Рестораны с цыганами и стрельбой по зеркалам
В начале двадцатого века посещение ресторанов в Москве и Петербурге богатыми купцами и промышленниками стало обычным делом. Сообщения о скандалах, разбитых зеркалах и оскорбленных официантах уже не вызывали удивления у читателей газет. Однако среди обыденных происшествий в ресторанах время от времени случались и особые случаи. Для таких выходок даже существовал ценник. Например, в ресторане "Яр" гость мог заплатить 120 рублей за возможность попортить официанту лицо горчицей, а за бросок бутылки в венецианское зеркало придется отдать 100 рублей (при этом средняя зарплата рабочего в 1913 году составляла 37 рублей в месяц). Плата за проявление хулиганства взималась заранее.
Давайте прогуляемся по Петровскому парку в Москве и заглянем в рестораны "Яр", "Стрельна" и "Маврикий", которые были любимыми местами для развлечений богатой публики. Купцы-миллионеры наслаждались такими аттракционами, как "рояль-аквариум", "похороны русалки" и "шансонеточка с гарниром": под звуки марша в рояль наливали шампанское и выпускали рыбок; устраивали настоящий "похоронный обряд" для певицы, помещая её в гроб, а затем продолжали пиршество под песни хора; заказывали "фирменное" блюдо – обнажённую женщину, лежащую на огромном подносе среди цветов, зелени и холодных закусок.
Ресторан "Стрельна" мог вместить почти две тысячи человек и был объединен с тропическим садом. Высокие пальмы, привезенные из заморских стран, достигали стеклянных сводов. Посетителям нравились горки, сооруженные в этом огромном саду, где они могли почувствовать себя детьми. Иногда богатые гости купались в бассейне рядом с живыми стерлядками и налимами. Вокруг основного зала были расположены кабинеты с цыганскими хорами. Ресторан "Яр" был известен своим цыганским хором под управлением Егора Полякова и очаровательной Олимпиады Федоровой.
Однажды в ресторане "Стрельна", окруженном тропическими растениями, гости, купцы, выпив до изнеможения, вдруг решили отправиться на охоту за крокодилами в Африку. Из "Стрельны" они на лихачах отправились прямо на Курский вокзал, сели в вагон... На следующее утро они проснулись уже близ Орла и были весьма удивлены: почему они находятся в поезде, куда их везут? Никто из них не смог ответить, ибо никто не помнил, что произошло. Однако в кармане одного из охотников случайно была найдена записка "маршрут в Африку".
В 1913 году в ресторане "Мавритания" произошел инцидент с участием Л. А. Манташева, известного как "нефтяной король", князя Г. Г. Бебутова и отставного сотника Берса. Во время исполнения лезгинки они, охваченные эмоциями, начали стрелять из револьверов, что вызвало панику среди остальных посетителей.
В названных ресторанах также бывала и богема. Например, в "Яре" отдыхали Чехов, Куприн, Горький, Леонид Андреев, Бальмонт, Брюсов, Шаляпин, а также художники братья Васнецовы, Левитан, Репин, Врубель, Серов.
Бывали случаи, когда бурные веселья заканчивались трагедиями. По данным "Московского листка" за ночь, в 6 часов утра 5 июня 1912 года в Москве по аллее Петровского парка, ведущей от ресторана "Мавритания", мчался автомобиль с "веселой компанией". Внезапно у машины на углу Дворцовой аллеи спустило колесо. Водитель, студент Самойлов, потерял контроль над машиной. На скорости 100 верст в час тяжелый "Фиат" опрокинулся и несколько раз перевернулся. Разлитый бензин вспыхнул, и вскоре после этого раздался взрыв. Певица Екатерина Шкловская, находившаяся в машине, погибла мгновенно. Студенты Московского инженерного училища Гиммель и Маркин получили серьезные травмы, а водитель Самойлов, удивительным образом, отделался лишь легкими ушибами. Тело молодой женщины, обезображенное до неузнаваемости, доставили в морг при институтской больнице.
Ночные клубы, квартирники и спиритические сеансы
Богема предпочитала посещать полузакрытые для общественности заведения. В Петербурге большой популярностью пользовались "Мутабор", "Бродячая собака" и, затем, "Привал комедиантов". Эти кабачки, основанные и владенные актёром и режиссёром Борисом Прониным, привлекали своей атмосферой и специфическим стилем.
Изначально Пронин планировал сделать свое заведение полностью закрытым для посторонних лиц, которых он называл "фармацевтами", однако позже он изменил тактику и стал пропускать их за повышенную плату. Доступ в "Бродячую собаку" для не-богемной публики обходился в 25 рублей.
