Маленький театр страстей двух этих людей представлял собой нечто выходящее за рамки обычного биографического фильма – это, скорее всего, своего рода нуар, или же декаданс, а, вполне возможно, даже психологический триллер. Драма любви и жизни Пьера (годы жизни 1867-1947) и Марты Боннаров (годы жизни 1869-1942) олицетворяет собой волнующий душу сюжет, хорошо проиллюстрированный сотнями картин художника. Чтобы обозначить свой собственный стиль, искусствоведам даже пришлось изобрести для него специальный термин – интимизм.
Насколько кинематографична данная история и какого же жанра фильм, судите сами. Вот лишь краткое содержание сюжета. Пьер Боннар был художником, уже успевшим получить известность: хорошо образованный, прекрасно скроенный, идеально вписывающийся в клише очкастого интеллигента. Она – его судьба, воплотившаяся в образе рукодельницы, украшающей венки в магазине похоронных принадлежностей, которая хранила в тайне своё настоящее имя и возраст (на самом деле её звали Мария Бурсен, девушка была на два года моложе Пьера). Следующие сцены включают в себя неодобрение родителями мезальянса сына, затворническую жизнь из-за нескольких фобий любовницы, и, в конечном итоге, долгое и крепкое партнёрство и брак, заключительную часть которого выбила из колеи роковая женщина – блондинка, покончившая с собой.
Ко всему прочему, Боннар очень часто фотографировал Марту обнажённой. Имеется почти четыре сотни её фотоснимков, на которых она почти всегда обнажена, в этой стопке фото крайне редко можно увидеть девушку в одежде.
Зрители, быстренько пролистав все эти снимки, лишь продолжат недоумевать и любопытствовать: как же эти двое могли чисто случайно столкнуться друг с другом? Где и как они жили? Как к ним относились их друзья из художественного движения под названием «Наби»? А вот вам и обратная сторона медали. Револьвер и клумба с цветами – идеальным саундтреком для их представления на телеэкране станет песня Ника Кейва (родился в 1957 году) и Кайли Миноуг (родилась в 1968 году), известная как «Where the Wild Roses Grow» (в переводе на русский язык «Где Растут Дикие Розы»). И показывать их на экране, вопреки всем расчётам, следует за несколько минут до финальных титров, где одинокий и уже пожилой Боннар изображает свою ещё молодую и обнажённую Марту в ванной. Марту, которой уже несколько лет как нет на белом свете.
А производство этого художественного фильма начинается в Париже – столице Франции.
Встреча на улице.
В 1893 году, когда Пьер Боннар встретил Марту, он был молодым человеком, уже нашедшим своё истинное призвание. Сын очень богатых и респектабельных родителей, он изучал юридическое право и посещал уроки художественного искусства в престижнейшей на тот момент Академии Жюлиана. Тогда же он и поразил собственного отца, сильно преуспев в работе, которую предпочитал больше всего – в искусстве. Его отец – видный чиновник французского военного министерства – был в восторге от того, что рекламный законопроект его юного сына можно было увидеть во всей красе по всему Парижу. А после признания сына ещё и критиками, батя и вовсе простил ему отказ от карьеры юриста, за которой, как он когда-то мечтал, обязательно последует его сын. Если честно, он не просто простил его – он чуть ли не танцевал от радости! А его сын, художественные идеи которого заставили парня встать на сторону движения «Наби», в 1891 году с большущим успехом выставил некоторые свои произведения в Салоне Независимых.
Неудивительно, что в ежедневных прогулках по городу, женщины, которых он встречал на своём пути, были для него не просто женщинами, он видел в них моделей для написания своих картин. Была ли Марта одной из них? Вполне возможно. Тогда она называла себя Мартой де Мелиньи, девушка сказала ему, что ей не больше шестнадцати (хотя на самом деле она была на восемь лет старше). По некоторым сведениям, он встретил эту хрупкую девушку прямо на одной из улиц Парижа, когда она выходила из конного экипажа через дорогу. Однако уже очень скоро Пьер предложил ей гораздо более интимную роль. Молодые люди договорились, что она будет позировать ему за деньги, девушка почти сразу же согласилась, помимо того, что она стала работать натурщицей, они в ту же секунду стали и любовниками. Прямо по ходу самого первого сеанса позирования, в тот самый день, когда они впервые встретились! О, времена, о, нравы, о, мораль так называемой Прекрасной Эпохи!
