Такую надпись по приказу Петра Великого выбили на медалях, которыми наградили участников захвата в устье Невы двух шведских военных кораблей. История этого события такова.
В октябре 1702 года после жестокого штурма Русская армия взяла шведскую крепость Нотебург (древнерусский Орешек). Взятие Нотебурга открывало путь для выхода к Балтике. Русские войска двинулись вниз по Неве к побережью Финского залива. Здесь у шведов была крепость Ниеншанц. Она была плохо подготовлена к обороне, гарнизон мал. После непродолжительного сопротивления и этот важный опорный пункт противника пал. Был сделан договор о полной капитуляции Ниеншанца с условием свободного пропуска гарнизона в Нарву или Выборг с оружием, знаменами и четырьмя металлическими пушками. Остальные 70 пушек стали трофеями Петра. Русские вернули себе выход в Варяжское (Балтийское) море.
Ниеншанц капитулировал 1 мая 1703 года, а на следующий день у устья Невы появились шведские корабли вице-адмирала Гидеона фон Нумерса (1647–1708), который с сильной эскадройв составе 9 вымпелов пришел на выручку Ниеншанца. Входить без лоцмана и разведки в устье реки он не решился. Вперед была отправлена шлюпка, но там ее ожидала русская засада – шведы, потеряв одного матроса, едва спаслись бегством. Тогда адмирал Нумерс приказал дать условный сигнал из пушек, чтобы выяснить: держится ли крепость или уже взята. Но Петр I к этому времени уже хорошо изучил шведскую систему артиллерийских сигналов и приказал крепостным пушкам ответить, что Ниеншанц еще держится. Русская разведка сумела выяснить пароль в виде количества пушечных выстрелов, которые должны были прозвучать с бастионов шведской крепости при появлении эскадры с подкреплениями. Обмен сигналамиповторяли потом ежедневно утром и вечером. Пароль угадали верно, шведы его приняли и, задержанные встречным ветром, встали на якоря. Ночь на седьмое (18) мая 1703 года с вечера была ясной, потом хлынул ливень, поплыл густой туман, и Г. фон Нумерс, так и не дождавшись лоцмана, не рискнул сразу идти к крепости, а выслал вперед разведку: 14-пушечную шняву «Астрельд» («Звезда»), 10-пушечный бот «Гедан» («Щука»).*
*В количестве пушек на «Астрельд» есть разночтения. По данным современного шведского историка Л.О. Берга вооружение шнявы на 1703 год состояло из четырех 1-фунтовых пушек и двух 1/4-фунтовых фальконетов. Вдошедшем до нас донесении морского флота капитана Питера Лобека о передаче трофейных пушек, взятых со шведских судов «Гедан» и «Астрельд» в сражении 7 мая 1703 года, майору Аксварту, упоминаются 10 пушек с «Гедана» (две медные с королевским гербом и восемь железных без герба) и семь пушек с «Астрильд» (шесть железных с королевским гербом и одна медная на вертлюге). РГАВМФ. Ф. 177. Оп. 1. Д. 81. Л. 26.
Корабли поднялись до деревни Калинкина, но дальше идти не рискнули до утра, намереваясь с рассветом заняться промером глубин и выяснением общей ситуации. Однако рассвета они не дождались, русские ночью, в молочной мгле скрытно подобрались на 30 лодках к отделившимся от эскадры разведчикам и скопом налетели с двух сторон. Бой был жарким. Почти в одно время 8 лодок пристало к высоким бортам неприятельских кораблей. Вначале на палубы шведов полетели гранаты. Затем начался абордаж: в дело пошли тесаки и палаши. Одним из первых «не щадя своей монаршей милости»на палубу шнявы «Астрильд» ворвался сам царь Петр, вооруженный топором и гранатой с горящим фитилём. Сопротивлялись шведы умело и отчаянно: из семидесяти семи живыми взяли только 22, да и то почти всех ранеными. Командир бота «Гедан» К. Вильгельмс, до конца энергично руководивший сопротивлением, по приказу Петра I после боя был похоронен на кладбище Ниеншанца с воинскими почестями.
Нумерс рвал на себе волосы, но подойти на выручку не смог. В последствие Петр писал: «… хотя неприятель жестоко стрелял из пушек, однако ж наши, несмотря на то, с одной мушкетною стрельбой и гранатами, понеже пушек не было, оные оба судна абордировали и взяли…понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдат унять трудно было, которые, ворвався, едва не всех покололи, только осталось 19 живых». Потери русских в бою – 20 убитых (1 офицер), 55 раненых (6 офицеров). Всего — 75 чел. (в том числе — 7 офицеров). Потери Швеции: захвачены оба корабля, 55 убитых и 22 пленных. Командир «Гедан» обер-лейтенант Килиан Вильгельмс погиб, командир «Астрельд» капитан Карл фон Верден ранен. Все семьдесят бойцов шведской эскадры были преданы земле неподалеку от деревни Калинкина. Там же похоронили в братской могиле павших в морской баталии русских воинов.
