35 лет назад, 26 марта 1989 года, в «городе над вольной Невой» произошло небывалое событие. Тогда впервые за 70 лет Советской власти руководитель Ленинграда не был избран в высший законодательный орган страны – на съезд народных депутатов СССР.
Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Юрий Соловьёв – единственный кандидат в народные депутаты СССР по Невскому округу – набрал лишь 44,8% голосов. Большинство избирателей – 133 453 человек –проголосовало против. Юрий Филиппович Соловьев не был хуже предшествующих правителей Ленинграда или глав партийных организаций других регионов, которых избрали на съезд народных депутатов СССР. Более того, у него была достойная уважения биография. Воевал на Великой Отечественной, дважды был ранен. В Ленинградском метрополитене он прошел путь от начальника смены до его руководителя, участвовал в сооружении многих подземных станций. Просто Юрий Соловьёв оказался в не то время и не на том месте.
Политика гласности, начатая Генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым, высвобождала общественное сознание от прежних оков. Демократическая пресса убеждала советскую интеллигенцию, что Перестройку тормозит засилье партократов в органах власти, и с этим надо покончить. По все стране тогда гремело «Узбекское дело» о коррупции в высших эшелонах. Летом 1988 года журнал «Огонек» опубликовал письмо ленинградки Марины Салье, которая в духе ленинских идей утверждала: «Главный вопрос, которая должна решать любая революция для своей победы (а перестройка – социальная революция), есть вопрос о власти». Только взяв власть, возможно перераспределить «большую часть доходов, прав, социальных льгот от верхних этажей общественной пирамиды нижним». И на выборах 1989 года возобладали популистские лозунги против «реакционной» партийной верхушки и «За власть Советов!».
Как это не удивительно, но именно так называемые партократы позволили «легализоваться» оппозиционерам-неформалам. Власти исходили из логики, если не остановить общественный поток, то надо его возглавить. Бывшая заведующая идеологическим отделом Ленинградского обкома КПСС Галина Баринова вспоминала, что именно Смольный приказал директорам Домов Культуры предоставить помещения для встреч и дискуссий неформальных организаций, из которых и вышли сторонники радикальных экономических и политических перемен.
Доподлинно неизвестно, почему Горбачев не включил кандидата в члены политбюро ЦК КПСС Соловьева в «красную сотню» (так называли депутатов, которых не избирали на съезд, а назначали в ЦК). И ему пришлось окунуться в горнило борьбы. В листовке за Соловьева говорилось: «Демократизация, обеспечение решительного поворота экономики к потребностям человека, преодоление ведомственности и бюрократизма – главное в платформе нашего кандидата». Однако он явно оказался не готов к публичной полемике и к тому, что на встречах с избирателями придется отвечать на острые вопросы. На улицах открыто велась агитация против Соловьева как олицетворения номенклатурной системы. Александр Беляев, впоследствии председатель Ленсовета, рассказывал, как он с товарищами устроил у метро «Проспект Большевиков» первый пикет против Соловьева. Собрался народ. Прибыл начальник Невского РУВД. Но пикетчикам удалось убедить их, что закон допускает свободную агитацию против кандидата.
Другими «жертвами» контрагитации стали председатель Ленгорисполкома Владимир Ходырев и его заместитель Алексей Большаков. Последний шел как безальтернативный кандидат по городскому национально-территориальному округу. В одной из листовок было такое народное творчество: «Как же случилось – на мандат, всего один лишь кандидат? Пусть будет лучше никакого, чем бюрократа Большакова!». У Ходырева по округу был конкурент, поэтому распространялась такая листовка: «Тот, кого не подведет трезвое сознание, ХОДЫРЕВА зачеркнет при голосовании». Оба руководителя города проиграли.
Мало кто знает, что первоначально агитматериалы для кандидатов из демократических сил писались по указанию Смольного. Владимир Угрюмов, тогда корреспондент заводской многотиражки, вспоминал, как его и таких же журналистов собрали в горкоме партии, и инструктор отдела агитации и пропаганды дал каждому задание сочинить программы кандидатов в депутаты. Угрюмову достались Юрий Болдырев и Анатолий Собчак, политическая карьера которых началась именно с выборов 1989 года.
Между инженером Юрием Болдыревым и первым секретарем Ленинградского горкома КПСС Анатолием Герасимовым развернулась настоящая битва в Московском районе. У рядового коммуниста Болдырев казалось шансов нет никаких, ему давали для встреч с избирателями жековские «красные уголки», а Герасимову самые большие залы. Весь округ был в щитах с агитацией за первого секретаря: «Голосуя за Герасимова, вы голосуете за Перестройку». Появились и листовки с «черным пиаром»: «Болдырев – сын обеспеченных родителей, ему сложно понять трудности одинокого пенсионера или многодетной семьи… В Ленинграде живет, работает, а наши ленинградские проблемы, судя по их отсутствию в его программе, его не волнуют». Тем не менее, симпатии жителей позволили Болдыреву в первом же туре набрать 74,3% голосов. А ведь председателем избирательной комиссии был первый секретарь местного райкома КПСС. Но посчитали так, как проголосовали избиратели.
Принадлежность к коммунистической партии еще не отпугивала электорат. Например, народным депутатом СССР по Смольнинскому округу стал коммунист с 30-летним стажем, член Ленинградского горкома КПСС, главный редактор журнала «Нева» Борис Никольский. Его соперниками были беспартийные – академик, математик Людвиг Фаддеев и директор Пушкинского дома, профессор Николай Скатов, но победил Никольский. Правда, и в его предвыборной листовке был «обязательный» популистский пассаж: «Никольский представляет интересы рабочих, служащих, пенсионеров, ученых, студентов – всех трудящихся. Лишь среди бюрократов его кандидатура не находит и не найдет поддержки. Программа Никольского направлена на борьбу с … проявлениями бюрократической безответственности и произвола».
Профессор Ленинградского политехнического института, специалист в области больших систем управления Анатолий Денисов не занимал административных должностей, не был членом парткома. Однако «романтически настроенный коммунист» включился в предвыборную борьбу, чтобы сломать традицию, когда в органы власти приводили людей безынициативных и послушных. В одном из интервью он говорил: «Я коммунист и, естественно, выступаю за то, чтобы моя партия была правящей. Однако считаю, что она каждый раз должна добиваться у народа мандата на это правление, а не быть «пришитой» к нему раз и навсегда «законом»». Денисов обошел беспартийную учительницу, которую протежировал обком.
На выборах весной 1989 года в Ленинграде победили «коммунисты от народа». Что они чувствовали? Борис Никольский вспоминал: «Нам тогда казалось, что мы наконец-то обретаем свободу. … мы верили, что бюрократическая бездушная система рушится, что очень скоро восторжествуют справедливость и человечность…». Однако начавшаяся в 89-м революция, как и все революции, не оправдала надежд и обернулась крахом иллюзий.
Александр СМИРНОВ, кандидат исторических наук