Но даже при всей легкомысленности тех дней совершенно поразительно, насколько неосторожно мужчина относился к выяснению основных сведений о своей любовнице, хотя они годами жили вместе и дышали одним и тем же воздухом. И всё было бы не так плохо, если бы дело было только лишь в её возрасте – но на протяжении более чем трёх десятилетий Боннар так и оставался в неведении, что аристократическая Марта де Мелиньи была лишь маскировкой настоящей и вполне себе прозаической Марии Бурсен! Французская писательница Эдмонда Шарль-Ру (годы жизни 1920-2016) в своём романе «Неправильное Путешествие Шанель» (1974 год) характеризует девушку как мидинетку, суетящуюся в магазине похоронных венков. Она была всего лишь Мартой – и этого было достаточно.
Девушка оставила свою прежнюю жизнь в провинциальном городке Сент-Аман-Монрон позади. Она – дочь простого плотника – уехала из этого места в Париж, и полностью разорвала какую-либо связь с семьёй. Долгие годы о легализации отношений Марты с молодым человеком более высокого социального ранга не могло быть и речи – даже несмотря на волшебное слово «де», которое Марта добавила к своему новому имени, когда начинала новую жизнь. Боннар никогда не настаивал на том, чтобы его вторая половинка рассказывала подробности своей жизни. Тем не менее, он всё же что-то подозревал – возможно, именно поэтому правды и не хотел. Один из афоризмов Боннара:
«Брак по любви – это такой брак, когда богатый мужчина женится на красивой и богатой девушке».
В Париже Пьер и Марта сняли для себя скромную квартиру-студию. Вряд ли художник познакомил пассию со своей семьёй. Они очень хорошо ладили, потому что она оказалась для него идеальным образцом для творчества, о котором он мечтал все предыдущие годы: нежная, возбуждающая и абсолютно бесстыдная – иногда даже в совершенно асексуальном смысле. Или же, вполне возможно, он так представляет Марту Боннар именно нам. Интимно и безо всякого аффекта делится с нами тем, что видит в ней сам.
В своей книге «Завтрак на Аукционе Сотбис: от А до Я в Мире Искусства» (2013 год) автор Филип Хук (родился в 1951 году) пишет следующее:
«Пьер Боннар жил частной, тихой и семейной жизнью, явно акцентированной (судя по его теме) только лишь регулярностью, с которой его супруга принимала ванну».
Болезнь Марты.
Здоровье Марты никогда не было крепким, и её всегда выбивало это из колеи. Исследователи не совсем уверены в том, как же образ жизни музы Боннара был связан с её предполагаемой болезнью. Возможно, это был своего рода нервный срыв, из-за которого она и принимала ванну по два, а то и по три раза в день. По всей видимости, всё это и привело к кожному заболеванию. В конце концов, она уже просто не могла обходиться без ванн, которые временно облегчали её боль. Однако возможно и то, что причина и результат были обратными: сначала болезнь (туберкулёз или же что-то кожное), затем ванны для облегчения боли и, наконец, нервная компульсивность. Открытый воздух тоже не был любимцем Марты: она вполне себе могла выбраться из дома на улицу, но так и оставалась в пределах четырёх стен, ставших для неё настоящим правилом. А со временем Боннару пришлось сделать это и своей привычкой.
Почти мистический факт: в 1898 году был опубликован роман датского писателя Петера Нансена (годы жизни 1861-1918) под названием «Мария». Его проиллюстрировал Пьер Боннар, который использовал свою возлюбленную в качестве модели, хотя ещё и не знал её настоящего имени. А в 1925 мы могли увидеть эту книгу на его картине. Именно в том году Мария стала известна всему миру под своим настоящим именем и прочно вошла в жизнь живописца – теперь уже через законный брак.
Помимо ванн.
Какой же она была – та женщина, которую мы так часто видим на картинах французского художника, но чей образ до сих пор остаётся таким неразличимым? Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс (родился в 1946 году) в эссе из своей книги «Держим Глаза Открытыми» (2015 год) сделал умное наблюдение:
«Боннар рисует не столько образ Марты (не говоря уже о её характере), сколько её присутствие и его эффект».