Командовавшие операцией Петр I и Александр Данилович Меншиков (1673–1729) (ибо «понеже иных, на море знающих, никого не было») были удостоены высшей награды России – ордена Св. Андрея Первозванного. Все офицеры были награждены золотыми медалями с цепями, а солдаты серебряными без цепей. На одной стороне медали было выбито изображение Петра (портрет работы Ф. Алексеева, впоследствии, использовался на монетах, начиная с 1704 г.), а на другой сюжет, показывающий фрагмент боя, и лаконичная надпись: «Небываемое бывает. 1703». Кстати, Петр Iполучил орден под номером 6, что никак не сочетается с мнением некоторых историков о его чрезмерном честолюбии. По правительственному заказу были изготовлены гравюры с изображением взятых судов.
Трофеи этой стычки выставлены в первом зале Центрального военно-морского музея (ЦВММ) С-Петербурга, и, думаю, глядя на огромный двуручный рыцарский меч, отобранный у шведского моряка (как недавно удалось установить с помощью шведских военных историков, он принадлежал командиру бота «Гедан» Вильгельмсу), а так же, зная смелый, упорный нрав потомков викингов, посетители согласятся с этой оценкой русского императора, который сам сразу даже не поверил такому счастью. Эта победа заставила шведское командование отвести эскадру и навсегда оставить устье Невы. По пути Нумерс сочинил утешительную реляцию о том, что, отчаявшись выстоять в абордажной схватке, экипажи взорвали себя и нападающих, лишь бы не сдаваться врагу. В общем, все умерли. И это, что называется, «прокатило», ибо шведы не знали об личном участии в битве Петра I, и при таком раскладе ход истории России, да что там всего мира, мог быть совсем иным. Проглотив «утку», Королевская Адмиралтейств-коллегия даже не стала затевать расследования, обязательного в случае потери военных кораблей.
Дату данного боя приняли за день рождения Балтийского флота, получившего в результате славной победы два корабля. Они долго служили России, затем некоторое время сохранялись «для памяти», а когда пришли в ветхость, то с них были сделаны модели, которые выставлены в экспозиции ЦВММ С-Петербурга.
Был «пристроен» и единственный оставшийся в живых офицер со шведской шнявы. Им оказался голландец Карл фон Верден (? – 1731). После выздоровления от ран, Петр «уговорил» бывшего противника перейти на русскую службу с чином подпоручика. В 1719 году Петр I поручил Вердену описать и нанести на карту западный и южный берега Каспийского моря и затем, проверив раньше составленное описание восточного берега, составить генеральную карту Каспийского моря. В Персидском походе (1722–1723) Верден командовал всеми ластовыми судами. В 1724 году его произвели в капитаны 2 рангаи назначили командиром Астраханского порта, а в 1727 году произвели в капитаны 1 ранга. В 1728—1730 годах он командовал линейными кораблями Балтийского флота, и рассматривался в качестве кандидата на руководство Камчатской экспедицией (которую в итоге возглавил Витус Беринг).
Случай действительно уникальный: в морской летописи аналогов схватки морских кораблей и рыбацких лодчонок найдется очень немного, но за десятки веков сражений военная история знает столько парадоксов, что описать даже малую их часть не хватит никакой бумаги. Для любителей поливать грязью нашу историю (А уже нашлись такие, утверждая, что «Астрельд» это не боевой корабль, а торговое судно, а бот «Гедан» – баркас, приписанный к одному из парусных линкоров), на всякий случай сообщаю, что есть независимое, интересное подробностями (и не противоречащее только что приведенным свидетельствам) описание этого боя, созданное в петровские времена, то есть где-то в двадцатые годы XVIII века. Это — сочинение английского морского офицера на русской службе Джона Дена (John Dean; 1679—1761) «История российского флота в царствование Петра Великого». Его случайно разыскал у лондонского букиниста, перевел с английского и издал в 1897 году в Петербурге граф Путятин Евфимий Васильевич (1803–1883), явивший хороший, тем самым, образец не только исторического любопытства, но и вызывающего уважения меценатства.
Автор: Юрий Каторин
Кот настоятельно рекомендует подписываться на журнал "Наука и Техника"