Статья, которую я сейчас выкладываю, написана мной в 1999 году. И описывает она события 1992 года. Мне хочется, чтобы память о жизни типичных представителей московского КСП тех лет осталась не только в моих дневниках, но и в моём блоге. Для этого я буду иногда выкладывать материалы тех лет.
---------------------------------------------------------------------------------------------
Мое знакомство с авторской песней я хочу разделить на несколько этапов. В свои детские годы я такого понятия не вспоминаю. Конечно, у нас в семье всегда были пластинки и записи Высоцкого, Визбора, Галича - видимо явление «авторская песня» коснулось всего поколения моих родителей. Это был первый этап знакомства с авторской песней. На втором этапе меня научил играть на гитаре еще в школе, мой приятель Леша Пронин, который начал заниматься в гитарной школе в Марьино. Играли мы во дворе, в основном Макаревича, Розенбаума, Северного, Новикова. С 1986 года, когда я начал работать в 23-й больнице, произошел очередной этап моего знакомства с авторской песней. Мой приятель Максим Бахтадзе,с которым я работал в 23-й больнице, в то время ходил на КСП. Однако тогда я активно в КСП не входил, варился больше в собственном соку.
В 1987 году меня забрали в армию. Там я иногда брал в руки гитару. Даже в середине службы я во Львове купил себе гитару, которую и привез после демобилизации.
В школу Костромина меня привел мой институтский товарищ Школьников Максим. Это случилось в 1990 году. Центр Авторской Песни, который представлял собой тогдашний московский КСП, располагался в ДК им Горбунова, более известное как "Горбушка". При этом сам Максим как-то довольно быстро ходить перестал, а я остался.
Прежде чем перейти к рассказу о лесе, я хочу отметить, что под словом «лес», я подразумеваю вполне определенное место, которое называется Турист. Это место находится в районе железнодорожной станции "Турист" савёловского направления, и больше известен, как горнолыжный курорт. Но наше место находится примерно в 13 км от станции, посередине леса. До ближайшей деревни Дьяково примерно 3 км. Найти его постороннему человеку практически невозможно.
А начиналось для меня все это в далеком 1992 году, в июле. Именно тогда я впервые появился в лесу. А привел меня туда наш руководитель гитарной школы Костромин Александр Николаевич.
Историю появления Туриста я точно не знаю, знаю только, что основателем места является Игорь Константинович Писарев. Произошло это приблизительно в 1967 году. Я могу вести описание только с момента моего появления в лесу.
Произошло это 15 августа 1992 года. К тому времени я уже два года занимался в гитарной школе Костромина. Каждый понедельник у него было занятие, в то время общее и для начинающих, и для уже умеющих играть на гитаре. Я, к моменту прихода в школу уже немного умел играть. В репертуаре у меня был в то время Высоцкий, Галич, Розенбаум, по несколько песен других авторов. За два года пребывания в школе Костромина я открыл для себя весь многообразный мир авторской песни, повысил свой гитарный уровень, начал ходить на слеты, съездил на Грушинский фестиваль. И что, наверное, самое главное, я открыл для себя новых друзей. Я понял, что здесь мое общество, что это те люди, к которым я принадлежу.
В последующем изложении событий, происходивших все эти годы, я буду стараться упоминать максимально большее количество людей, с которыми мне удалось познакомиться. Ведь каждое знакомство оставляет в душе какой-то след. И мне бы хотелось собрать, хотя бы на бумаге всех моих друзей и знакомых.
Итак, 15 августа мы поехали в лес. Выехали мы следующим составом: Аскольдыч, Мархилевич, Вера Рожкова, Рита Красносельская и я. Я так хорошо помню события семилетней давности в связи с тем, что я тогда довольно регулярно вел дневник.
Приехав на станцию «Турист», мы сели на автобус, который привез нас в деревню «Дьяково». Был жаркий летний день. Лес, из-за наступившей в том году засухи, был частично рыжего цвета. Тогда мы еще ходили на старое место, к которому нужно было идти сперва, но ЛЭПу 4 опоры, затем повернуть на газопровод, спуститься в овраг, перейти ручей и подняться на гору. На горе и находилось старое место.