Кабаре открывалось поздно вечером, в 11 часов, но к этому времени собирались лишь "фармацевты". "Звезды" появлялись на сцене после полуночи и разбегались к рассвету.
На протяжении всей ночи на сцену выходили поэты с импровизированными выступлениями, а балерина Тамара Карсавина танцевала. Никто из присутствующих не имел права отказаться от предложения выступить.
В 1916 году Пронин открыл "Привал комедиантов", превратив грязный подвальный помещение, затопленное водой, в роскошные залы с хоромами, украшенными статуями и мебелью, обитой парчой. Гостей обслуживали официанты в восточных тюрбанах. Стены и потолок были покрыты черным цветом, на котором, словно звезды на ночном небе, блестели осколки зеркал в золотых рамах. На столиках вместо скатертей лежали яркие деревенские платки. Электрические лампочки загадочно проникали через глазные отверстия чёрных масок. Сервировку выполняли арапчата в ярких шароварах.
Новое кабаре отличалось от "Бродячей собаки" не только внешне. Это уже был не просто кабачок, а подземный театр, где регулярно проводились постановки и программы, имелась своя труппа. Всеволод Мейерхольд и Николай Евреинов здесь ставили пародийные номера, спектакли-стилизации под народные зрелища, а также представления в духе парижских уличных театров. На сцене "Привала" выступали и поэты.
Знаменитым стал комический номер "хор большевиков-частушечников", созданный режиссером Николаем Евреиновым, который чуть не закончился кровопролитием. Исполнитель этого номера был одет в красную шелковую рубашку и лакированные сапоги. После исполнения им строки "Для тебя да для царя жаль поганить фонаря" один из присутствовавших за ближайшим столиком военных внезапно встал и, расстегнув кобуру, направился к сцене. Держа в руке револьвер, он крикнул: "Я эту сволочь пристрелю". Евреинов, сделав быстрый рывок, бросился на крышку рояля, а хор сбежал прямо в зал. Военный, выпустив выстрел в сторону Евреинова, сказал мрачно: "Всё равно, сволочь, не уйдёшь".
В Москве особенной популярностью пользовались ночные клубы "Летучая мышь", где отдыхали актеры МХАТа, и "Алатр", где Владимир Вертинский начинал свою карьеру, а Вера Холодная познакомилась с Игорем Ханжонковым. В Киеве в подвале гостиницы "Континенталь" располагался арт-клуб "Х.Л.А.М." - Ассоциации художественно-литературно-артистической молодежи, а в Ростове-на-Дону был известен "Подвал поэтов".
В "Летучей мыши" Станиславский после тяжелого дня отплясывал канкан, а Елена Книппер-Чехова исполняла легкомысленные песенки. Будущий балетмейстер Метрополитен-оперы Борис Романов не редко выходил верхом на стульях.
Творческие посиделки обычно сопровождались алкоголем. Немецкий поэт Иоганнес фон Гюнтер вспоминал о своем алкогольном "вояже" по Петербургу, начавшемся с празднования открытия журнала "Аполлон" в "Кюбе". После этого он оказался в различных местах города, погрузившись в разговоры и споры с различными личностями, прежде чем завершить встречу утром.
Помимо алкоголя, богема начала экспериментировать с наркотиками. В начале XX века курение опиума и гашиша стало популярным в столице. Перед Первой мировой войной в Россию проник кокаин, популярный в Европе, и многие творческие личности начали экспериментировать с ним.
Там, где алкоголь и наркотики, неизбежно возникали и сексуальные связи. Поэт Георгий Чулков вспоминал историю, случившуюся в его присутствии в ресторане "Квисисана" на Невском проспекте, где некоторые известные личности среди богемы вовлеклись в пикантные интимные отношения.
Богемные оргии часто проходили в квартире Ивлеевой Паллады Богдановой-Бельской, которая была известна как самая знаменитая куртизанка Петербурга в начале XX века. Поэт Михаил Кузмин описывал ее как "святую куртизанку, священную проститутку, непонятую роковую женщину, экстравагантную американку, оргиастическую поэтессу".
Одним из популярных мест для встреч петербургской богемы был квартирник у Маргулиса у Вячеслава Иванова и Лидии Зиновьевой-Аннибал. Встречи проводились по средам на "башне" - так называли их квартиру, находившуюся на верхнем этаже в доме на углу Таврической и Тверской улиц. "Ивановские среды" часто собирали более 40 гостей.
Каждый вечер обсуждали разные темы, такие как "Одиночество и анархизм", "Социализм и искусство", "О Чёрте". Постоянными гостями "башни" были художники, поэты и другие представители петербургской богемы, а иногда приезжали и гости из Москвы, например, Бальмонт. Завсегдатаем "ивановских сред" был Николай Бердяев.
