Это история о замысловатом переплетении судеб в типичной русской деревне и о том, что скрывается за забором социальной изоляции.
Во дворе мрачного деревянного дома на земле сидела иссохшая старуха и обнимала огромного черного пса. Одетая в тонкое серое платье, босая, с грязными ногами, она почти сливалась с пыльным хламом разбросанным по углам. Пес, казавшийся значительно крупнее хозяйки, сидел спокойно, дружелюбно высунув язык. Старуха гладила его, целовала в шею и шептала:
— Байкал хороший. Хочешь погулять? Да, хочешь. Иди, иди, мой хороший. Иди, Байкал, погуляй.
Двор окружал высокий забор, в углу стояла большая собачья конура, рядом с которой валялась толстая цепь и ржавая железная миска. Все вокруг будто специально было сделано только для того, чтобы держать зверя взаперти. Старуха, с трудом поднявшись и взяв собаку за ошейник, пошла к выходу из двора, бормоча себе под нос:
— Иди-ка, наведи там порядок, Байкал. Хватит им там шуметь, хватит бегать. А то бабушке старой спать не дают. И умереть не дают.
Она открыла дверь, и собака выскочила на улицу.
Во двор другого, более опрятного и уютного, домика неподалеку заехала полицейская машина, из нее вышел мужчина в штатском лет сорока пяти с седыми висками, плотной щетиной и хмурым взглядом, который через мгновение смягчился, когда из дома выбежала девочка с криком:
— Папа, папа, приехал!
Мужчина поднял ее на руки и поцеловал в лоб. Веселая девчонка лет десяти в синем комбинезоне поверх белой футболки радостно прильнула к нему. Отец аккуратно достал липучку от лопуха из ее спутанных светло-русых волос и сказал:
— Ну как ты тут, попрыгунчик? Соскучилась?
Девочка энергично закивала.
— Я теперь на твоем велосипеде катаюсь! — гордо сказала она.
— Да? А чем тебе твой не нравится? — удивился отец.
— Он маленький уже! Мне твой нравится! Можно? — кокетливо улыбнулась девочка и быстро заморгала.
— Хорошо. Придется мне на твоем ездить тогда.
Оба засмеялись. Из дома вышла пожилая женщина с усталой улыбкой.
— Ну идите в дом уже, что же. Устал папка твой с дороги, а ты, вишь, ему на шею залезла, — сказала она чуть строго.
— Мам, привет! А мы уже идем, — произнес бодро мужчина.
Все трое зашли в дом, где стоял накрытый стол, пахло едой и было тепло от растопленной печи.
Спустя пару часов отец с дочерью снова вышли во двор. Девочка забежала за угол дома и выкатила большой велосипед, обратившись к отцу:
— Хочешь, покажу, как я езжу?
— Ну давай, покажи, — ответил мужчина.
Высокое сиденье непозволяло девочке дотянуться до педалей, а стойки сиденья и руля соединяла рама, которая тоже находилась слишком высоко. Тем не менее девочка нашла способ управления, обогнув боком раму и крутя педали стоя.
— Ух ты! — удивился отец. — А тебе не тяжело?
— А я привыкла! — самодовольно и радостно крикнула девочка, проехав через двор к дороге.
— А ты куда собралась, попрыгунчик? Папку своего одного оставишь?
— Я до магазина и обратно прокачусь, смотри, как быстро будет!
— Ну ладно, но только туда и обратно, — сказал отец.
Девочка поехала по единственной дороге в деревне в сторону единственного магазина. Дорога была грунтовая, ямы по обочинам заросли крапивой и лопухом. По обе стороны иногда с редкими промежутками, а иногда вплотную друг к другу стояли одноэтажные старые бревенчатые дома, чьи невзрачные фасады стыдливо прятались за палисадниками, где теснились деревья черемухи и рябины. Курицы и гуси деловито следовали своим нехитрым маршрутам, вдалеке слышались лай собак и мяуканье котов. Все казалось живым, дышащим, но вместе с тем усталым и безразличным. Запах скошенной травы сменялся запахом дорожной пыли. Было светло, но солнце уже приближалось к горизонту, и тени домов заползали в чужие огороды.
Проезжая мимо старого заброшенного бетонного дома с почти сгнившей деревянной крышей и выбитыми стеклами, девочка остановилась. Ей преградил путь смуглый мальчик лет семи с грязными черными кудрями волос и сухими губами. В одной руке у него был кусок стекла, а в другой дымился сигаретный бычок.
— Стоять! — крикнул он.
Девочка остановилась и строго посмотрела на него:
— Че надо?
