«Мой отец Попов был таким, каким должен быть православный настоящий священник. Это не мое только представление о нем. До сих пор, хотя с его смерти прошло 33 года, мне, к моей великой радости и гордости, приходится слышать о нем добрые слова, причем от людей совершенно посторонних: то старушка вспомнит, как «батюшка Сиволод» угощал ее полуголодных ребятишек в послевоенные годы конфетами, то передадут воспоминания своих мам знакомые старушки о том, как утешал он в постели умирающего…»
Эти строки – из воспоминаний об отце Надежды Всеволодовны Поповой. Не многие знают, что исповедник Русской Православной Церкви XX века Всеволод Васильевич Поповбыл священником в Маломинусинской церкви с 1925 по 1933 годы. По воспоминаниям родственников священника Всеволода, это был человек, к которому тянулись прихожане, которого любили и уважали даже в самые тяжелые для православных верующих годы.
Бежали в Сибирь после гражданской войны
О жизни Всеволода Васильевича известно немного. В открытых источниках о жертвах политических репрессий Русской Православной Церкви XX века опубликована информация в сокращенном варианте, изложенная на основании документов архивно-следственного дела УФСБ по Красноярскому краю Д. П-11510 о служителях религиозного культа, подвергшихся необоснованным репрессиям в период 30–40-х и начала 50-х годов на территории Красноярского края.
Некоторые новые данные о жизни новомученика Попова появились в результате изучения архивных материалов Мартьяновского музея, а также из воспоминаний его жены Марии Николаевны Вознесенской, дочери Надежды Всеволодовны Поповой и внучки Веры Ивановны Тарабриной (г. Абакан).
Всеволод Васильевич родился 6 февраля 1885 года в с. Троицко-Печорск Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии, протоиерей, из рода потомственных священнослужителей Коми края. Национальность – русский.
В послужном списке Попова, написанном собственноручно для канцелярии Новосибирского епископа Варфоломея, сообщается, что он в 1907 году окончил Вологодскую духовную семинарию. После ее окончания служил в Вологодской духовной консистории.
В 1909 году Попов рукоположен во диакона, в 1910-м – во священника к церкви с. Ново-Николаевка Вятской губернии. С 1909 по 1917 годы служил диаконом и священником в Вятской епархии. После начала Гражданской войны семья Поповых бежала в Сибирь. Некоторое время, в 1917 году, отец Всеволод служил в церкви с. Спасо-Богородичное Пермской епархии, а в 1920 году семья оказалась под Красноярском.
5 мая 1920 года Попов был определен священником церкви с. Большой Яр Минусинского уезда Енисейской губернии. В 1924 году перемещен к церкви с. Белоярское. В декабре 1925 года переведен в село Мало-Минусинское, где служил до 1933 года. В 1927 году возведен в сан протоиерея. Состоял благочинным 3 и 4 округа Минусинской епархии.
Был чистый понедельник, первый день Великого поста...
За это время отца Всеволода несколько раз арестовывали. Спустя 33 года после смерти отца его дочь Надежда Всеволодовна Попова напишет: «Шла коллективизация и раскулачивание. Потянулись обозы с раскулаченными, наши хозяева оказались в числе их, и нам пришлось переехать в другую квартиру, потом еще и еще. Отец продолжал служить, из города приходили вести об аресте то одного, то другого, главным образом за золото. В марте 33-го стали арестовывать священников, уже всех забирали, а об отце забыли, правда, ненадолго. Был чистый понедельник, первый день Великого поста, мама стирала, отец пошел служить. Наша квартира – комната в доме Мязиных (сами они жили в кухне, их было человек 7–8) – окнами выходила на церковь и на дорогу. Как рассказывал потом трапезник, молящихся было очень мало, несколько старух, отец отслужил положенное на этот день, сам подмел пол в церкви, паперть, дорожку к воротам и пошел домой. Сели завтракать. Как сейчас помню: картошка вареная, капуста с постным маслом, грибы. Мимо проехала легковая машина, остановилась у соседнего дома. Мама сказала: «Это за тобой», взяла фотографии и вынесла в кухню. Через несколько минут вошли мужчины и девушка, видимо, секретарь или курьер СС. Она-то и показала не тот дом, т.е. ошиблась, чтобы дать понять, что приехали за батюшкой. Вряд ли она могла не знать, где живет поп, ведь это деревня. Все равно спасибо ей – фотографии у нас сохранились. Начался обыск, первый сундук с одеждой и второй с бельем, больше искать было нечего: золота у нас не было…».
Собрала мама, что могла, в дорогу, проводили до Абакана на пароходике
Попов был арестован по «Делу епископа Димитрия (Вологодского) и др. Минусинск, 1933 г.», (Архив УФСБ по Красноярскому краю. Д.П-11510). Всего по обвинению в систематической антисоветской агитации, направленной на срыв мероприятий советской власти, тогда было арестовано 82 человека. Из числа духовенства, монашествующих и «церковников»: 1 архиепископ, 17 священников (1 иеромонах), протодиакон, 1 монах, 8 монахинь, члены церковного совета, прихожане. Главным обвиняемым был владыка Минусинский архиепископ Димитрий (Вологодский Дмитрий Матвеевич).
Большинство обвиняемых не признали себя виновными, Всеволод Васильевич был в их числе.
