Они встали, одели шапочки и халаты. Молча вышли из кабинета, и пошли по коридору.
В коридоре, тихонько шурша, работал уборщик. Когда мужчины проходили мимо него, он отъехал к стене и засветился индикаторами, показывая свое местоположение. В конце коридора находился кабинет Майка. Дверь открылась при приближении, и Виктор Степанович, следуя за другом, вошел в кабинет.
Это было очень уютное помещение руководителя объекта «А».
- Витя, я тебе сначала передам отчет об исследованиях.
Майк подошел к столу, выдвинул верхний ящики достал толстую папку. Вернулся к Виктору Степановичу и протянул ему. Папка была пластиковой и на вид в ней было около 400, а может и больше страниц.
Виктор Степанович взял ее в руки.
«Здесь больше двух килограмм», - подумал он, сделал пару шагов и уселся в большое кресло. Затем отщелкнул заклепку и достал отчет. Страницы были сшиты, пронумерованы, с обратной стороны отчета была приклеена ниточка и стояла печать. Ниточка проходила сквозь все страницы, связывая их, и делая невозможным замену ни одной из них.
- Майк, ты знаешь чем документ от записи отличается?
- Чем?
- Ты мне передал отчет, это документ или запись?
- Документ, конечно, – Майк снял шапочку и халат. – Поскольку здесь зафиксированы все наши действия, выводы, результаты.
- Нет, это запись. В документ можно вносить изменения. В запись нет, – Виктор Степанович раскрыл отчет и нашел страницы, где стояли подписи.
- Вот тут, подписи стоят: руководитель, зам, начальник отдела, проверяющий. И так, по всем вашим исследованиям.
Майк вернулся к своему столу, отодвинул кресло и сел.
- Тебе не кажется, что в бумажном виде отчет - ненужный рудимент?
Виктор Степанович убрал страницы в папку и закрыл заклепку. Затем нагнулся и одной рукой опустил отчет к себе в кейс.
- Да, конечно рудимент. Единственное, что я могу предположить, что этот отчет должен быть сохранен на разных носителях информации. Есть цифровой носитель, есть бумажный. Ты знаешь кто сказал: «У каждой аварии есть имя, фамилия и должность?»
- Не помню точно, Сталин? Или Берия?
- Лазарь Каганович это сказал.
Майк посмотрел Виктору Степановичу в глаза и они громко рассмеялись.
- Хорошо, - Виктор Степанович снял шапочку в которой сидел и положил ее в карман халата.
- Давай пробежимся еще раз и ты меня познакомишь с основными направлениями движения, опиши мне вкратце выводы всех привлеченных к эксперименту?
Майк выкатился на кресле из-за своего стола и, отталкиваясь ногами, подкатился к креслу Виктора Степановича.
- Подготовка к эксперименту заняла около пяти лет, еще три года наблюдали за развитием.
- Ты хочешь сказать, что твоему рептилоиду три года?
- Да, три года. У него развитие идет гораздо быстрее, чем у человека. Он весит сорок килограмм, а рост метр пятнадцать.
Виктор Степанович встал и начал снимать халат. Подойдя к вешалке у двери, он спросил:
- Мы же не пойдем больше в лабораторию?
- Нет, спокойно переодевайся.
- Майк, продолжай пожалуйста?
Майк повернулся в кресле к Виктору Степановичу.
- Долгая подготовка объясняется тем, что надо было разработать программы коммуникации. Появление рептилоида, конечно событие, но гораздо важнее обучить его. А что мы будем в него закладывать? И как?
- Разговаривать обычным способом не получается из-за строения гортани?
- Конечно! Даже обучать человеческому языку бессмысленно.
Майк оперся руками о подлокотники кресла, поднялся на ноги и продолжил:
- Рептилоид видит мир по-другому, органы чувств воспринимают мир иначе, чем мы. А задача стоит научить его мыслить. Он должен уметь обрабатывать сложные команды, требующие творческого подхода. Он должен уметь считать, читать.
- Читать? – спросил Виктор Степанович.
- Да, читать.
Майк взял друга под руку и подвел к окну.
- Видишь лес? – спросил он.
- Да.
- А стекло видишь?
- Да.
Майк положил руку на стекло окна.
- Мы придумали способ преломления. Познаем мир по-разному, но есть ретранслятор. Он принимает информацию, переводит ее и воспроизводит.
Майк помолчал секунду и продолжил:
- Мы разработали грамматику и фонетику нового языка. Совершенно нечеловеческого языка, в котором мир описывается максимально приближенно к тому, как его чувствует рептилоид.
- И насколько хорошо идет процесс обучения?
- Хорошо идет. Есть сложности, они прежде всего связаны с тем, что мы не успеваем за его прогрессом. Он развивается слишком быстро. Можно сказать, что ему 12-13 лет, если бы он был ребенком.
- Он задавал вопрос о своем возникновении?
