У каждого пальца на руке название есть, по нему и честь. Большой всех больше, указательный на всё указывает, средний посередине находится, кому особого имени не дали, тот безымянный, а самый маленький — мизинец.
Больше всех трудились первых три братца: большой, указательный и средний. Они во всех делах первые, без них никак: они мастера и писать, и рисовать, и ложку держать, и сумку нести, и коляску везти, и зубы чистить, и волосы расчёсывать.
Безымянный у них помощником был, а мизинец лишним считался. «Какой от тебя толк? Ничего-то ты не можешь, малыш». Обижался мизинчик. А что делать, если он и вправду такой беспомощный?
Однажды заболел мизинчик, согнулся в три погибели, разогнуться не может. Казалось бы, ерунда. Но вслед за ним почему-то согнулся и безымянный. Не может он до конца выпрямиться, если мизинцу плохо. А безымянный подействовал на средний палец, и тот неуверенным стал. Даже указательный почувствовал себя неважно.
Только одному большому всё нипочём, потому что он отдельно от братцев стоит. Но что он один может? И рука стала плохо действовать. Не получается ничего: ни взять что-то уверенно, ни усилие приложить. Что же делать? Как же жить?
И стал большой палец говорить своим братцам: «Нужно поддержать мизинчика, чтобы он быстрее поправился, а то мы так и сами загнёмся». Братья с ним согласились, и стали они говорить мизинцу:
— Братец наш младший, выздоравливай скорее!
— Нам без тебя никак!
— Мы и сами не знали, какой ты нужный!
— Может, ты и самый слабый, зато с тобой рука крепче!
— Поправляйся, мизинчик!
А его раньше никто не хвалил, добрых слов ему не говорил, только ругали да лишним называли. Услыхал мизинец, как братья его поддерживают, — ему сразу легче стало. Выпрямился он постепенно, а вслед за ним и безымянный разогнулся, и средний уверенным стал, и указательный хорошо себя почувствовал. Обрадовался большой палец: «Наконец-то мы стали одной дружной семьёй!»
Вот так-то. И мизинчик нужным бывает, он другим помогает. По отдельности пальцы слабы, а вместе — сила!