Никита с недоверием посмотрел на Любу:
- Неужели она может делать то же, что и ты?!
Клавдия засмеялась:
- Может быть, и не всё, но вот то, что она делает, я не умею делать и никогда не научусь.
- Ну и крутая у вас команда! - с восхищением воскликнул Никита. - Теперь я за отца спокоен, ведь он под такой защитой, только позавидовать можно.
Владимир рассмеялся:
- Не завидуй, сын! Вот если бы ты жил с нами в одном городе, то тоже был бы под крылышком у своей матери.
Никита вздохнул:
- Очень сложно тронуться с места, когда всё уже устроено, да и привык, как говорится, корни пустил. Но, честно говоря, иногда ностальгия мучает.
- Знаешь, Никита, так хорошо, когда родные рядом — тебе помогут, ты поможешь, да просто пообщаться с родными, тоже большой плюс. И вот, что я тебе скажу, если переезжать, то лучше, когда дети твои не выросли и не обзавелись семьями. А иначе такие корни вырастут, что не выдернешь.
Клавдия вздохнула:
- Да, Володя, ты прав. Тяжело, когда родные далеко, я по себе знаю.
Владимир мечтательно произнёс:
- Жили бы вы в Питере... На выходные приезжали бы ко мне. Мы бы тут шашлыки жарили, в баньке мылись — красота!
Никита засмеялся:
- Пап, так у тебя и бани-то нет, сам моешься в ванне, да в душе.
- Только скажите, что приедете, я сразу это дело оформлю, сейчас это не проблема! - воскликнул Владимир.
- Ну, если баня будет, тогда я подумаю, - полушутливо произнёс Никита.
Клавдия внимательно посмотрела на сына:
- А ты действительно подумай, ведь отец прав.
Люба не слушала их семейный разговор, она развлекала Барсика, привязав на нитку бумажный бантик. А когда услышала предложение Клавдии остаться здесь с ночевкой, только молча кивнула.
На следующее утро, когда Клавдия и Никита собрались в аэропорт, она отказалась ехать с ними. И на это было две причины — во-первых, хотела дать побыть вместе матери и сыну, а во-вторых, не хотела оставлять Владимира Петровича одного, увидев в его глазах тоскливое чувство предстоящего одиночества. Это было ей так знакомо, что она физически ощутила его страдание. А он так благодарно посмотрел на неё, когда она осталась с ним, на что Люба, улыбнувшись, сказала:
- Владимир Петрович, мы же рядом живём, ещё успеем даже надоесть вам.
- Вы - надоесть?! - воскликнул он. - Да что вы! Я с вами живым себя почувствовал, несмотря на мои ноги. Я теперь твёрдо уверен, что буду ходить.
- Конечно, будете, не сомневайтесь даже, - заверила его Люба.
Проводив Клавдию и Никиту, Люба вернулась в дом и, взглянув на погрустневшего Владимира Петровича, предложила:
- А давайте чаю попьём, время скоротаем до приезда Клавдии?
- Сейчас, Любаша, я чайник поставлю, у самого в горле пересохло.
- Не надо, я сама всё сделаю. А вы пока подержите моего Барсика, вам это полезно.
Люба положила ему на колени коробку с котёнком и ушла на кухню, там поставила чайник, достала чашки с блюдцами. Дождавшись, когда вода в чайнике закипит, заварила чай в заварочном чайнике. Поставив всё на поднос, взяла его и вошла в гостиную со словами:
- Вот сейчас мы попьём...
Она не договорила, увидев стоявшего в дверях нотариуса - того, кто приходил тогда с Эммой и Борисом.
- Как я вовремя, к чаю как раз. Да и ваши защитники уехали, оставив беззащитного калеку с девчонкой. Очень неосмотрительно поступили, - ехидно проговорил тот, проходя вперёд.
Люба поставила поднос на стол, подошла к Владимиру Петровичу, положила руки ему на плечи и спокойно сказала нотариусу:
- Владислав Михайлович, если я не ошибаюсь? На чай вы даже и не рассчитывайте. А вот на горячий приём можете, это я вам обещаю.
Владимир Петрович, побледнев, сказал:
- Ты со мной говори, эта девочка совсем не причём.
- С девочкой я потом поговорю, тем более, что она обещала горячий приём, - ухмыльнулся нотариус.
- Чего тебе надо? - хрипло спросил Владимир Петрович.
- Вы что думаете, что расправились с моими друзьями, и мне голову задурили с призраками, и на этом всё закончилось?! - закричал Владислав Михайлович. - И пусть я почти не сплю, мне хватит сил вам жизнь испортить. Тем более вашей ведьмы-защитницы нет с вами. Сейчас ты, старый хрыч, продашь, якобы продашь, мне свой дом.
- Я не буду ничего подписывать! - крикнул Владимир Петрович.
- Да куда ты денешься, - процедил сквозь зубы нотариус, вынимая из чёрной папки бумаги. Потом достал из кармана пистолет и направил на Любу, - Подписывай, иначе я её застрелю.
Владимир Петрович растерянно взглянул на Любу:
- Хорошо, давайте сюда договор.
Но когда он перевёл взгляд обратно на нотариуса, с изумлением увидел, что тот медленно оседает на пол, роняя из рук пистолет и бумаги, бормоча непослушными губами:
- Что со мной?..
Люба с насмешкой смотрела, как он пытается взять пистолет, но ослабевшая рука даже не смогла поднять его с пола.
Владимир Петрович с изумлением посмотрел на Любу:
- Что это с ним?
- Сил у него не хватило, чтобы нам жизнь испортить. Владимир Петрович, звоните в полицию. Теперь ему не отвертеться — все улики налицо — бумаги, пистолет. Мало ему было «почти не спать», теперь в тюрьме спать не будет.
Полицейские приехали быстро. Надевая наручники, один из них воскликнул:
- А мы вроде недавно его забирали отсюда, понравилось ему что ли у нас?
Когда нотариуса увели, держа под руки, потому что ослабевшие ноги не держали его, Владимир Петрович с удивлением спросил:
- Люба, а ведь и тогда это ты помешала Борису выстрелить в Клавдию, не так ли? Можешь не отвечать. Теперь я понимаю Клавдию, когда она сказала про тебя, что ты не ученица. Я даже не представляю, что бы он сделал со мной, если бы не ты.
- Да, этот нотариус отъявленный негодяй, не дал нам даже чаю попить, - засмеялась Люба. - Ну ничего, я сейчас подогрею снова, у меня тоже что-то горло пересохло.
***
Продолжение следует...