- Да, задавал. Эти все мелочи предусмотрены. Мы получим в конце концов специалиста, способного решать задачи там, где их не может решить человек.
- Или не хочет?
- Это не важно. Партия сказала надо, комсомол ответил - есть. Если с людьми получается, неужели мы не можем новое существо запрограммировать так, как нам надо?
Виктор Степанович смотрел сквозь окно на лес. Майк стоял рядом. Некоторое время они просто молчали. Вдоль периметра бетонного забора пробежал робот-охранник. Забавно перебирая ногами. Это напоминало собаку, бегущую аллюром.
Виктор Степанович показал на охранника и спросил:
- Что военные говорят?
- Первое, что их интересует это то, что рептилоид хладнокровный. Его не видно тепловизором. Если надеть на него специальный костюм, то он растворится в окружающей среде для приборов вообще.
А второе, он прекрасно видит в темноте. Получается, что он может заменить человека ночью, и заменить очень эффективно.
- Интересно, – Виктор Степанович проводил взглядом робота-охранника, который скрылся за углом здания.
- Но еще более интересные результаты мы надеемся получить в космосе. Лет 20 назад проводили исследования, и гекконы-таки были отправлены в космос. Это были три разных полета, изучали поведение животных в невесомости.
- Разве других животных не отправляли? – спросил Виктор Степанович.
- Всех отправляли, ты прав, – Майк усмехнулся. – И оказалось, что животные испытывают сильнейший стресс. Невозможно поведение изучать. Стрессовые изменения больше, чем изменения поведения под воздействием невесомости. Но гекконам это не страшно. Эксперименты показали, что за семь дней наступает полная адаптация к новым условиям. Геккону достаточно любой конечностью зацепиться за что-либо, и он держится, головной мозг фиксирует устойчивость, и стрессовые гормоны не вырабатываются.
Мужчины отошли от окна. Виктор Степанович сделал несколько шагов и сел обратно в кресло. Майк подошел к своему столу и, присев на его край, продолжил:
- А теперь представь, что у нас есть группа рептилоидов, которые во время космического путешествия находятся в термокамере, за счет понижения температуры мы вводим их в состояние спячки. Таким образом, доставляем к исследуемой планете. Высаживаем. Проводим подготовку, строим базу, осваиваем территорию. Затем, летят люди.
- Это интересно, – Виктор Степанович закинул ногу за ногу. – Давай кофейку выпьем?
- Два кофе в кабинет, – сказал Майк и нажал кнопку на столе.
Между столом Майка и креслом Виктора Степановича возникла голограмма объекта «А». Майк ткнул пальцем в центр там, где находилось главное здание. Главное здание увеличилось, все остальное исчезло. Майк развел руки в стороны и здание стало прозрачным, открыв огромное помещение, заполненное лабораториями.
- Если все пойдет по плану, мы изготовим сотни рептилоидов. Мощности позволяют. Но самое главное сейчас, это процесс обучения Иннокентия. Отстроим программу и можем переходить к опытной партии.
- Майк, сколько лет вам понадобиться для получения устойчивых результатов?
- Восемь, может быть десять лет. Сложности со скоростью взросления рептилоида мы испытываем только сейчас. В дальнейшем скорость взросления превращается в преимущество.
Майк протянул руку и дотронулся до одной из лабораторий, она увеличилась и стало заметно, что в инкубаторах, расположенных внутри помещения, ползает пара десятков совсем маленьких рептилоидов.
- А как они себя будут ощущать в нашем мире? – спросил Виктор Степанович. – Я имею в виду, как они будут адаптироваться в социуме?
- Они себя будут ощущать как неотъемлемая часть нашего общества. Отдельная каста для выполнения специфических задач. Элита. Лучшие на службе Родины. Для этого не обязательно общаться с другими людьми. Они себя будут чувствовать равными со специалистами объекта «А». Строгая иерархия, подчинение, дисциплина. Со времен Макаренко мы здорово продвинулись в решении подобных задач.
Открылась входная дверь. Принесли кофе и поставили чашки на кофейный столик. Виктор Степанович нагнулся, взял свою чашку и откинулся обратно в кресло.
Майк нажал на кнопку, голограмма исчезла. Он подошел к столику, взял кофе и сел в кресло рядом с Виктором Степановичем.
- Колонизация Луны и Марса рептилоидами ускорит процесс многократно. Роботов отправляем для решения технических задач, потомки Иннокентия осуществляют ремонт и принимают тактические решения на месте. Люди прилетают только контролировать процесс.
- Это красиво, - согласился Виктор Степанович. – Так ты видишь эволюцию человечества? Расселение на других планетах, исследование космоса? Сохранение генома человека за счет захвата максимального ареала обитания?
Майк сделал глоток кофе, посмотрел на Виктора Степановича и сказал:
- Витя, нет не геном человека меня интересует. Меня интересует эволюция сама по себе. Не в разрезе жизни человечества, а с точки зрения самой жизни.
