Специальный репортаж: как добровольцев готовят к отправке на СВО.
Автоматная очередь и отдельные хлопки врезаются в холодный мартовский воздух. Время от времени слышны гулкие раскаты взрывов. Здесь, в 126-й отдельной бригаде береговой обороны, новички отрабатывают навыки боевой и тактической подготовки, проходят интенсивный курс. «На стрельбище опасно, необходимо надеть бронежилет и каску, — предупреждает меня замполит с позывным «Лич». — Там — огневой участок, идут тренировки. А в тылу (показывает на армейские палатки) — инженерная часть, медицина, пункты обогрева и приёма пищи.
Да, это вам не кино. Автоматы, пулемёты, ручные и автоматические гранатомёты — всё настоящее. И условия, максимально приближённые к фронтовым. Сама, оказавшись на месте учебного полигона, вдруг явственно ощутила пробежавший холодок по телу.
— Осторожно! Сейчас будет взрыв, — боец преграждает дорогу. — Вам лучше отойти.
— Это подрывные мероприятия — установка накладного заряда для дистанционного уничтожения мин, — вводит в курс дела офицер, улавливая в моих глазах вспыхнувшую тревогу. — Уходим на безопасное расстояние. Поднимите выше камеру, будет лучше видно.
Казалось бы, весна, но сильный ветер на открытой местности пронизывает насквозь. Несмотря на утеплённую «экипировку», с радостью принимаю предложение войти в палатку и пообщаться с недавним пополнением.
«Всё, что движется, — то враг, что не движется — то мина»
Большое, просторное помещение. Деревянные скамейки по периметру, щебёнка под ногами, подвесная лампа. Меня встречают молодые лица (открытые и в балаклавах) — выпускники Дальневосточного высшего общевойскового командного ордена Жукова училища. Возраст — 21—22 года. После короткого знакомства задаю традиционный вопрос:
— Воин, офицер — это больше, чем профессия. Осознаёте ответственность и риски?
Уже через секунду отзывается бодрый голос:
— Мы поступали в училище в 2020 году, до начала спецоперации. Но заднюю не дали. Нормально! Самое сложное было — уехать из дома, духом не пасть. Остальное, считаю, преодолимо, если имеется характер.
— Чтобы побеждать, нужно понимать, что это за война и как в ней выживать, — подхватывает кто-то рядом. — Усвоить до автоматизма технику при обнаружении квадрокоптера, знать, как перекатываться от зоны падения боеприпаса, передвигаться на открытых пространствах.
— Не твоё — не трогай, не сходи с тропы! Всё, что движется, — то враг, что не движется — то мина, — доносятся реплики с одной и с другой стороны.
— Наставники доступно объясняют?
— На простых примерах. Учат думать и не расслабляться. «Трёхсотые» и «двухсотые» — это, в основном, осколочные ранения от разорвавшихся мин и артиллерийских снарядов. В любой момент может прилететь. Лёгкий мандраж присутствует, конечно. Но к работе готовы.
— Кто вас ждёт на гражданке? «Женатики» есть? — перехожу к личным темам.
Сразу теплеет. Вчерашние курсанты улыбаются (это чувствуется).
— Я с Владивостока. Женился на первом курсе. Родилась дочка. Последний раз видел ребёнка в три месяца. Взял с собой её серебряную булавочку от сглаза, чтобы берегла.
— Моя жена здесь, приехала со мной. В посёлке квартиру сняли. На фронт собиралась — но я запретил. В Крыму будет ждать.
— Оставил невесту в Благовещенске. Переживает, понятно, но держится. Знала, за кого замуж шла.
— Холост. Женюсь, когда всё успокоится, и мир настанет, — вставляет лейтенант, сидевший до этого молча.
— А привет передать можно? — летит вопрос.
Я киваю.
— Мы, 113-ый выпуск Южного округа, желаем всем последующим выпускникам нашего училища сил, терпения и мужества! Готовьтесь, парни! Пополняйте знания, перенимайте опыт! ДВОКУ — сила!
Соседняя палатка — медицинская, где обучают приёмам, особо важным в вопросе жизни и смерти: крутить жгуты, вводить «обезбол». Разумеется, заглянула. Как бы ни хотелось сменившим гражданку на военный мундир побыстрее оказаться на поле боя и показать себя, эту часть подготовки не обойти. Большой стол, на нём макеты, коробки. Инструктор чётко проговаривает: «Соберитесь! Ранен ваш товарищ. Через минуту он потеряет сознание, а через три умрёт. Какие предпримите действия?». Контрактники сосредоточены (в группе — все возрастные, самому старшему — 59). Ограничиваюсь короткими пожеланиями: «Удачи!», «Берегите себя!». В ответ мужчины кивают, кто-то поднимает руку, сжатую в кулак, мол, не подкачаем, настроены решительно.
