"Ермиша! Все ли яйцо в окрошку крошить?» Минута тишины. Ермиша обдумывает ситуацию, а затем дает распоряжение: «Кроши все, пусть соседи знают, что богато живем"
Напоминаем, что это очередная байка профессора УГЛТУ Залесова С.В. Первые и последующие можно прочитать тут
В нашей деревне люди небогато жили. Если до революции на всю округу только один зажиточный мужик был – Митенев, то что говорить о богатстве после революции. Когда разнарядки на раскулачивание стали приходить, коммунисты голову ломали, кого кулаком объявить, если все под бедняков подходят. Раскулачили, например, Ваню Корякина за то, что он механизм в хозяйстве имел. Описали имущество и сослали человека на десять лет, а механизмом была швейная машинка «Зингер». Иван портняжил до высылки. Отсидел мужик десять лет. Вернулся. Прилепили ему местные острословы кличку Ваня-Богач. С этой кличкой и умер. Хороший мужик был. Тихий. Тоже портняжил после отсидки и как портной уважением пользовался, поскольку мастерских по пошиву одежды в то время в деревнях не было.
Помню, родители, когда я учился в шестом классе, обследовав бывшие в употреблении у старшего брата брюки, поняли, что в школу мне скоро ходить будет не в чем, и решили сшить мне брюки. Брюки лично для меня, а не чьи-то обноски. Событие, сразу скажем, неординарное. Долго искали материал на брюки. Нашли какую-то толстую прочную ткань, по меткому выражению дяди Васи, «чертову кожу». Мама отнесла материал Ване-Богачу и попросила сшить брюки, при этом раз пятнадцать было повторено, что брюки должны быть сшиты на вырост. До сих пор не пойму, зачем Иван снимал с меня мерки. Во всяком случае, еще лет десять после службы в армии я свободно надевал эти брюки, когда отправлялся на речку с бреднем. Брюки были даже великоваты. Что говорить об их размере для меня, шестиклассника!
Бедно жила деревня в годы моего детства. Конечно, многие пытались пустить пыль в глаза, показать свою, так сказать, зажиточность. Особенно врезался в память один случай. Косили мы траву в Водопольном логу у деревни Приваленки. У каждой семьи свой участок. Через два участка от нашего трудились муж и жена. Мужа звали Ермиша, а жену, не мудрствуя лукаво, по-деревенски – Ермишиха. Косили траву горбушами, есть такое изобретение северных мужиков, поскольку из-за кочкарника и ивняка литовки в наших краях до тех пор не приживались, пока не стали заготовлять сено на полях.
Часов с пяти до одиннадцати, намахавшись горбушей по самое не хочу, Ермиша отправляет жену готовить обед. Обед самый немудрящий – хлеб да окрошка. Ермишиха наливает в кастрюлю холодного кваса, крошит лук, вареную картошку и кричит через луговину: «Ермиша! Все ли яйцо в окрошку крошить?» Минута тишины. Ермиша обдумывает ситуацию, а затем дает распоряжение: «Кроши все, пусть соседи знают, что богато живем».
Многие так жили, а ведь на сенокосе из-за трудности работы питались лучше, чем обычно. Когда косой машешь, потеешь, поэтому мама всегда готовила специальное питье. Суть приготовления заключалась в следующем. В емкость объемом десять литров заливалась ключевая вода, в которую добавлялось пол-литра варенья, чаще всего черничного. По мере сокращения объема раствора производилось пополнение его ключевой водой. Наконец, если на зуб попадало семечко черники, это вызывало шутки и смех – напился, мол, и перекусил.
Сейчас это кажется невероятным, но ведь еще каких-то двадцать-двадцать пять лет назад мои дети у бабушки на сенокосе бегали с этой емкостью на ключ, где самая холодная и вкусная в округе вода, а мама добавляла в нее пол-литра черничного варенья.