— Дай прокатиться, — угрожающе сказал он.
— Нет, не дам, это папин, — невозмутимо ответила девочка.
— Колеса проколю!
— Ага, щас!
Мальчик нагнулся и поднес стекло к колесу, явно не собираясь ничего делать, а просто пытаясь напугать. В ответ девочка махнула рулем, и колесо ударило по стеклу. Уронив осколок, мальчик отскочил от велосипеда.
— Ты че, дура?! — крикнул он.
— Сам дурак! — ответила девочка и поехала дальше по дороге.
Мальчик кинул в нее бычком, но промахнулся, после чего осторожно осмотрелся и снова подобрал бычок.
Проехав еще несколько сотен метров, девочка остановилась у забора, где удобно свисали ветки черноплодной рябины с крупными гроздьями спелых ягод. Не отходя от велосипеда, она оторвала несколько ягод и положила в рот. Вдруг издалека послышался собачий лай. Девочка резко оглянулась и увидела приближавшегося огромного черного пса. Впервые спущенный с цепи зверь, с детства обученный атаковать всех, кто не был ему знаком, стремительно несся ей навстречу.
Она в ужасе замерла на месте в надежде, что пес пробежит мимо, но он бежал к ней. Девочка успела закрыться от нападавшей собаки велосипедом, который был довольно крупным, из-за чего животное немного замешкалось. Тем не менее пес смог просунуть морду под рамой и схватить зубами ногу девочки. Сильно зацепиться ему не удалось, но от зубов на голени остались глубокие царапины. Кровь обильно потекла по детской ноге, и девочка закричала.
Внезапно из ближнего двора быстрым, но немного неуклюжим шагом вышел пожилой мужчина с криком:
— А ну пшел отсюдова, черт проклятый!
Пес обернулся на него и тут же получил резиновым сапогом по морде. И все же этого было мало, чтобы зверь отступил. Он скакнул в сторону от велосипеда и попытался снова атаковать девочку, но дед успел встать боком перед ним, и пес схватил его зубами за бедро, дернув так, что дед упал на колени. Девочка не могла ничего сделать, страх парализовал ее.
Тут на помощь подоспела пожилая женщина, выбежавшая из того же двора, что и мужчина. В руках у нее были вилы, и она уверено атаковала ими пса. Несколько раз увернувшись от укола, зверь сначала попятился, а потом развернулся и побежал прочь. Женщина обратилась к мужчине:
— Куда полез-то, старый!
Мужчина спокойно поднялся и отряхнулся.
— Ой, да молчи уж! Ребенок же! — раздраженно ответил он.
— Так ведь не твой же, приезжие они, пусть сами своих стерегут, — продолжала чуть спокойнее женщина.
— Уйди в дом! Стыдоба! — совсем разозлился мужчина.
Женщина развернулась и пошла обратно во двор, что-то гневно бормоча себе под нос. Мужчине на вид было около семидесяти. На нем были коричневые штаны, заправленные в резиновые сапоги, одна штанина была чуть порвана от укуса, и видны были кровавые следы. Он обратился к девочке:
— Что, малявка, испужалась?
Девочка уже перестала плакать, лишь изредка всхлипывала, одной рукой зажимая область вокруг укуса на ноге. Она ничего не ответила старику, только сильнее опустила голову.
— Тебя как звать-то? — продолжал он.
— Катя, — робко выдавила девочка.
— А меня дед Игнат. Ну давай я тебя домой отвезу. На велосипеде на твоем поедем, — сказал нежно мужчина.
Катя кивнула. Дед развернул велосипед, посадил девочку на раму, и они поехали.
Он отвез ее до дома, на который она указала. Их встретил отец. Увидев кровь на ноге дочки, он начал обеспокоенно расспрашивать о том, что случилось. Дед хотел было ответить, но Катя его перебила и все рассказала сама. Рана была не очень серьезная, кровь уже остановилась, и она рассказывала даже с воодушевлением и гордостью за свое приключение. Отец поблагодарил деда, но было видно, что он не успокоился.
— Вас ведь тоже покусала? — спросил он.
— Да это так, царапина! Вот помню, когда…
— Я скорую вызову, — перебил его строго отец, — нужно укол от столбняка делать.
— Да заживет и так! — усмехнулся дед. Подумав о своей кровоточащей ране, он вспомнил, как был ранен на войне, как умирали вокруг другие и как он вернулся домой с победой. Его переполнило желание рассказать обо всем этом, но ситуация не позволяла.
Отец вызвал скорую и на руках отнес дочку в дом, попросив мужчину подождать его на улице. Вернувшись, он спросил:
— Кто хозяева пса? Вы знаете, где они живут?