Первое, что я увидел, была одиноко стоящая на небольшой поляне кирпичная печь с камином и с трубой. Выглядела она совершенно сказочно. Дело в том, что за два месяца до моего прихода, у "рабочих" сгорел простоявший восемь лет на этом месте огромный дом. Стены его были сложены из метровой толщины бревен "калабашек", которые назывались «ваучеры». Данное название было им дано, как «недвижимому \т.е. неподъемному\ имуществу. Между бревнами, которые располагались поперек и в шахматном порядке, была проложена слоем глина. На толстой крыше глина была уложена слоем в полметра. Все это делалось для того, чтобы дом было труднее поджечь. И если бы не пристройка, более легко воспламеняемая, то дом, возможно, стаял бы до сих пор. Данная конструкция дома была разработана нашим руководителем и главным вдохновителем проекта "Турист" Писаревым Игорем Константиновичем.
Я повторюсь, что я, будучи в клубе много слышал о доме, видел его на фотографиях, но сам его уже не застал. Однако данные о нем, почерпнутые мной из рассказов "рабочих", вполне достоверны.
В последующем, в моей речи неоднократно будут возникать идиоматические выражения, которые хорошо понимают без пояснения только люди, регулярно ходящие в лес. В частности это касается термина «рабочие». Под данным термином подразумеваются люди, регулярно ходящие в лес, и при этом принимающие участие в общественно полезной деятельности. Разумеется, в основном подразумеваются лица мужского пола. Для дам применяется общее выражение «тётеньки».
Следует сказать, что в отношении литературных пристрастий "рабочих" входят произведения таких авторов, как Шинкарев, Довлатов, Пелевин, Ерофеев. В последующем из обсуждения прочитанного произведения в среду "рабочих" переселяются их выражения и их герои.
История термина «рабочие» по моим воспоминаниям произошла из нескольких источников. Во первых это стихотворение Маяковского, где «сидят в грязи рабочие, промокший хлеб жуют». Временами жизнь в Туристе чрезвычайно напоминала эту строчку. Песня с этими словами исполняется на мотив лютневой музыки Франческо Ди Милано, из песни «под небом голубым».
Второй источник - это конечно же Довлатов. В его повести «Иностранка» есть персонаж - латиноамериканец, у которого были свои представления о рабочих. Он считал, что «рабочие должны пить пиво и курить марихуану, а работать за них должны буржуи».
И третий источник принес Павел Германович Мингалев, более известный среди рабочих, как Германыч. Он, однажды слушая радио, поймал некую волну, на которой диктор успел сказать следующую фразу: «пришли рабочие, и сразу стали разводить…» Что стали разводить рабочие осталось загадкой, так как волну Германыч потерял. И было высказано предположение, что разводили они видимо спирт.
Дело в том , что в это время водка была дорогая, а продавался дешевый спирт. И мы покупали спирт, и изготавливали водку сами. А поскольку Германыч был по профессии химик, то он точно знал нужную пропорцию, а именно 25 к 36.
В качестве анонса к портретам моих друзей хочу отметить, что практически у всех высшее образование, у некоторых два высших образования, многие имеют ученую степень кандидата и доктора наук. То есть настоящих рабочих среди нас довольно мало. Зато среди нас много «настоящих рабочих». Это почетное звание среди "рабочих".
Итак, придя в лес, мы не обнаружили там Писарева. Забегая вперед, хочу сказать, что встретили мы его на обратном пути, уже в метро. А тогда команды отдавал Костромин.
Поскольку после сожжения дома жить нам было негде, а впереди надвигалась осень и зима, то было принято решение строить новый дом взамен сожженного. И строить его было принято по тому же проекту. То есть работа заключалась в выпиливании метровой длины "калабашек", транспортировки и укладки.
Но, для начала, мы втроем: Аскольдыч, Костромин и я, пошли к свалке вблизи пионерлагеря «Сказка». Путь туда занял около часа. Там мы взяли два куска рубероида, каждый весом килограмм 25, и принесли их к месту. В последующем он пошел на крышу дома.
А пока мы продолжали заготавливать стройматериал для дома под руководством Писарева. Ночевали мы в палатках, а сам Игорь Константинович палаток не признавал. Он спал у костра на трех вытесанных плахах, укрывшись телогрейкой. Соответствующих размеров у него был костер. Для костра по писаревски требовалось три огромных ствола, которые давали нестерпимый жар. Для ночёвки без палатки и спальника этого ему вполне хватало.
Принесли мы эти три полуобгоревших куска рубероида уже под утро. Романтика: три человека всю ночь тащат тяжелые рулоны за несколько километров. Но это было совершенно естественное состояние для нас. Мы предпочитали преодолевать трудности, причём далеко не ради результата.
В общем первый мой выход в лес запомнился тем, что я почти не спал, всю ночь работал, и при этом получил незабываемые впечатления от общения.