Легендарная муза художников-импрессионистов, известная как Мися Серт (годы жизни 1872-1950) – ранняя покровительница Боннара (на картине она изображается в жёлтом, рядом с Мартой, одетой в красную блузку) – была более существенного мнения. В своих мемуарах она в нескольких импрессионистских штрихах описала Марту как сильфидоподобную девушку – с диким взглядом птицы и движениями на цыпочках.
Тимоти Хаймен (родился в 1946 году) – хорошо известный сегодня британский писатель и художник – это мнение разделяет. В своём исследовании по Боннару он характеризует Марту как «обидчивую эльфийку, которая эксцентрично одевалась, прыгала и скакала на очень высоких каблуках, как какая-то птица с ярким оперением». При всём при этом она, как и сам Боннар, очень любила кошек и собак.
Но речь Марты была «на удивление дикой и дерзкой». Она слыла самой настоящей собственницей. Ей, приехавшей в Париж из маленького провинциального городка, не о чем было даже поговорить с образованными друзьями Боннара – они все ей совершенно не нравились. Она и понятия не имела, что в группе «Наби» произошёл раскол, хотя на самом деле виновата в этом была как раз-таки именно она. Правда, не совсем она, а скорее её изображение – слишком знойное, по мнению художника Мориса Дени (годы жизни 1870-1943), что сильно противоречило идеям группы о поиске совершенной и абсолютной красоты.
Она родилась самодостаточной женщиной, или же ей пришлось такою стать. Если бы Пьер Боннар не был интровертом, удовлетворился бы он долгими годами подобной жизни? Жизни, в которой встречи с друзьями были чем-то почти тайным, а свой собственный дом – чем-то безжизненным, затворническим и нестабильным? Пара постоянно переезжала в поисках нового места жительства, идеально комфортного для его спутницы и музы. После 1900 года они отправились в добровольную ссылку, покинув Париж и посетив ряд небольших городов, стоящих на берегу реки Сены. Впрочем, идиллии тоже было немало: рыбалка, чаепитие, отдых в креслах на лужайке прямо перед домом, с собакой у ног или же кошкой на коленях.
Даже будучи партнёром отшельницы, Боннар был отнюдь не прочь пообщаться и познакомиться с новыми людьми. Он участвовал в разных выставках, работал в театре, много путешествовал и посетил ряд других стран. Он далеко не всегда был таким созерцательным и рассеянным человеком, как можно судить по некоторым его фотографиям и автопортретам, где он имеет вид как будто не принадлежащий этому миру (что вполне свойственно недальновидному человеку). Русский художник Александр Николаевич Бенуа (годы жизни 1870-1960), десятки раз встречавшийся с Боннаром, отмечал его специфически французский, саркастический интеллект. И этому интеллекту всегда везло в поиске задачи, помочь решить которую могла только определённая женщина, всегда находящаяся рядом.
Марта как азбука.
В представлении Боннара всё в Марте было иным – её позы, её движения, само её присутствие в домашнем интерьере. Она пила чай, долго принимала ванны, не испытывая ни капли стыда, всегда была готова позировать – неподвижно лёжа в постели, или надевая на ноги туфли, а, может быть, и снимая с себя чулки. И действительно, именно через Марту мы можем увидеть, как Боннар находился под последовательным влиянием японских гравёров, а также Поля Гогена (годы жизни 1848-1903), Поля Сезанна (годы жизни 1839-1906) и Эдгара Дега (годы жизни 1834-1917). Мы видим, как он запросто отказался от модернистской живописи и сильно увлёкся импрессионизмом, как менялись с течением времени его цветовая палитра и манера письма. Именно через неё художник сумел проявить свой уникальный талант улавливать дух момента.
В основе своей Боннар рисовал по памяти, за исключением разве что карандашных зарисовок с натуры. Он говорил так:
«Важно запомнить то, что вас больше всего впечатлило, и как можно быстрее перенести это на холст».