— Да это Новожиловы, бабка старая с внуком, знаю, отчего ж не знать.
— Поехали, покажите дорогу.
Отец говорил строго, почти командовал, дед отвечал доброжелательно и немного с усмешкой.
— Так, может, будем знакомы? — спросил дед.
— А, да, извините, Александр, — представился отец.
— Игнат Елисеич, — с улыбкой ответил дед и крепко пожал протянутую руку.
Они сели в машину и поехали. Уже темнело, цвета побледнели, как в старом телевизоре, а несметное количество стрекочащих кузнечиков усыпляли белым шумом.
По пути им встретился тот же мальчик у того же домика с гнилой крышей. Дед предложил остановиться и расспросить его про пса. Мальчик с воодушевлением рассказал, что видел собаку на дороге и обещал показать где. Александр засомневался, что в этом есть какой-либо смысл, но мальчик настаивал, что он знает, где искать Байкала, и дед попросил «взять мальчонку покататься». Сев в машину, мальчик начал хвастаться, что знает всю деревню вдоль и поперек и всех ее жителей. Он пообещал, что покажет точно, где сейчас пес. Тем не менее чем дольше и чем увереннее он говорил, тем яснее было, что он ничего не знает. Игнат Елисеич с Александром, улыбнувшись, переглянулись. И хоть видно было, что мальчик врет, объяснялся он очень умело для своего возраста. Закончив рассказ о нескольких возможных укрытиях Байкала, он внезапно спросил:
— А у вас мигалка есть? Можно включить?
— Нет, — сурово ответил мужчина.
— А папироской угостите, дядя? — продолжал с воодушевлением мальчик.
— Какая тебе папироска, малек? — возмутился Александр. — Тебе еще расти и расти!
Мальчик ничего не сказал, он как будто и не рассчитывал на другой ответ, а просто хотел дать знать, что он тоже взрослый, потому что курит.
— Тебя как зовут? — спросил Александр.
— А как хотите, так и зовите, — ответил неожиданно мальчик.
— Не понял, у тебя что, имени нет?
— Ну Мишка я, — продолжал он угрюмо.
— А что сразу не сказал? — удивился Александр. — Нормальное имя.
— Цыганенок он, — заговорил мягким голосом дед. — Его народ тут не любят, вот он и стесняется. Михай он какой-нибудь, наверное, — мальчик стыдливо опустил голову, а дед продолжал: — Когда им в советское время кочевать-то запретили, они и начали оседать. Вот только не осядет душа-то цыганская, тошно ей на одном месте. Кто с нашими смешался, кто пропал, спился или в тюрьме, эти последние остались здесь. У этого пацаненка давешней зимой мамка померла, а больше никого и нет. Благо кой-кто помогает ему в деревне, поживет еще.
— Ну дела, — сказал, горько задумавшись, Александр, и они поехали дальше.
Вскоре они добрались до дома Новожиловых. Игнат Елисеич попросил остановить машину, не доезжая до их двора.
— Давайте я сам схожу узнаю про собаку, а вы здесь подождите? Они люди непростые и чужих не любят, — объяснил дед.
— Что ж у вас тут за порядки странные? Мы же не пришельцы какие-нибудь, — удивился Александр.
— Тяжко им живется, вот и попортились. Коли выживать приходится, тут уж не до любезностей.
— Ладно, идите без меня, узнайте, где сейчас пес и почему выпустили без присмотра. Я тут пока покурю. Если что, зовите.
— Добро.
Игнат Елисеич вышел из машины и, заметно хромая, пошел к дому хозяев пса. Это был довольно высокий дом серого цвета с внушительным забором и неухоженной лужайкой. Свет в окнах не горел, и дом выглядел неприветливым, даже зловещим. Подойдя к двери, дед постучал в нее кулаком и спросил:
— Есть кто? Патрикеевна?
В доме послышалась ругань, грубый мужской голос крикнул: «Иди открывай, старая!» Через некоторое время дверь открыла дряхлая старуха:
— Че надо? — недовольно пробормотала она.
— Здравствуй, Патрикеевна, — начал спокойно Игнат Елисеич. — А что это ваш Байкал без присмотра по деревне гуляет да на людей бросается?
— А мне что за дело до того? Пшел вон со двора! — злобно ответила старуха.
— Ты чего, старая, совсем без мозгов осталась? Где пес ваш? Отвечай! — разозлился дед.
Старуха обернулась и крикнула:
— Павлик, подойди, они не уходят!