«Где по-командирски, а где просто по-товарищески»
— На полигоне четырнадцать учебных мест, двадцать девять точек, — знакомит меня с военным объектом командир части Александр Комбаров (мы устроились для беседы в помещении для занятий). — Прибывающие с пунктов отбора военкоматов проходят подготовку по ускоренному десятидневному курсу. Одновременно занимается десять групп. Программу составляем в зависимости от того, кто что умеет, служил либо нет. После сдачи зачётов и контрольного оценивания контрактники отправляются в зону СВО.
— Достаточно ли времени для такого объёма знаний? — интересуюсь.
— В отдельных случаях делаем запрос в вышестоящий штаб о продлении обучения на 3—5 дней. Контингент приходит разный, хоть и по своему желанию. Инструкторы работают без отдыха и выходных, чтобы успеть дать необходимый минимум. Практикуем дополнительные тренировки. Военные условия — это всегда неизвестность. Романтика заканчивается после первого обстрела, когда по тебе в течение нескольких часов плотно работает артиллерия. Крайне важен психоэмоциональный настрой. Бывает, поначалу боец геройствует, но при заходе «ломается». Или наоборот: как бы ничего от него не ждёшь, а в деле выполняет задания быстро, выверенно, без паники. Общаемся, беседуем с каждым. Где по-командирски, а где просто по-товарищески.
Майору Комбарову нет и сорока. Но он давно с войной на «ты». Двенадцать лет службы в Чечне, полтора года — в Дагестане, с первых дней спецоперации — на Украине. Не раз смотрел смерти в лицо и брал на себя ответственность как командир батальона: выполняя задачи, принимал альтернативные решения, чтобы сберечь технику, людей.
— Идут военные действия, каких ещё не было в истории, — отмечает он. — Никогда ранее не использовались такого рода техника, вооружение, а соответственно тактика, манёвренность. Беспилотные летательные аппараты, «умные» авиабомбы, артиллерийские установки, средства РЭБ. В России за один месяц выпускают столько крупнокалиберных снарядов, сколько Запад производит за год. И всё-таки главная наша сила — справедливость, любовь. Ненависть, как известно, губит, делает только слабее (это то, что сейчас происходит на Украине). Именно поэтому русских нельзя покорить, тем более уничтожить. Им нет равных в бою.
На мою просьбу вспомнить о каком-либо героическом случае «за ленточкой», пожимает плечами:
— Таких сколько угодно. Вот, например, во время зачистки здания в одном из населённых пунктов двое военнослужащих оторвались от подразделения (мы шли одной линией наступления), рванули вперёд, уничтожили противника и даже взяли пленного. Не зная численности врага, его оружия, справились сами.
Окна классной комнаты продолжают вздрагивать от недалёких разрывов. Но я, кажется, начинаю привыкать. Когда на грохот снарядов люди вокруг даже ухом не ведут и тебя успокаивают («наши работают»), это происходит быстрее.
— Тяжело в учении — легко в бою, — продолжает комбат. — Специально повышаем уровень стресса. Проводим треннинги по выработке стрессоустойчивости. Создаём условия, приближённые к боевым. Стоишь, слушаешь инструктора и вдруг за спиной — взрыв! Подготовка к войне — это особые, жёсткие меры. Всё должно быть доведено до уровня мышечной памяти. Чтобы побеждать, надо уметь предвидеть.
«За плечами — семья и моё Отечество»
Бесценный опыт СВО… Теперь он закладывается целыми главами в учебники по тактике боевых действий. Прошедшие огонь и воду участники спецоперации временно сменили огневые позиции на тренировочные полигоны — показывают, разъясняют, в кратчайшие сроки выпускают новые боеспособные подразделения.
Инструктор с позывным Ихтис (фермер из Ростовской области, мобилизованный добровольно) провёл на передовой почти год. После контузии и госпиталя его направили в учебный центр.
О себе рассказывает: был командиром эвакуационной группы. Осуществляя погрузку раненых, случалось, шёл на риск — заезжал на минные поля. В штурмовом подразделении, куда перевёлся (по своему желанию), забрасывал десант на острова (пригнал из дома бортовой УАЗ). «Помню, выехали под прямую наводку танка. Дистанция — 800 метров. Каким-то чудом увернулись. Похоже, противник не ожидал такой дерзости».
На вопрос: как бороться со страхом, отвечает: «Я — верующий человек и готов к смерти. У меня за плечами семья и моё Отечество. За них и воюю. Но вообще-то я шёл не умирать, а для того, чтобы потом жить. Единственный страх, который присутствует: остаться лежать на поле боя. Враг, как правило, выжидает эвакуационную группу и накрывает новым ударом.
«Передовая — не место для учёбы»
— Молодые должны знать, что их ждёт и куда едут, — добавляет младший сержант с позывным Крик. — Моего друга, с которым вместе заходили, «задвухсотило» ещё в июне. Танк выстрелил, и сразу четверых парней в окопе осколками погасило. Медики несколько раз пытались подойти. Но обстрел шёл конкретный. Сейчас там вообще уже ничего нет. Этот участок буквально перепахали.