Изобретение портативной фотокамеры марки «Kodak» в 1888 году ознаменовало собой новую эру и для художников. Фотографии стали полезным подспорьем в их работе. Боннар тоже разделял общий энтузиазм по поводу новейшей тенденции. Он начал сниматься в фотосессиях, конечно же, с непосредственным участием Марты. Интересно и то, что в своих дальнейших полотнах он довольно редко основывался на тех или иных фотографиях Марты. Как утверждают искусствоведы, художник скорее использовал фотографии для разработки своеобразной пластической азбуки различных человеческих поз. И это даёт нам возможность увидеть настоящий интерьер их семейной ванной комнаты и настоящие зеркала в ней.
Иногда эти, так сказать, фотообзоры представляли собой своеобразную ролевую игру. К примеру, однажды получив заказ на серию иллюстраций к новому изданию романа «Дафнис и Хлоя», он сделал предварительную фотосессию обнажённой Марты в саду. Фотографии сохранились, но фотоснимки самого художника, сделанные Мартой тогда же по его просьбе, в наши дни утеряны.
Где же находится секретный сад?
После 1900 года Боннар всё больше времени проводил с Мартой вдали от столицы. Однако свою парижскую студию он продолжал оставлять исключительно для себя. Теперь он мог позволить себе переезд, поскольку на тот момент, в самом начале 1900-ых, он уже считался достаточно успешным художником. Публика, сильно ошарашенная тем, как часто искусство меняло свой вектор, а позднее, и вовсе утомлённая испытаниями и бедами Первой Мировой войны, с превеликой радостью нашла приют в безмятежному порту его картин. Зрителей пленяли их сюжеты, цветовые сочетания, манера письма и специфический, почти кинематографический, магнетизм женщины и мужчины, причём последний всегда оставался за кадром – о его присутствии можно было догадаться лишь по такой детали, как дымящаяся курительная трубка на столе. Боннар изображал и детей. Своих детей у него не было, зато у родной сестры творца их было сразу двое.
Начиная с 1907 года и на протяжении 1910-ых, живописец действительно много путешествовал. Голландия, Бельгия, Англия, Италия, Испания, Алжир, Тунис. В эти поездки он не брал с собой Марту – и у неё даже возникали причины ревновать. Хотя он и раньше рисовал в её присутствии других обнажённых моделей – мы можем увидеть это на картине 1908 года – но заводить с ними романы – это было уже нечто другое, гораздо более серьёзное.
Тем не менее, в 1912 художник и Марта поселились в коттедже неподалёку от Вернона – французского города, где он и продолжил писать её жизнь. Его серия полотен с интерьерами была бы невозможна без Марты. Нет, она не ушла в тень – Боннар просто считал, что «фигура должна быть частью заднего фона, на который она и помещена». Однако сам он то и дело выезжал в Живерни, который располагался километрах в пяти от его жилища, где много общался с коллегой Клодом Моне (годы жизни 1840-1926), любовался видами его дивного сада и узнавал, что же такого нового появлялось в гильдии художников-импрессионистов. Делал он это через созерцание коллекции произведений искусства Моне, куда входили работы таких художников, как Эжен Делакруа (годы жизни 1798-1863), Пьер-Огюст Ренуар (годы жизни 1841-1919) и всё тот же Поль Сезанн.
Римские каникулы и белый кот.
Боннар говорил так:
«От счастья ты поёшь далеко не всегда».
Его картины, однако, становились всё более ярче и красочнее, они просто сверкали и сияли янтарным светом. Художник едва не женился, причём не на Марте. Но вряд ли от этого ему могло стать хуже.
Когда ему было уже слегка за пятьдесят, в 1918 году на юге Франции Пьер знакомится с блондинкой по имени Рене Моншате. Начало их романа было типичным: для начала живописец уговорил девушку попозировать ему, но уже вскоре стал в открытую жить с ней. К тому же Рене и сама была начинающей художницей, поэтому у мастера и его новой музы было очень много общих тем для обсуждения. Несомненно, эта женщина-кошка часто позировала своему новому избраннику (фамилия Моншате звучит очень близко к словосочетанию «моя кошка»), а сам Боннар сильно любил изображать на своих полотнах гибких существ.
Марта знала и видела абсолютно всё. Пьер поддерживал с ней отношения, создавая таким образом классический любовный треугольник на долгие годы. В 1921 Пьер и Рене отправились вместе в путешествие в Рим – столицу Италии, и в том же году он сделал своей спутнице предложение руки и сердца.