Из дома послышались ругательства и грозный шаг. Через мгновение показался крупный молодой бритый налысо парень лет двадцати. Он был одет в тельняшку, поверх которой была мятая олимпийка, растянутые спортивные штаны и резиновые шлепанцы. Сурово поглядев на Игната Елисеича, он спросил:
— Блять, ты че тут расспрашиваешь, лейтенант Коломбо?
— Ты мне не груби, внучок, я по делу, — дед выглядел очень уставшим и говорил медленно.
— Да мне похуй на твое дело, уебывай отсюда! — резко перебил его парень и слегка оттолкнул.
Дед вдруг совсем побледнел и сделал пару шагов назад. В этот же момент неожиданно показался Александр, который стремительно направлялся к ним.
— И че это была за хуйня сейчас? — агрессивно обратился он к парню.
— А ты, блять, что за Бэтмен ебаный? — пытаясь сохранить грозный тон, сказал тот.
— Щас узнаешь, щенок!
Мужчина сделал еще несколько шагов в сторону парня, как вдруг тот достал и ловким движением развернул блестящий раскладной нож.
— Ну давай, блять! Давай! Че, ептать? — порывисто завопил он.
Было видно, что он испуган, его руки тряслись, а голос срывался. Тем не менее это делало его еще опаснее, и Александр остановился.
— Убери нахуй, я тебе его сейчас в жопу засуну, отморозок, — спокойно, но угрожающе сказал мужчина.
— Попробуй, сука! Давай! — не унимался парень.
И тут Александр достал из кармана пистолет. Реакция парня была странная: шок от вида оружия внезапно сменился недоумением, и он посмотрел за спину мужчине. Александр услышал звук упавшего тела и обернулся. Игнат Елисеич лежал без сознания, а из его сапога вытекла лужица крови. Раздался детский крик:
— Там у деда Игната все сиденье в крови!
Мишка с ужасом на лице подбежал к лежащему старику и застыл перед ним. Парень убрал нож и сказал:
— Давайте его в дом.
Александр убрал пистолет и подошел к деду.
— Я с головы понесу, — сказал он и взял деда под руки.
Парень подошел и взялся за ноги. Они занесли Игната Елисеича в дом молча, даже не взглянув друг на друга. Мальчик зашел за ними.
В доме было темно. Светил только маленький телевизор, где шел фильм «Звездные войны» 1999 года. Посреди комнаты стоял тяжелый деревянный стол. На столе стояла распечатанная консервная банка и наполовину пустая бутылка водки с одной стопкой.
Они положили старика на диван, так и не сказав друг другу ни слова. Мальчик сел рядом, он выглядел искренне разбитым от случившегося. Игнат Елисеич лежал без сознания, бледный, как фигура из воска. Проверив его дыхание и пульс, Александр осмотрел рану, которая продолжала кровоточить, и перетянул ему ногу ремнем чуть выше укуса. Потом он позвонил в скорую, там удивились, что уже второй вызов в эту деревню, и пообещали, что машина уже выехала. Тут парень все-таки заговорил:
— А что с дедом?
— Его собака покусала ваша, — начал сурово Александр. — Он мне сначала сказал, что царапина просто, да и не видно было по нему, а тут вон как вышло. Похоже, что артерия, плохи дела, — печально закончил мужчина и глубоко вздохнул.
— Нет! — выкрикнул горько мальчик и заплакал.
Было видно, что ему сложнее всех давалось принятие происходящего.
— Пиздец, да как так-то?! — неожиданно разгорячился парень. — Он же у нас всю жизнь на цепи сидел! Ну, старуха! Совсем ебнулась!
Тут он вскочил и вышел в прихожую, грозно выкрикивая ругательства, но во всей этой суете никто не заметил, как старуха куда-то пропала. Походив по дому, он вернулся в комнату и сел за стол.
— Водку будете? — спросил он Александра.
— Наливай, — немного обреченно ответил мужчина.
Парень достал вторую стопку и черствый кусок хлеба.
— Как звать? — спросил Александр.
— Павел.
— Александр.
Они пожали руки, выпили и закусили.
— Как так с собакой-то вышло? — спросил уже намного мягче мужчина.
— Да это старуха сумасшедшая его выпустила, скорей всего. Она после смерти деда вообще перестала соображать. Целыми днями либо на диване лежит, либо по двору шатается с собакой в обнимку. Вся в грязи изваляется да под себя ходит, пиздец, в общем. Мне в этом году восемнадцать исполнится, я ее в психушку сдам, раньше нельзя, иначе меня в детдом отдадут.
— Ну дела, — вздохнул Александр. — Сирота?