6 июня 1933 года Особая тройка при полномочном представительстве Объединенного государственного политического управления приговорила большую часть обвиняемых к различным срокам заключения в концлагеря или ссылки в отдаленные районы Нарымского края: 9 человек – к 10 годам конц-лагерей, 13 человек – к 5 годам концлагерей, 16 – к 3 годам конц-лагерей, 5 человек – к 5 годам ссылки в Нарымский край, 3 человека – к 3 годам ссылки. Архиепископ Димитрий (Вологодский) был приговорен к 5 годам концлагерей, ввиду преклонного возраста наказание было заменено на ссылку в Нарымский край на тот же срок, но фактически он отбывал наказание в Минусинском исправительно-трудовом лагере.
Протоирей Всеволод Васильевич Попов был осужден 10 июня 1933 года тройкой при ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю по ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы. «Суд был, конечно, закрытый, скорее всего просто прочитали им приговор, обвинили в заговоре: кому поселения пять лет, кому три года выселки, а те, кто не подписал обвинение, получили по десять лет ссылки… Собрала мама, что могла, в дорогу, проводили до Абакана на пароходике, привели на железнодорожный вокзал, посадили в сторонке, провожающие стояли поодаль – близко не подпускали…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
Срок Попов отбывал в Северо-Восточном ИТЛ на Колыме, в Магадане (в Мариинском лагере). Большую часть срока трудился прорабом на лесоповале.
Мария Николаевна Вознесенская, супруга Всеволода Васильевича, вспоминала: «Пока шло следствие, ходили в Минусинскую тюрьму с передачами. Когда Всеволод Васильевич был сослан на Колыму, от него регулярно приходили письма. Жалоб в письмах не было».
«Узнаешь?» – «Узнаю!» Хотя как я могла узнать...
Несколько раз до «ежовщины» Попов посылал семье посылки и денежные переводы. «Отец работал на лесоповале. Говорил: «Весь лес на Магадан через мои руки прошел», работал прорабом. С начальством отношения шли хорошие, с товарищами по лагерю тоже, т.к. заключенные в большинстве были священники… праздники справляли в лесу, как могли служили все церковные богослужения, пели церковные песнопения, а иногда и мирские». (Из воспоминаний об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
Летом 1941 года Попов сильно заболел, и его отправили на материк в больницу. Мария Николаевна посчитала, что посылки и переводы задерживают из-за войны, а когда получила письмо из Мариинска о том, что по дороге у Всеволода Васильевича украли все теплые вещи и продукты, отправила к нему Надежду.
«…Мама работала в школе учительницей начальных классов. Она и заикнуться не могла, что надо ехать к заключенному. Решили отправить меня. Мне исполнилось 16 лет. Я училась в девятом классе… обрезали ватный подрясник, собрали кое-какие продукты, в основном сухари, и снарядили меня вместе с одной старухой, у которой сын тоже сидел в Мариинске… Приехали в Мариинск – это было в декабре, мороз – 40°С… Сугробы снега, высокий забор, крепкие ворота, вышки с часовыми и крохотная караулка у ворот… Наконец сказали: «Привели!» Подвели меня к воротам, показали в прорезанный зарешеченный треугольник размером 10–15 см и спросили: «Узнаешь?» – «Узнаю!» Хотя как я могла узнать: ведь он одет по-другому, и волоса стрижены, и прошло девять лет с тех пор, как я его видела в последний раз. Он, вероятно, так же «узнал» меня, как и я его… раскрылась калитка, он меня поцеловал, я передала ему мешок с посылкой. На этом наше свидание закончилась…». (Из воспоминаний об отце Надежды Всеволодны Поповой).
Позже Всеволод Васильевич напишет домой письмо со словами благодарности к дочери: «…он благодарил меня, удивлялся тому, как я выросла за девять лет…».
Отец вернулся худой и больной, но добрый и бодрый
В марте 1943 года, перед освобождением, Попов заболел, и его положили в больницу. Может быть, это спасло его от неминуемой гибели, так как врач не только лечил его, но и кормил, а в лагере от голода умирали десятками, может, и сотнями.
«Отец пришел очень худой и очень больной, но добрый и бодрый. Это был март 43-го. Узнав о его возвращении, потянулись к нам его прихожане, знакомые… отец нанялся сторожить картошку… в начале августа стали поспевать арбузы, дыни… сосновый бор, подлечили отца…».
В те трудные времена к нему приходили с просьбами: отпеть воина, отслужить молебен, панихиду или окрестить. Батюшка не отказывал, а руководство не препятствовало.
Позже Попов трудился сторожем в «Рыбтресте». В 1944 году был назначен настоятелем Николаевской церкви в Абакане, которую открыли после восстановления 7 января 1945 года. Здесь он прослужил до 1955 года.
Умер Всеволод Васильевич рано утром 27 февраля 1961 года в Абакане и был похоронен на городском кладбище. Реабилитирован 15 ноября 1989 года Прокуратурой Красноярского края.
Изучая жизнь исповедника Всеволода Васильевича Попова, невольно приходится осмыслить печальные страницы прошлого и оценить его подвиг. Несмотря на смутные, тяжелые времена, он смог выстоять и не предать Бога.
Материал подготовила Ирина РЕШЕТНИКОВА, студентка 1 курса Института истории и права ХГУ им. Н.Ф. Катанова
Материал опубликован в выпуске «Власть Труда» №9 (18.664) от 29.02.2024