Она слышала, как заплакало дитя, но её ни как не отпускало забвение.
Очнулась она от того, что что-то сильно ударило в ногу. Сознание возвращалось очень медленно даже после того, как почувствовал ещё один удар в бок, и сильная боль охватила места ударов.
Ещё через минуту она села и в её сознание, сначала медленно, потом всё быстрее и громче, впивались громкие звуки, слившиеся в одну общую болезненную какофонию.
Голос, плачущего навзрыд ребёнка, крики мужа, матерящего её, на чём свет стоит, вой собак и ещё чего-то. Она только слышала, потому что было темно, а фонарь, которым муж тыкал в лицо, только ещё больше ослеплял её.
Она на ощупь нашла конверт с ребёнком и начала его качать, попутно пытаясь встать, что плохо получалось. Ноги не держали совсем.
Женщина неосознанно вытащила из разорванной сорочки грудь и попыталась сунуть её в рот плачущему ребёнку, совершенно не помня, что молока там давно уже нет.
Но это помогло. Девочка видимо восприняла грудь за соску и начала причмокивать, пытаясь высосать там хоть что-нибудь.
- Собак заткни! - Впервые в жизни повысила голос на мужа. - А то я тебя совсем не слышу.
- А чего они разорались то? - Спросил ошарашенный от такого тона мужчина.
- Да волки за мной гнались, вот и брехают. Ещё бы мгновения и не было бы у тебя ни жены, ни ребёнка. Рад был бы, да? - Пыталась перекричать собак женщина.
Гришка ушёл, и через минуту стало тихо. А ещё через минуту послышался стук воротины и всё стихло.
Поля всё ещё качалась на неокрепших ногах. Глаза начинали привыкать к лунному свету. Она стояла посреди двора, с голой грудью и начинающей возмущаться отсутствием молока ребёнком на руках.
- Ничего не видно. Даже Луна не помогает. - Сказал вернувшийся Григорий. - Если и были волки, то собаки их отпугнули. Всё! Давай домой.
Поля, пошатываясь, побрела в дом, по пути пытаясь сообразить, что дальше делать. Сознание всё ещё было спутанным.
Положив в хате ребёнка на кровать, она налила коровьего молока в бутылку и примостила её ко рту девочки. Та захлюпала, забулькала, иногда откашливаясь, но молчала.
- Давай залазь с ней на полати. Ночь уже давно на дворе. Наверно всю деревню переполошили.
Поля взяла дочку и залезла на полати. Там и успокоилась.
На следующее утро Поля уже не смогла встать. Ноги отнялись. Всю её било крупной дрожью.
Григорий не стал разбираться. Отдал ребёнка соседям, сунул жене кусок хлеба и ушёл на работу.
***
Около месяца Поля не могла встать. Похудела ещё больше. Муж приходил домой злой, голодный, что-то сам перекусывал и сразу ложился спать. А утром рано уходил.
Поля всё время была одна. И если бы не добросердечные соседи, она бы, наверное, просто умерла с голоду или от пролежней.
А так и кусок хлеба приносили, пока мужа не было дома, и в туалет сносили, и воды подали.
От соседей Поля узнала, что дочку забрала Александра Николаевна, мать Григория. Корову Григорий, тоже отдал, поэтому и жил всухомятку.
Ближе к зиме, в плохо натопленной хате стало холодновато. Муж топил печь один раз вечером и ложился на неё спать ночью, переложив Полю на кровать в дальней комнате, а днём его не было.
Поля старалась как можно больше двигаться, но без ног это плохо получалось.
И однажды она просто упала с кровати. Похудевшие ослабленные руки не смогли поднять хозяйку обратно на кровать, и она прорыдала какое-то время. Но потом взяла себя в руки и попыталась снова вернуться на кровать.
Ни первая, ни вторая попытка не удалась. Неизвестно с какой попытки встать, Поля вдруг почувствовала боль в ноге и резко ею дёрнула. Так ей показалось. На самом деле это было слабое подёргивание, но даже его хватило женщине для счастья. Значит, ноги смогут двигаться.
Эта мизерная поддержка помогла больной взобраться на кровать, и она потом ещё долго отдыхала от этой, пока чрезмерной нагрузки. Вечером она ничего не сказала мужу.
На следующее же утро, когда Григорий ушёл, периодически поглаживая ноги, пыталась встать, каждый раз падая на кровать и приговаривая:
- Это тебе наказание за свои злодеяния. За то, что мужа не слушала, за то, что ребёнка бросила.
К концу недели она смогла дойти до красного угла и долго молилась, стоя на коленях. К концу следующей недели она смогла немного управляться по дому. А к концу текущего месяца забрала корову домой.
На пастбище корову уже выгонять не нужно было, а дать сена она, хоть и, задыхаясь, и со слабостью в ногах, корове уже могла. А с молоком и она уже стала быстрее поправляться, и сытый муж стал не так зло относиться к ней. В хате постепенно налаживались тепло и уют. Не хватало Поле только дочки.
***
Однажды Поля появилась на крыльце у свекрови.
- Что надо? - Зло проговорила хозяйка. - Зачем пришла?
- Александра Николаевна, отдайте дочь.
- Зачем тебе дочь? Ты на ногах еле стоишь? А ещё с ребёнком хочешь управиться.
- Я уже сама с коровой управляюсь. И с дитём своим справлюсь.
- Корова взрослая и умная. А ты с мужем не можешь справиться, со взрослым. Куда тебе дитя неразумное.
- Александра Николаевна, - с каким-то упрямством и остервенением, ответила Поля, - я со всем теперь справлюсь. Я с того света вернулась.
Пожилая женщина долго на неё смотрела, а потом произнесла:
- Хорошо, Аполинария, завтра приходи. Я приготовлю тебе дитя и ещё кой чего. Но учти. Если от соседей услышу, что ты меня позоришь и плохо обращаешься с мужем и дочерью, пеняй на себя. Гришка мне не особо и не нужен, а внучку заберу насовсем. Как хоть решила назвать?
- Нинкой.
- Добро. Завтра жду.