Каждую "среду" в комнату на "башне" приносили стулья со всей квартиры, разбрасывали тюфяки и подушки по полу. Зажигали свечи, установленные в канделябрах и бутылках. Большой стол, называемый "галёркой", придвигался к стене, на которой обычно сидели Сомов, Кузмин и Городецкий. Они любили бросать фрукты в оратора, если тот начинал говорить слишком скучно.
На "башне" Александр Блок впервые читал свою знаменитую поэму "Незнакомка", Анна Ахматова выполняла сложные акробатические номера, а Всеволод Мейерхольд танцевал в костюме слона.
Однажды на "башню" пришла писательница Надежда Санжарь, которая заявила, что хочет зачать от Вячеслава Иванова сверхчеловека. По словам Михаила Кузмина, Лидия Зиновьева-Аннибал встретила ее с керосиновой лампой, и "весь кабинет три дня вонял керосином".
Типичным развлечением для богемы "серебряного века" были спиритические сеансы. Один из самых популярных медиумов того времени был чешский мистик Ян Гузик. Свидетели утверждали, что во время его сеансов происходили удивительные явления: шарманка начинала играть сама собой, стулья двигались, а однажды дух сильно ударил одного из присутствующих по лицу и уронил пенсне. У Гузика собирались артисты, поэты, художники и представители аристократии.
В своем дневнике Александр Блок описал сеанс с Яном Гузиком следующим образом: "Собрание светских дураков, надутых ничтожеств. Спиритический сеанс. Бедный, немощный Ян Гузик, у которого все вечера расписаны, выводит из себя бедолаг - Шварценберга и Семена. Шварценберг, который был здесь вчера, катапультирует столик и ширму, метит в круг шарманку с тайным приводом. Мы сидели трижды, и на третий раз я чуть не задремал, так все было бессмысленно."
В период с 1912 по 1914 годы по инициативе молодых художников-авангардистов стало модным раскрашивание лица и тела. Особенно увлеклись боди-артом Наталья Гончарова, Михаил Ларионов и Илья Зданевич. Они выходили на улицу с разрисованными лицами, прогуливаясь по Кузнецкому мосту и Петровке в Москве, посещали кабаре и театры. За шумом вызвал их манифест "Почему мы раскрашиваемся" и доклад Зданевича "Раскраска лица", который он представил в "Бродячей собаке".
Среди тех, кто раскрашивался, были Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Велимир Хлебников, Алексей Крученых и Кирилл Большаков. Московские дамы обращались к Ларионову с просьбой разрисовать их. Художник с удовольствием покрывал разноцветными узорами грудь, плечи и руки модниц.
Ларионов не ограничивался лишь искусством макияжа. Он предлагал новаторские варианты мужских причесок, включая раскраску волос или применение цветной сетки для головы, а также украшение заплетённых в косички бород и усов цветными и золотыми нитями. Согласно Ларионову, новый стиль мужской одежды должен был включать исключительно мягкие и белые материалы - шёлк для лета и шерсть для зимы; широкие брюки сверху и прямые снизу для зимы, и короткие до колен летом; также он предлагал украшать ноги татуировками, носить ботинки из мягкой кожи с четырёхугольными носками и металлическими пряжками, а в летнее время - сандалии без носков; и не закрывать грудь.
Своим внешним видом Давид Бурлюк, известный как "отец русского футуризма", вызывал шок и удивление у публики: стеклянный глаз из-за детской травмы, татуировка лошадки на щеке, бисерная серьга в одном ухе, и, конечно, цилиндр на голове.
Эпатаж в одежде был неотъемлемой частью образа Владимира Маяковского. В период своей студенческой жизни он предпочитал сатиновые блузы, подпоясанные ярким желтым шнурком, а также украшал себя желтыми бантами. На одном из своих выступлений вместо традиционного пиджака или сюртука он выбрал черно-желтую кофту, вызвав широкий резонанс.
Поэты и художники "серебряного века" стремились к новым формам в искусстве, интегрируя его в свою личность и образ жизни, объединяя физическое и духовное начала.
Публика того времени была шокирована и возмущена таким выражением индивидуальности, не понимая и не принимая этого. Однако с течением времени то, что когда-то вызывало шок, становится обыденным. Розовые смокинги и жёлтые блузы Маяковского, которые когда-то вызывали удивление, сегодня кажутся привычными и даже обыденными.
Современная богема столкнулась с вызовом - сложно удивить публику чем-то новым, когда уже было все, включая даже "голые вечеринки".