Егор с Дусей вот уже 13 лет жили в любви и согласии. Все у них в семье было ладно. И дом свой построили. И машину купили. Да и на хлеб с маслом деньги были. Егор работал на единственном заводе в их деревне. Был мастером. Зарплата хорошая. Евдокия по началу на ферме работала. Потом получила диплом, стала агрономом. Все их в деревне очень любили. Что Егор, что Дуся, были очень отзывчивыми. Всегда помогали соседям. У Евдокии, здесь же в деревне, жили мама и сестра с братом. Дом был на другом конце деревни. Сестра Глаша, была калекой с детства. Еще маленькая, полезла смотреть, как дрова лежат. Залезла наверх и свалилась, да еще и придавило бревнами. Как жива осталась, не понятно. Только с тех пор, одна нога короче другой. И операции в детстве делали. Тазобедренный сустав спасти смогли, а вот с ногой получилась беда. Теперь Глаша сильно хромает. Да и на лице шрам, как напоминание о детском любопытстве. У брата семья. Двое детей. Он и жена работают. Весь дом на Глаше и матери, Серафиме Петровне. Заездил их брат. Но куда деваться, Так и живут все вместе. Егор и Дуся поддерживали мать и сестру. То деньгами, то вещи новые купят. Дуся все время жалела сестру. Пыталась узнать, может можно какую операцию сделать. Ездила в город, в клинику. Но там сказали, сейчас поздно. Можно попробовать, но шанс маленький. Глаша отказалась. Переживать всё опять, не было ни сил, не желания.
Казалось бы, жизнь у Егора и Евдокии сложилась замечательно. Вот только деток им Бог не дал. Егор смирился, а вот Дуся очень переживала. Стала даже думать, может взять из детского дома. Подарить сиротке любовь и нежность. Егор был не в восторге, но и не перечил жене. Решил, пусть решает сама. А там, как Бог даст.
Был обычный день. Егор встал рано утром. Обычно, жена вставала вместе с ним. Готовила завтрак. А тут, спала. Егор посмотрел на жену и улыбнулся. Спит как ребенок, подложив под щеку обе руки. Ладно, – подумал Егор, – пусть поспит, умаялась. Сам все приготовлю. Собрался и ушел. Днем решил на обед зайти домой. Стал подниматься в дом по ступенькам и как-то на сердце стало не хорошо. Так больно стало в груди. Сам себе удивился. Вошел в дом, почему-то ботиночки Дуси стояли на месте. Странно, подумал Егор. Заглянул в спальню. Жена все также спала. Подложив руки себе под щеку. Чего это она, подумал Егор. Подошел, стал трясти за плечо и обомлел. Дуся была мертва. Егор рычал, как медведь, стоя на коленях у кровати.
– Дусенька, родненькая моя. Что ж ты наделала. Что ж ты меня бросила.
На крик прибежала соседка. Застыла прямо в дверях. Егор рыдал, опустив голову на тело своей жены. Здоровенный мужик, а плакал как ребенок.
Потом было все, как в тумане. На похороны собралась почти вся деревня. Глаша и Серафима Петровна стояли на коленях у гроба, заливаясь слезами. Егор был похож на большое серое хмурое облако. Слезы сами текли по щекам. Никак не мог понять, как же так. Молодая здоровая и умерла. Бросила его совсем одного. Жить то зачем. Ради кого. Детей нет, Один совсем. Подошел к теще и Глаше. Помог им встать. Долго они втроем стояли у могилы. Смотрели на фотографию улыбающейся Евдокии. Егор взял под руку тещу, потом Глашу. Так и пошли втроем к автобусу. Потом были поминки, а потом пустота. Каждый день Егор возвращаясь, смотрел в темные окна своего дома. Заходил и проваливался в пустоту. Время шло, а боль не уходила. Мужики на работе советовали найти какую-то одинокую женщину. Но как привести в дом, чужого человека. Прошел год. Совсем тоска Егора заела. Решил он забрать тещу и Глашу к себе в дом. Дом большой, места много, а они ютятся там. Да и брат их там заездил совсем. Все таки они ему родня. Пусть через Дусеньку. Но другой родни у него нет.
Серафима Петровна и Глаша, подумав, согласились. Теперь возвращаясь домой, Егор видел, как светятся окна его дома. На душе становилось тепло. В доме всегда вкусно пахло, кругом чистота. Глаша была похожа на Дусю, особенно голос. И когда по дому хлопотала, почти и не заметно было, как хромает. Или Егор просто не замечал. Глаша по характеру была совсем другой. Не похожа на сестру. Очень добродушная и ласковая. Любила вышивать и вязать. Весь дом за год превратился практически в выставочный зал. На табуретках, вязанные подушечки. Все полотенца, салфетки, скатерти, украшены шикарной вышивкой. Все больше Егор растворялся в Глаше. Серафима Петровна наблюдала со стороны за ним. Боялась сглазить. Все думала, может и Глашеньке улыбнется счастье. Мужики в деревне подшучивали.
– Егор, ты чего, ведь убогая же она. Неужели краше в деревне не нашел.
– Хорошая она, и совсем не убогая. Вам этого не понять. Вы ее не знаете.
В одно прекрасное утро, Егор и Глаша, проснулись в одной кровати.
– Знаешь Глашенька. Не хочу быть неотесанным мужланом. Давай распишемся. Чтоб тебя бабы в деревне не доставали.
– Как скажешь Егорушка.
Через несколько месяцев, Глаша сообщила Егору, что ждет ребенка. Что творилось с Егором. Он радовался как ребенок. Каждый день гладил жену по животу. Прикладывал ухо, слушал. Теща смеялась.
– Чудной ты Егор. Скоро сорок лет, а ты как маленький.
Последний месяц был тяжелым, ноги у Глаши сильно отекали, живот стал просто огромным. Егор отправил жену в больницу, от греха подальше. Пусть под присмотром врачей будет. Ровно в срок, Глаша подарила Егору двойняшек. Уж и не думал он, что в свои годы, ему улыбнется такое счастье. Для деревни, это стало событием. Подарками просто завалили. И коляску купили и кучу всевозможных вещей и игрушек. Самим почти ничего не пришлось покупать. Теперь Егор просто бежал с работы домой. Уж очень нравилось ему купать сына и дочку. Серафима Петровна смотрела, как взрослый мужчина, бережно держал в своих больших ладонях, маленькую частицу себя. Как бережно купал, как светилось его лицо. Каждый раз, она смотрела на эту картину и украдкой вытирала слезы.
Хороший зять мне достался. С большой душой и добрым сердцем. Бог наградил его детьми, за его доброту, за любовь. Пусть не в юном возрасте, но подарил счастье ему и моей несчастной Глашеньке. Я буду всегда рядом, сколько дано мне жить. Буду помогать и просто любить, детей и внуков.
