- В чём проблема? Я отец и хочу быть уверен, что сын нормально дошел до школы!
- Ваш сын нормально дошел до школы. Он зашел в ворота и спокойно идет по дорожке в здание школы. Родителям на территорию нельзя.
- В смысле нельзя? Я отец! Я должен помочь сыну донести портфель, помочь переобуться – завязать шнурки, проследить, что он нормально прошёл турникет. – Мужчина включил режим «атца»
- Мальчик пересек границу школы, будьте уверены, что 50 метров до здания он пройдет без вашей помощи, можете за забором стоять и смотреть. В школе есть дежурные, в случае чего помогут и шнурки завязать и носки заправить, не мешайте работать, вы создаете очередь у калитки.
- Я не очередь создаю, а борюсь за свои права!
Альберт (не помню отчества) упорно рвался в ворота школы, рядом с которыми сейчас дежурят учителя и охрана: пропускают учеников и останавливают родителей у калитки, в связи с введением антитеррористических мер в учебных заведениях, согласно которым родителей не пускают на территорию школы. Детки идут сами от калитки до класса, первоклашек встречают учителя на улице.
Ни у кого никаких вопросов не возникает, все всё понимают. Все понимают, кроме Альберта, отчество которого я не помню. Думаю, в каждой школе есть такой атец, который сопли своему чаду вытирает, в родительском чате затычка в каждой бочке, много удивляется жестокости современных детей на основании того, что его сына не уважают одноклассники. Альберт каждое утро приводит сына в школу, усаживает его на лавочку в предбаннике, снимает с его ног сапожки, переобувает в туфельки и аккуратно завязывает шнурочки. Раздевает сына, вручает ему верхнюю одежду и портфель, крепко целует в лоб, одергивает пиджак и только после этого отпускает того к турникету. Сын идет в гардероб, чтоб повесить верхнюю одежду, а папа ждет за турникетом пока он выйдет и ещё долго машет ему на прощание, пока тот не скроется за поворотом. Только потом мужчина выходит из школы. Вот такой ритуал, к которому Альберт приучил сына, теперь оборвался, в связи с мерами. Теперь атец вынужден отпускать свое чадо аккурат у входа в калитку школы. Он демонстративно целует сына трепетно в лоб, прямо у калитки и с трепещущим отцовским сердцем отпускает того в одного к знаниям, сам стоит у ворот и смотрит, как заметно повеселевший мальчик направляется по дорожке, теперь уже в припрыжку, к зданию школы.
Да, кстати, немаловажно то, что сыночку то уже 10 стукнуло… Десять лет Альберт *опу подтирает сыну, вместо того, чтоб научить того делать это самому. Я уж думала, что мальчик с ограниченными возможностями, но нет. Нормальный мальчик, олимпиадник, только жутко несамостоятельный: не может шнурки завязать и заправиться нормально, именно поэтому над ним и потешаются одноклассники, не сильно, но обидно. На все экскурсии с классом Альберт вызывается сопровождающим и глаз с чада не спускает, не давая расслабиться.
И вот четвертый день мальчик дышит свободно, он с радостью идет в школу зная, что не будет этого позора с переобуванием, он сам снимет с себя верхнюю одежду и подурачится с одноклассниками в гардеробе, не будет чувствовать этот буравящий взгляд отца, который провожает его взглядом почти до дверей класса. Вот бы еще от слюнявого поцелуя в лоб избавиться…
