Пример Ивана Айвазовского опровергает суждение Александра Пушкина о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместимые». Когда дочь британского врача Юлия Гревс познакомилась с Айвазовским, она была гувернанткой, а он знаменитым модным маринистом. Многие аристократки мечтали вскружить ему голову, но гений был равнодушен к знатным красавицам. Лишь Юлия смогла растопить его холодное сердце. В 1848 году в Санкт-Петербурге она сопровождала барышень на приёме, тогда-то её и заприметил художник. Его очаровала естественная красота 19-летней гувернантки, которую как нельзя лучше подчёркивали неброское чёрное платье и простая причёска.
Айвазовскому нужна была порядочная скромная жена, а не светская львица. И кажется, он её нашёл. Но как сблизиться с незнатной девушкой? Выход нашёлся легко: Айвазовский предложил её воспитанницам уроки рисования. И вот после нескольких сдержанных свиданий он сунул Юлии записку с предложением. Она согласилась выйти за него, несмотря на разницу в положении и возрасте. Айвазовский был старше невесты на 12 лет. Был скандал. Но он не сравнится с тем скандалом, который случился после 20 лет их супружества: выяснилось, что Айвазовский был настоящим домашним тираном, который жестоко бил жену.
Практически сразу после венчания Айвазовский увёз молодую жену в Феодосию. Там у них родилось четыре дочери: Елена, Мария, Александра и Жанна. Многие историки считают, что брак Айвазовского и Гревс не заладился, потому что меркантильная Юлия, выходя замуж за знаменитость, рассчитывала блистать в столице, но оказалась вдали от неё, в провинциальном городе. Другие эксперты полагают, что причиной развода в 1877 году стало желание матери выдать дочерей замуж: дескать, Юлия хотела переехать в место, где у девочек будет возможность устроить личную жизнь. Айвазовский же не желал покидать Феодосию, к которой был привязан душой. Против обеих этих версий свидетельствуют документы, письма и мемуары.
Гревс не была легкомысленной любительницей балов, она уважала творчество мужа и страстно желала разделить с Айвазовским дело его жизни. Она неоднократно сопровождала его за границей, в Феодосии и Керчи она участвовала в раскопках древних курганов. Сам же Айвазовский мало интересовался устремлениями супруги. Зато он был маниакально зациклен на собственном творчестве и на контроле за женой. На людях он был приличным заботливым мужем, а наедине распускал руки. Айвазовский бил жену до синяков, в припадке бешенства он бросался на неё с бритвой и душил. Однажды в присутствии управляющего и дочерей он бросил Юлию на землю, отчего у той «горлом пошла кровь». В другой раз он вывихнул ей руку. Домашний доктор Эргардт подтверждал все эти случаи.
В 1870 году Гревс не выдержала и вместе с детьми без денег и документов сбежала от тирана в Одессу. Тут только она вкусила «блаженство спокойной богоугодной семейной жизни», которую время от времени нарушали краткие приезды мужа и его «переполненные угрозами и упрёками письма». Физические и нравственные страдания отняли у Юлии Яковлевны всякую волю к самостоятельности, она привыкла покоряться своей горькой судьбе. Однако мало-помалу вдали от мужа и его родственников она осознала «свои человеческие права, угнетённые рабством» и «священные обязанности относительно детей, их счастья и нравственного спокойства».
8 марта 1870 года она написала императору жалобу, в которой молила спасти её и дочерей. В письме Гревс подробно рассказала обо всём, через что ей довелось пройти:
«Молодой, не знающей жизнь и людей, я вышла замуж за художника Ивана Константиновича Айвазовского, с которым была знакома весьма короткое время. Ревнивый и властолюбивый его характер приучил меня к покорности и боязни мужа. Вскоре он повёз меня в Феодосию, где я была принуждена жить в продолжение двенадцати лет в кругу многочисленного его семейства, пропитанного воспитанием и нравами восточными – во всём противоположными полученному мной воспитанию, и я подпала под совершенную от них зависимость, под влиянием всех возможных с их стороны интриг с целью поселить раздор между мужем и мной и удалить его от меня и детей для своекорыстных целей.
Характер моего мужа и прикрытая лишь только наружным лоском, из опасения света, необузданная его натура, все более и более проявлялись в самом грубом и произвольном со мной обращении. Дурное на него влияние его семьи еще значительно усилилось по приезде из-за границы его брата отца Гавриила, воспитанника иезуитов. Несправедливости и жестокость моего мужа ко мне, грубость и запальчивость внушили как мне, так и детям нашим, непреодолимое к нему чувство боязни и страха до того, что мы вздрагивали, когда слышали приближающиеся его шаги».
Юлия Яковлевна описала все эпизоды домашней тирании, с которыми мирилась долгие годы брака, который сильно подкосил её здоровье. Она рассказала, что обращалась за помощью к полицмейстеру Пасынкову, но тот во всём потворствовал её знаменитому мужу. Жизнь с Айвазовским настолько опротивела ей, что в какой-то момент она думала о смерти как о единственном избавлении. Но самым страшным для несчастной женщины были не побои, а угрозы Айвазовского отослать её к родным и навсегда разлучить с дочками, которые были для неё единственным утешением и радостью.
Однако жалоба Юлии Яковлевны не дошла до Александра II – в дело вмешались шеф Отдельного корпуса жандармов Пётр Андреевич Шувалов и жандармский подполковник Карл-Крамер Германович Кноп. Они не хотели вмешивать в скандал Его Императорское Величество и собирались решить всё тайно. Проблем с поиском доказательств против Айвазовского у них не было: художник избивал и изводил жену при свидетелях: от прислуг и врачей до соседей. Юлия Яковлевна уже при виде одного только письма от мужа впадала в нервное расстройство. Однажды у неё даже случился «восьмидневный полный паралич левой нижней конечности».
Узнав о жалобе жены, Айвазовский пришёл в бешенство. Приехав в Одессу, он пообещал дочерям, что пойдёт к генерал-губернатору и тогда их матери не поздоровится: дескать, он докажет, что она изменяла ему с доктором Эргардтом и со «всякими другими». Однако губернатор встал на сторону женщины. После встречи с ним Айвазовский провёл два с половиной часа с жандармами. Пытаясь убедить их в своей невиновности, художник пожаловался на жену: мол, однажды она выломала запертую дверь и напала на него. Однако у жандармов были неопровержимые доказательства против гения-самодура. И тому пришлось подписать документы, по которым он обязался жить отдельно от супруги и дочерей и выплачивать им 300 рублей на содержание.
Однако уже летом Айвазовский передумал и отправил в Эчмиадзинский Синод просьбу расторгнуть его брак. В своём прошении он писал, что характер его супруги стал невыносимым из-за болезни, что она настраивает против него дочерей и пишет разным высоким чинам жалобы, чтобы забрать его имущество, хотя он полностью обеспечивает её жизнь. Развелись Айвазовские только в 1877 году. Через шесть лет после этого пожилой художник женился на 27-летней вдове Анне Саркисовой-Бурназян. Судя по всему, своим привычкам Иван Константинович не изменил. В 1888 году Антон Чехов после знакомства с Айвазовским написал: «В себе одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника и армянина, и наивного деда, и Отелло. Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах».
Ещё больше интересных материалов – в нашем Telegram-канале!