Событие третье. Третье не в порядке возникновения, а в порядке воспоминания. Татьяну К городские власти, в числе других семей проживавших в многочисленном ЖАКТ-ском дворе по улице, тогда Свердлова, решили расселить в квартиры нового дома в районе завода Красный котельщик.
Мужской состав лаборатории АСУ взялся помогать перевозить вещи. Татьяна К проживала в комнате, больше половины которой занимала сцена с колонами по бокам, старинной железной кроватью, посудным шкафом типа горка, креслом и чёрным роялем.
То есть спальня Татьяны К размещалась на сцене бывшего актового зала, задергиваемой настоящим старым бархатным театральным занавесом с канатом и блоками!
Оставшаяся площадь представляла собой кухню, столовую и ванную с жестяным тазом и жестяным корытом для малышей, при её-то росте, висевших на стене! Под ними газовая печка, недалеко газовая отопительная форсунка.
Удобства находились в дальней части двора, в виде четырёх дверного деревянного сортира. Как и положено, три двери были на замках, а четвертая валялась у забора.
Четыре больших окна квартиры выходили на улицу Свердлова. Это называлось квартирой с общей прихожей на несколько таких квартир. Соседняя квартира размещалась в другой части актового зала.
Главную проблему представлял тяжёлый рояль. Татьяна К его продала, но с условием доставки покупателю, проживавшему на втором этаже дома сталинской постройки на улице III Интернационала. Ныне Греческая.
Для того чтобы перевезти рояль пришлось отвинтить ножки, педали и крышки, а также разобрать два окна и часть кирпичной стены. Стену заново заложили и окна восстановили. Без особых трудностей рояль погрузили в грузовик. Участвовало в этом 8 человек. Состав был усилен инженерами вычислительного центра.
А вот занести на второй этаж, даже при больших дверях, широких лестницах и просторных площадках на этажах, оказалось таким мучением, что на подъем ушло часа два. Чтобы не повредить старинную полировку применялись два ковра.
Мы были мокрыми от пота, прибавить нужно жуткое летнее августовское пекло, когда кусают озверевшие мухи, а от помоек несёт вонища дохлых кошек с примесью гнилых арбузных и дынных корок.
Спустились по каменной лестнице к морю и, плюнув на все приличия, тогда не было Пушкинской набережной, одежду без мыла постирали прямо в море, развесили на камышах, а пока она высыхала, купались без трусов.
Когда оделись, радостно отправились в Рваные паруса попить пива, но пива там не оказалось, не было его и в буфете морвокзала. Пиво чудом не попили до нас возле бывшей Никольской церкви у тёти Маши, и хотя оно было слегка с кислинкой и теплым, пили его с удовольствием почти до самого вечера, сидя на бордюрных камнях из песчаника.
Вяленную рыбу заменили красные бруски прессованной икры минтая, купленные по блату у тёти Маши прямо из под полы. На икру набрасывались стаи мух, и она, правда без мух, прилипала к нашим зубам.
Тогда в Никольской церкви был мебельный слад Рыбкоопа, потом склад перебрался на улицу Энгельса и назывался «Рыбка», в рыбке я покупал диван, когда родился второй ребёнок. Теперь рыбки нет, её снесли и строят многоквартирный дом.