Доброволец из Крыма воевал командиром отделения на Луганском направлении. После первого ранения вернулся в строй, к своим пацанам. «Пятисотиться» не стану. Как детям смотреть в глаза буду? У меня их трое. А если эти «обезьяны» сюда придут?!». С учениками предельно откровенен: «Первый снаряд, первый обстрел или бой помнит каждый. Можно запаниковать, впасть в ступор. Помню, под лесом стояли. Засвистело близко, будто в голове. Присели, и земля сотряслась. Потом уже начал ориентироваться на слух: когда мы, когда по нам, ложиться или не реагировать». Распространённое мнение, что война учит, Крик не разделяет: «Передовая — не место для учёбы. Там сразу включаться надо: действовать и выживать».
«Братан, всё нормально будет!»
Варан родом из Волгограда. Отслужил армию. Работал на Ямале в условиях крайнего Севера. Оттуда и призвали. На фронте получил в подчинение взвод. Задачи, которые выполняли — закреп за штурмовиками и оборона. «Когда позиция уже под нами, противник начинает плотно её обрабатывать, — поясняет в деталях. — Прячемся. Шаг за шагом, метр за метром. Понимаем: каждый штурм — это определённые потери. Не закрепиться — значит, кто-то зря жизнь положил. Чужое не трогать, только — своё. Обычно при отступлении противник проводит минирование, частенько в спешке с использованием обычных гранат. Осматриваем местность. Если где-то цинк с патронами, проверяем: сдвигаем крюком-кошкой. Свои укрытия и блиндажи неприятель хорошо знает. Потом бьёт артиллерией. Поэтому разбираем и используем только как материал».
— Что ещё остаётся на вражеских позициях?
— Натовские боеприпасы и ПТРК (противотанковые ракетные комплексы), лекарства и сухпайки западного производства — из Канады, Эстонии, Великобритании, Польши. Теперь понятно, за что воюют украинцы, — ради вот этих пакетиков второсортных продуктов из «продвинутой» Европы. Только неизвестно, что туда добавляют. Находили целые делянки конопли, в отдельных местах — груды использованных шприцов.
Инструктор с теплотой говорит о братьях по оружию: «Целеустремлённые, с жизненной позицией, больше половины семейные (остальные не успели). Тяжело приходилось, но справлялись. Поддерживали друг друга: «Братан, всё нормально будет!». Уверен, и те, кого обучает, тоже справятся: «Народ у нас, как металл, закалённый. С несгибаемым стержнем».
«Путь у нас один — к победе»
…Мимо идут колонны военных КамАЗов. Пропуская их, сворачиваем с дороги. Офицер показывает мне ещё одну точку, где добровольцы отрабатывают штурм окопов и укрепрайона (это происходит при столкновении с противником лоб в лоб). Ветер доносит командный, хрипловатый голос: «Враг появился из-за бугра — всем лечь! Крайнее нижнее положение! Три метра вперёд! Смена магазина! Автомат к бою! Огонь!!!».
Военнослужащие передвигаются в «двойках», «тройках». По лужам, по грязи. Перебежками и ползком. Плохая погода, как известно, войны не отменяет. Ох, не подведи, здоровье!
Инструктор с позывным «Замполит» (тот самый, который вёл корректировку боя) делится наблюдениями:
— В таких тренировках сразу видно, кто на что способен — в ходе прикрытия, штурма или огневой поддержки. Обращаем внимание на каждый момент: передвижение, взятие углов, контроль позиций. Один держит, другой прорывается. Понимание должно быть полным, с полувзгляда. Когда у неприятеля преимущество по плотности огня, точно так же выполняем отход.
С неба льются крупные капли — и я накрываю зонтом своего собеседника.
— Солдату дождь — не помеха, он и под свинцовым градом бывал, — усмехается младший сержант.
— Давно с фронта?
— Недавно прибыл. Пока на полигоне нужен. А вообще это моя пятая война: Сирия, Ливия, Центральная Африка, ДНР и теперь здесь. Воевал в пехоте, ДРГ-шной группе (диверсионно-разведывательной). Мои ученики носят ордена и медали.
— А вы?
— У меня — медаль ордена «За заслуги перед Отечеством!», «За отвагу!», орден Мужества.
— Что самое главное в военном деле?
— Мозги. Их ставлю на первое место. Думать на фронте надо обо всём. Иначе погибнешь. Приказ получил — соображай! Битва идёт серьёзная. Против России пятьдесят с лишним стран. На пороге Третья мировая — опять же вопрос разума человеческого. Если дипломаты не могут договориться — значит, вместо них разговаривают пушки.
Замполит настроен решительно:
— Теперь всем уже ясно: мир наступит, когда врага разобьём начисто — так, чтобы костей не собрать. Работы впереди ещё ого-го! Воюем против хорошо подготовленной армии, уже не столько украинской, сколько натовской. Очень много наёмников. Гоним всех, без разбору. Как бы ни было, путь у нас один — к победе!
…Военные провождают меня до КПП. Я машу им рукой и уезжаю, опуская в сумку диктофон с записями для своего репортажа. Но главная цель поездки, наверное, была даже не в этом — хотелось пообщаться с настоящими мужчинами, на которых земля русская держится, сказать, как мы ими гордимся.
Елена ЗОРИНА.