Время летело быстро, к маю Боба вполне окреп, носился на поводке вокруг меня на прогулках, с удовольствием играл палочками (о пуллерах тогда никто слыхом не слыхивал, тянучки и мячики были очень недолговечны и дороги, поэтому палочки и веточки являлись основным собачьим развлечением на улице), мы начали ходить в парк, где удалялись в дальний безлюдный угол и там я начал отпускать Бобу с поводка, играл с ним «в прятки» и в «догони хозяина», приучая его всегда следить где я и периодически подбегать для контрольной «почесушки». Надо сказать, что в этом деле мы с Бобой весьма преуспели. Для пятимесячного щенка он был очень смышленый: адекватно оценивал ситуацию, не докучая собакам, не желавшим общаться, и охотно играя с активными и дружелюбными псами. Он знал команды: «сидеть», «лежать», без задержек и колебаний выполнял «ко мне», разве что «рядом» не ходил он очень упрямо, что характерно для многих стаффов, а в те времена – для подавляющего большинства, старался изо всех сил тянуть поводок, как с этим справиться я не понимал, да и серьезного значения этому не придавал.
Тогда Бобе и в голову бы не пришло умчаться в даль за кошечкой или собачкой, а уж тем более шкодливо скакать вокруг хозяина, не даваясь ему в руки. Этому всему «научит» его папа уже позже, когда я буду вынужден вернуться с Бобой жить к ним на какое-то время. Папа, гуляя с ним, начал наказывать Бобу, если тот подходил по команде не сразу, чего было делать категорически нельзя, поскольку закреплялся негативный результат исполнения команды. В итоге папа перестанет совсем отпускать Бобу с поводка, а через несколько лет перестану это делать и я, но уже по другим причинам. Об этом расскажу в свое время.
В парке мы с Бобой встречали разных собак: и истерично нервных, и агрессивных, и флегматичных, и дружелюбных, с кем-то Боба играл, кого-то сторонился, но постоянной компании у нас не было, пока однажды из-за плотных кустов, обрамлявших газон парка, не появился парень, точнее тогда он показался мне скорее молодым дядькой, это сейчас я понимаю, что ему не было и тридцати. Так вот этот парень держал на поводке полосатого щенка амтсаффа, копию Бобы, только толстого и мордастого.
Да, это был брат моего щенка, причем однопометник. Звали его, если я правильно помню, Бакки, а хозяина уже подзабыл как, возможно Равиль или Камиль. Если ты, дружище, прочитаешь эти строки, прошу не обижаться, все-таки с тех пор почти уже двадцать пять лет прошло. Если быть точным, на момент написания двадцать три года и пять месяцев, но кого это в самом деле интересует... Едем дальше.
Братик Бобы, точнее не братик, а целый братан, братанище, был самым толстым щенком стаффорда, которого я на тот момент встречал, и одним из самых толстых амстаффиков, которых я вообще видел. Он был весел, игрив, непослушен. Катался по газону как полосатый мячик, беспрерывно кусаясь и хватая все, что попадалось в сарделе-образные лапки. Боба по сравнению с ним выглядел абсолютным дрищем, при этом его чуть более темный окрас еще больше добавлял ему стройности.
Бакки с хозяином стали приезжать в парк на прогулку каждый вечер. Вскоре к нам присоединилась молодая парочка начинающих собачников с рыжим коренастым щенком амстаффа и его полосатым, высоким, с толстой попой и узковатой грудью, братом. Рыжий был размером с наших щенков, поэтому я был крайне удивлен, узнав, что они братья – однопометники. Внезапно вспомнил, что они записали в метриках своих щенков под кличками Жак и Жаклин, и лишь потом узнали, что Жаклин – это женское имя. Поэтому полосатого они стали звать Джеф. Жак и Джеф были постарше, месяцев восьми или девяти от роду, и такого себе экстерьера, но играли с нашими карапузами нормально, правда, Джеф иногда уже пытался делать садки, как-никак половое созревание его уже активно шло.
Еще с нами часто гулял щенок добермана, он не особо понимал стаффордячью возню, и чаще всего носился вокруг борющейся кучи-малы, призывая всех совместно промчаться по кустам. Поскольку его увлечения никто не разделял, доберманчик периодически норовил цапнуть кого-то в куче за толстую ляшечку, и снова носиться вокруг, пользуясь тем, что не один стаффик его догнать просто не мог.
Мы гуляли каждый вечер подолгу, часа по три – четыре, собаки игрались, мы вели затяжные беседы, обменивались слухами, легендами и поверьями, услышанными от знатоков околособачьего мира. Наверное, это было что-то типа любительской конференции или форума начинающих стаффордистов, только без Интернета. Частенько к нам на площадку приходили разного возраста щенки и подростки амстаффов, бультерьеров и питбулей. Бывали и взрослые собаки. Тогда нас удивляло, что взрослый, солидный питбуль Петька, известный в те времена почти всей собачьей Самаре, спокойно позволял щенкам возиться на себе, вцепляться в брылья и лапы, лениво отмахиваясь и аккуратно стряхивая шалопаев, только если уж слишком близко подбирались к причиндалам или норовили цапнуть Петьку за язык. Такая солидность, великодушие и благородство серьезного, выглядящего небезопасным, пса поражали и вызывали всеобщее уважение.
Владельцы собак, тогда повсеместно, а теперь лишь невежественно, называемых «бойцовыми» старались кучковаться вместе. Помню, мы с Бобой ездили даже как-то на ипподром, где собиралась большая тусовка «бойцовских» (еще более дурное слово) щенков, но кончилось это, как я писал выше, не очень хорошо, Бобе прокусили ухо. Драки и агрессия щенков в таких компаниях поощрялись. В моду входили собачьи бои, о чем следует тоже немного рассказать.