— Батя в тюрьме за убийство, мамка умерла от пневмонии, когда я еще совсем мелкий был. Я в этой ебаной деревне уже пять лет парюсь. Еще когда восемнадцать будет, служить пойду, чтоб потом по контракту, больше мне в этой жизни нечего ловить. На нары не хочу попасть, как батя мой. А у вас, кстати, волына откуда?
— Это табельное. Ты словечки лучше эти брось и ножичек не носи с собой. Служить — это ты правильно говоришь, это школа жизни, там человеком станешь, если чего-то стоишь. Я сам отслужил и по контракту два года потом. Лучшие друзья у меня все с армейки, хоть и не видимся теперь почти. В общем, ты, парень, держись своей правды всегда, жизнь несправедлива, но это не значит, что можно быть паскудой.
Павел угрюмо кивнул.
— Еще по одной? — спросил он.
— Давай.
Они выпили еще.
— Но ведь не мы такие, жизнь такая, — сказал, чуть подумав, парень.
— Это ты где такую хуйню слышал? Паш, ты это брось. Жизнь может сделать тебя сиротой, но быть говном или не быть, ты выбираешь сам. Даже в тюрьме понятия есть, даже зеки по справедливости стараются делать. Мы все люди, каждый со своим крестом, тут ничьей вины нет и некому мстить.
Павел промолчал. Внезапно мальчик крикнул:
— Он не дышит! Не дышит!
Павел с Александром подошли к дивану. Проверив дыхание и пульс старика, Александр тихо произнес:
— Все.
— Нет! Не все, не все! — зарыдал мальчик. — Он меня усыновить хотел, как же я теперь без него! У меня же нет никого! Не все, не все!
Мальчик будто уговаривал кого-то отменить смерть старика, но у его просьб не было адресата. Павел с Александром молчали, опустив головы. Так прошло несколько скорбных минут, после чего все трое вышли на улицу и сели на скамейку во дворе позади дома. Александр закурил. Павел тоже попросил. Мальчик сидел молча, глядя себе под ноги.
— Будешь? — спросил Александр, протягивая ему пачку.
Миша неловко вытащил сигарету, и мужчина заботливо поднес ему зажигалку. Было уже довольно темно, но вдали еще виднелось поле, а за ним черная полоска леса.
— Ненавижу эту ебаную равнину, — внезапно заговорил Павел. — Ничего же не видно, кроме сраного леса. Вот бы на горы вживую посмотреть. Или самому забраться, чтоб на сто километров все вокруг видеть. Мы тут как кроты в земле копаемся, дальше носа нихуя не видим. Заебало это все.
Александр с Мишей посмотрели на него с недоумением, но промолчали. Тут неожиданно во двор зашла старуха, она вела за поводок Байкала, который послушно шел за ней с видом выполненного долга и ожиданием награды. Увидев ее, Павел спокойно сказал:
— А вот и нашего убийцу привели.
Старуха уселась на землю в обнимку с псом и стала что-то ему рассказывать. Байкал сидел спокойно, высунув язык. Павел какое-то время смотрел на них с отвращением, после чего повернулся к Александру и спросил:
— Ствол одолжите?
— Пристрелишь? Пес, наверное, не виноват все-таки. Животное же, — смутился мужчина.
— Ну либо пса, либо старуху, — ответил парень и странно усмехнулся.
Александр нахмурился и на несколько секунд задумался. Потом, глубоко вздохнув, он достал из кармана пистолет, дернул затвор, переключил предохранитель и передал его Павлу.
— Обязательно в упор и в голову, — добавил мужчина.
Парень кивнул и пошел к собаке. Когда он подошел вплотную, пес немного насторожился и зашевелил ушами. Старуха даже не посмотрела в сторону внука, продолжая что-то нежно шептать Байкалу. Павел немного помедлил, и пес, почувствовав его волнение, начал рычать. Тут и старуха с удивлением посмотрела на парня, но не успела ничего понять. Он резким движением нацелил пистолет в голову Байкала и выстрелил.
Пес свалился, не издав ни звука, а старуха принялась громко рыдать, но это не было похоже на обычное человеческое рыдание, она издавала странные звуки, похожие на собачий вой. Павел стоял молча и смотрел на воющую старуху, его лицо выражало зловещий триумф.
Наблюдая все это с другого конца двора, Миша закричал:
— И бабку бы убил! Она же виновата!
— Эй, Мишань, ты че это? Она же сумасшедшая, чего ее винить, — строго сказал ему Александр.
— А кто виноват? — спросил сквозь слезы мальчик.
— Я не знаю. Никто.