Но смогут ли двадцать портретов Рене перевесить сотни портретов Марты? Не исключается, что последняя поставила художнику ультиматум. Возможно, именно поэтому он и выбрал Марту. Спустя почти тридцать три года после их первой встречи – 15 августа 1925 – Пьер и Марта официально стали мужем и женой.
Рене покончила с собой через месяц после их свадьбы.
Существует легенда, что Боннар нашёл труп Рене в ванне. По другой легенде, в действительности она застрелилась, её тело обнаружили лежащим в постели прямо посреди цветов, которыми девушка себя окружила. Обе версии – это лишь намёки на самую острую вершину любовного треугольника – конечно же, на Марту. Ванны указывают нам на Марту. Цветы и смерть также подразумевают собой Марту, поскольку когда-то она прикрепляла декоративные цветы к похоронным венкам. Боннар до конца своих дней хранил при себе фотографии Рене. А полотно, изображающее Рене и Марту вместе, спустя годы он даже перекрасил, в ту пору ни одной из женщин уже не было в живых. Рене находится прямо в центре картины, она практически светится и притягивает к себе весь взгляд зрителя. Марта же почти неразличима на ней.
Большие вещи: вилла, ванна, зеркало.
Но до сих пор его жизнь с Мартой всё ещё продолжалась. Зимой 1926 года Пьер Боннар прикупил за 50 000 французских франков грандиозную виллу Ле Боске на Французской Ривьере, а именно в городе Ле-Канне. Его давняя мечта как будто материализовалась – собственный дом и собственная ванная комната для его жены. Жилище придало красок и новым портретам Марты. Женщина на полотнах художника всегда стройна и молода.
Тем временем здоровье его супруги постепенно ухудшалось, поэтому жаркие летние месяцы пара обычно проводила в северном регионе страны – в Нормандии.
Характер Марты становился всё более и более угрюмым. В 1930 году художник писал в письме следующее:
«Уже с некоторых пор я веду крайне уединённую жизнь, так как Марта стала совершенно асоциальной, поэтому я вынужден избегать всяческих контактов с другими людьми».
Вторая Мировая война и последние годы.
Теперь же, когда началась Вторая Мировая война, художественный фильм «Пьер и Марта» становится чёрно-белым. Боннар продавал свои картины за дёшево, порою вообще обменивал их на еду. Его работы по-прежнему дорого стоили, но мастер не хотел получать огромную прибыль в столь тяжёлое для всех время. Из-за его хорошей репутации почётного гражданина города мэрия Ле-Канне пообещала предоставить живописцу дополнительный продовольственный паёк, правда, ему его придётся подождать. Кроме того, Пьеру нужны были краски, в этом ему помогали ближайшие друзья, которые присылали их творцу.
Январь месяц 1942 года положил конец жизни Марты – 26 числа она скончалась от остановки сердца. Но помимо её сердца остановилась и жизнь Пьера Боннара.
В 1944 художника посетил французский фотограф Анри Картье-Брессон (годы жизни 1908-2004), он сделал несколько его фотоснимков. На них мужчина выглядит настоящим призраком – одинокой и маленькой фигуркой в своих больших и пустых комнатах.
В 1945 году, незадолго до окончания войны, Боннар совершил поездку в Париж. Он не особо интересовался жизнью города и гражданскими митингами, зато, посещая Музей Лувр, художник заметил, что лучшее в музеях – это окна. Возвращаясь обратно в Ле-Канне, творец прихватил с собой племянницу Рене Террас – она привнесёт немного радости в его одинокую жизнь. В ту пору Боннар вёл переписку со своим другом и коллегой Анри Матиссом (годы жизни 1869-1954), проживавшим в Ницце, и обсуждал с ним мелочи повседневной жизни, начиная от текущих цен на продовольствие и заканчивая здоровьем. Марта тоже оставалась с ним. Работу, начатую незадолго до её смерти, он полностью завершил лишь пять лет спустя – снова и снова он рисовал обнажённую натуру в ванне.
Художник ушёл из жизни 23 января 1947 года в возрасте 79 лет, умерев через пять лет после супруги. На его вилле на Французской Ривьере ныне находится Музей Боннара. Так что любая выставка его произведений, проводимая в настоящее время – это история Пьера и Марты, причём очень личная.