысил голос Антон. – Сколько ни просил, ни в какую не захотела рожать. А ведь всегда знала, что я люблю детей и всю жизнь мечтал о большой семье. И прокормил бы всех! – выговорившись так, строго добавил: – Иди домой, попью чаю и приду.
Оксана только хватала ртом воздух, не зная, как реагировать, – Нина в какой-то момент даже испугалась, а вдруг станет окна бить. Не стала, зная характер мужа. Зато, прибежав домой, в злости начала швырять в чемодан вещи мужа. Захлопнув, выставила его на крыльцо и, продолжая злиться, уселась перед окном.
Двор был, как на ладони, и она надеялась, что Антон, вернувшись, станет проситься назад. Но все пошло не по плану. Муж, увидев собранный чемодан, на какое-то мгновение замер, словно обдумывая, как поступить, потом решительно взялся за ручку и пошел обратно к калитке. Вот закрыл ее на щеколду и повернул к соседскому дому...
Сын, вернувшись с улицы, застал Оксану в слезах:
- Мама, что случилось? Где отец?
- Нет у тебя больше отца, – всхлипывая, выдавила из себя женщина. – Ушел. К Нинке этой... И к чужим детям...
Парень, скрипнув зубами, выскочил во двор и, схватив лопату, стал лихорадочно копать землю. Его переполняла злость на отца, ни до, ни после не захотел его даже выслушать, с уходом так и не примирился. Зато Оксана спустя несколько дней отважилась на унижение. Придя к соседям в дом, стала при всех упрашивать мужа вернуться.
- Нет, я тебе не игрушка, чтобы со мной так обращаться, – сказал Антон, будто отрезал.
Через некоторое время, справив сыну прощальный вечер (деньги дал Антон, и Оксана от них не отказалась), женщина продала дом и уехала к себе на родину в соседний район. Сын после службы в родные места вообще не вернулся – остался в городе, женился, но связи с отцом так и не возобновил.
А у Антона, когда расписались с Ниной, как будто открылось второе дыхание. Они всегда были вместе – и на работе, и дома. Между собой общались с улыбкой, по-доброму. Ее дети, которые росли без мужчины, Антона приняли и со временем стали звать отцом. Теща поначалу переживала, что зять ушел из семьи, но потом, узнав, как все было, успокоилась, доверившись дочери.
У Антона с Ниной родилась дочь, имя которой дал счастливый отец:
- Пусть она будет Люба, наша Любовь.
Вместо ответа женщина только улыбнулась – она тоже была счастлива.
- Это же надо, такого мужика отхватила, – судачили все те же злые языки, – а еще говорят, что на чужом несчастье счастья не построишь.
- Так Оксана сама выгнала мужа, – вставлял кто-нибудь реплику ради справедливости.
- Ну так что? – возражали другие. – Чего не сделаешь в сердцах?!
Но это было так, ради проформы, все всё понимали. Страсти скоро утихли - Антон с Ниной не давали пищу для пересудов. Поселок всколыхнули разговоры года через два – когда у Нины снова заметили животик. Рты всем закрыл Антон, когда собрались на совещание животноводов. Приобняв супругу, он сказал шутливо:
- Когда в семье есть Надежда и Любовь, не хватает Веры, правда? Вот и мы так же рассудили.
- Ладно, не оправдывайся, – миролюбиво заметил кто-то из коллег, – скажи, что на пенсию жену хочешь отправить раньше.
- И это тоже, – не стал спорить Антон, обернувшись к Нине и улыбнувшись тому, что было понятно только им двоим.
Живите в любви и с любовью!
Спасибо, что были со мной и моими героями.