- А жизнь – это ген?
- Верно, – Майк снова сделал глоток и продолжил.
– Эволюция достигла такой ступени, когда жизнь сама себя может корректировать, без всяких внешних условий и причин. Идеальное на данном этапе эволюции существо, имеющее доступ ко всем знаниям, доступных до этого момента только человечеству, может продолжить существование разумной жизни там, где это не сможет сделать человек.
- А тебе Майк не кажется, что не важно кто - люди или рептилоиды, которые будут отсутствовать долго на Земле, претерпят существенные изменения. К примеру, три поколения живущих рептилоидов на Марсе, больше не будут чувствовать себя землянами? Ведь изменения, вызванные новыми условиями существования, не позволят этим существам вернуться на Землю.
- Нет, не будут чувствовать себя землянами. Во-первых, изменения могут быть очень серьезными. Допустим, пребывая в космосе или на орбите планеты, там, где гравитация незначительна, человек через три-четыре поколения потеряет ноги. Они атрофируются, поскольку в космосе не используются. В таком состоянии уже нельзя вернуться на Землю и существовать со всеми удобствами.
Во-вторых, четвертое поколение будет смотреть на отцов и дедов, которые в свою очередь никогда не видели Землю и все больше не понимать, зачем им Земля? Земля станет историей. Мы, как человечество, это проходили много раз. И должны быть к этому готовы.
Виктор Степанович допил свой кофе и поставил чашку на стол.
- Майк, а ты для себя как видишь эволюцию? Ген продолжит существовать, жизнь продолжит накапливать знания, продолжит совершенствоваться, ты куда двигаешься?
Майк широко улыбнулся.
- Я навсегда останусь в истории эволюции. В этом моя судьба, мое предназначение. Я вижу себя человеком, который повернул течение эволюции в новое направление. Новый лист уже перевернут, и на нем написано заглавие. Написано золотыми буквами.
Он растянулся в кресле, положил руки на подлокотники, и вытянул ноги.
- Таким вот способом проявляется мое доминирование. Я развиваюсь вместе со всеми моими экспериментами. Эволюция не стоит на месте, и я двигаюсь вместе с ней в ногу. Моих знаний становится больше, я все глубже и глубже проникаю в суть жизни. И пусть я не создам идеальную клетку, но я создам огромное разнообразие саморегулирующихся организмов. Тем самым, предоставлю жизни самой выбрать в какой форме продолжить свое существование.
- И тебя не беспокоит, что ты создал прямого конкурента человеку?
- Это только гипотетически так. Только на очень длинном промежутке времени такое станет возможным. В ближайшие столетия человек будет иметь доступ к технологиям, к которым доступа не будет у других видов. Сам подумай, как? Откуда они на Марсе или на Луне смогут овладеть ядерной технологией. Никак. Так что, не беспокойся.
Виктор Степанович тоже вытянулся в кресле и, положив руки за голову, сказал:
- Я за человечество не беспокоюсь, я за тебя беспокоюсь, – и рассмеялся.
Майк повернул к нему голову, улыбнулся и продолжил:
- Я себя очень комфортно чувствую. Моя жизнь наполнена смыслом. Это потрясающее ощущение, когда ты видишь, как развивается твой проект. От стадии идеи до осуществления.
- Я за тебя беспокоюсь по той причине, что в том, что ты перечислил самого тебя нет. Ты мне говоришь о работе, о благодарных потомках, о поощрении своего эго, но на вопрос ты не ответил. Куда ты двигаешься?
Лицо Майка приняло озадаченное выражение. Он выдохнул и прикрыл глаза.
- Ты задаешь мне каверзные вопросы, Виктор! Я всегда считал, что накопление знаний - есть развитие.
- А давай по-другому сформулируем вопрос. Если для всего человечества мы видим развитие как покорение космоса, то для каждого отдельного человека что будет его собственной эволюцией?
Майк резко встал и засунув руки в карманы брюк, прошел в глубину комнаты, затем развернулся и с хитрой ухмылкой вернулся к креслу Виктора Степановича.
- Ты меня провоцируешь! Мы с тобой это уже обсуждали, только в другом контексте. Нет никакой отдельной эволюции человека. Как нет свободной воли и никакого сознания! Я же вижу, к чему ты ведешь! Есть эволюция гена, изменяющегося в соответствии с внешними условиями и накопленными мутациями. Все, что может человек, это приложить свои способности на то, чтобы реализовать все свои потенциальные возможности.
- Что это означает?- спросил Виктор Степанович.
- Это значит, что у нас в геноме есть так называемая «мусорная ДНК». Мы просто не знаем для чего она, и как она функционирует. Еще ее называют некодирующей, в ней для человечества лежат потенциальные возможности. Моя роль - открыть эти тайны. Дать человеку неоспоримые преимущества перед другими видами, ну или хотя бы, попытаться сделать это.