Я заранее хочу предупредить, что зоо-моралистам и особо нервным любителям животных дальше лучше не читать и перелистнуть пару страниц (проскроллить вниз несколько абзацев).
Это было время, когда собачьи бои не считались чем-то из ряда вон выходящим. Лично я не оправдываю и не поддерживаю их, хотя знаком с различными точками зрения на данный вопрос, и даже читал Ричарда Стрэттона со словарем еще в девяностые (папа привозил из Америки красивую книгу в подарочном издании). Тогда все казалось логичным: «бойцовые» собаки рождены для боев, только собачий бой дает возможность сохранять в собаках «гейминг» (стремление бороться и побеждать), правила Каджун (CAJUN RULES) – нечто навроде благородного дуэльного кодекса, позволяющего провести бой в виде соревнования, без опасности для жизни и существенного вреда здоровью собаки.
О, эти заблуждения молодости… Что любопытно, «бойцовая мифология» развеялось в моей голове достаточно быстро. Года не прошло, как собака «рожденная для боя» трансформировалась в сознании ее мало искушенного владельца в «приятеля», потом в «братишку», и лишь немного не дотянула до общепринятого «сыночки». Помните, я говорил, что искренне считал – мой Боба будет первым амтаффом, который спит на полу, а не в кресле? Кресло он завоевал себе уже в первый год. Какие уж тут бои.
Права на диван приобретут уже наши следующие собаки, но Боб постепенно получил в свои владения все кресла, начиная с дачных и старых, затем обычные, а в последствии уже у него было вообще свое кресло, на которое никто не претендовал. Не потому, что он не разрешал, а потому что не хотелось его беспокоить, да и, честно говоря, кресло было довольно грязненьким, поскольку в те годы мы еще были в плену мифов, что собаку мыть очень вредно, и делать это можно не чаще пары-тройки раз в год.
Но я, похоже, опять увлекся. Вернемся к собачьим боям. В ходу были видеокассеты с записью знаменитых боев, сами бои проводились много где, кустарным образом, на них выставлялись самые разнообразные собаки, и последствия боев тоже были различны. На некоторых боях действовал подпольный тотализатор, и я неоднократно от разных людей слышал, что призовые суммы победителя боя достигали от тысячи долларов и выше, что в девяностые годы представляло собой совершенно запредельные суммы (зарплата в пятьсот долларов могла выплачиваться только в каком-нибудь СП – коммерческой структуре, основанной на российско-зарубежном управлении и финансировании).
Отец Бобы был известным в то время в Самаре победителем многих боев. Я намеренно не привожу здесь его кличку и имя владельца, по понятным причинам. Благодаря своей славе, Бобин папа стал на тот момент самым популярным кобелем-производителем, и очень много щенков, росших в нашем городе, были от него.
Владельцы щенков гордились этим и поощряли собачьи драчки, ревниво пытаясь разглядеть наследие боевого папаши именно в своем лопоухом чаде.
Каюсь, меня тоже забавляло, как мелкий и худоватый Боба валял в траве более крупных своих «коллег», хотя никаких планов на его бойцовую карьеру у меня никогда не было. Но такое случалось все реже, Боба как-то не особо любил переходить грань добродушной игры и полушутливой, но уже немного агрессивной борьбы. Как правило, он уходил, если ощущал агрессию, но раззадоренные щенки все чаще начинали его преследовать и валять по газону.
В какое-то время я просто решил для себя, что Боба вырастет не особо пригодным к боям, да и сами бои уже не вызывали никакого любопытства. К тому моменту я уже посетил парочку, и не впечатлился ни организацией, ни зрелищем. Хорошо, что на тех боях всерьез никто не пострадал, но все равно собачек было жалко, и я, что называется «подзабил» на эту тему. Не годится мой щенок для боев, ну и отлично. Зато он красивый, веселый, смешной и умненький.
Но однажды на место наших постоянных вечерних прогулок (а собиралось там уже от пяти до двенадцати щенков ежевечерне) приехал хозяин Бобиного, а также Баккиного и еще пары гулявших с нами щенков отца. Приволок он собственно самого кобеля и молодую суку питбуля, которую завел недавно, возможно на бойцовую перспективу. Видимо, наше место уже стало известным в городе, и парень решил посмотреть на свое наследие.
Мы стояли «в круг», разговаривали, а он ходил и присматривался к щенкам, а кобель-отец, кстати, тоже поджарый и темненький, как Боба, был с хозяином на коротком поводке. Владельцы расхваливали своих щенков, стремились понравиться, но к моему удивлению, хозяин Бобиного отца наибольшее внимание проявил моему щенку. Пристально разглядывал его и потом сказал: «Вот этот в папу пошел. Будет, как N..!» Я усомнился, и сообщил, что Боб вообще-то особых успехов на данном поприще не демонстрирует, на что парень мне ответил, мол, всему свое время, N…, мол, тоже был «поздний».
Словно в подтверждение его слов, Боб вдруг встрепенулся и зарычал на своего боевого кобеля папашу так, что тот оторопел от неожиданной наглости, а его хозяин подмигнул и сказал мне: «Видишь, я прав!»
Отчасти его предсказания сбылись. Сейчас даже сложно сказать, к счастью или к сожалению, потому что оценивать сегодня события тех лет с одной стороны вроде бы и проще, они отдалены и выглядят как на ладони, с другой стороны меняется жизнь, меняются ценности, поменялся и сам я. К тому же, как все знают, из песни не выкинуть слов, так что рассказываю вам тут просто все как было, а заодно и сам вспоминаю.
Продолжение следует
(с) Александр Елисеев, 2019
Фото из книги С. Шоменова "Американский стаффордширский терьер", 1995
#eliseevbooks_пробобу