Мужчина вечером к теще пошел, чтобы по дому помочь – давно просит. Проходил мимо большого деревянного стола, что во дворе.
Заметил странную фигуру – мужик, обросший и грязный. Значит, без определенного места жительства.
Мимо надо пройти и не смотреть в его сторону.
Однако мужик окликнул: «Братан, можешь подойти? Мне плохо». Пришлось приблизиться. Мужик сказал: «Помоги, дай на бутылку, всего трясет, до вечера не доживу».
Черты лица оказались знакомыми. Кто это? Вглядывался – узнал: «Василий Павлович! Вы ли это? Что с вами»?
Оказалось, что бывший учитель физкультуры – спился окончательно.
Неудобно стало бывшему педагогу, покраснел даже. Но делать нечего – раз такое случилось:
- У меня драма была. Жена ушла. Ты взрослый, можно уже рассказать. Наверное, за сорок? Так вот, ушла с молодым, сына с собой забрала. Меня бросила. Короче говоря, погибаю, скатился, на дно упал.
Сел рядом мужчина, несмотря на тяжелый неприятный запах. Заговорил: «Как же так? Вы нас, я помню, выдержке учили, всегда говорили, что воля должна быть. Помните, не мог я по канату лазить. Вы же заставили, и всегда про волю говорили. Как же так, Василий Павлович»?
Развел руками: «Ну, вот, не выдержал. Воля волей, а душа хрупкой оказалась. Купишь бутылочку? Видишь, у меня и совести уже не осталось».
Мужчина начал что-то говорить про пункты, где помощь оказывают. Там можно снова человеком стать. Бесплатно все сделают.
Учитель нахмурился: «Не пойдет. Там документы возьмут, и работать надо. Какой из меня работник? Развалина, а не работник».
Видимо, что-то мелькнуло в голове: «И про родню не спрашивай, знаю, что спросишь. Нет никого, все померли. Один остался. Так что, купишь»?
Кивнул головой, сходил в магазин, в числе прочего взял колбасу, хлеб, плавленый сыр. Вернулся.
- Дальше что делать будете, Василий Павлович? Если к руководству школы обратиться? Вдруг помогут клинику найти?
Усмехнулся бывший учитель: «Тебе за сорок, мне за шестьдесят, того коллектива давно нет. Да и позориться желания нет. Ага, сейчас в школу ввалюсь! Под белы ручки и в полицию. Нет, погибать – так с музыкой».
Заметно обрадовался покупкам, стал суетиться, укладывать в грязную сумку: «Ты не стой, иди, куда шел. А то мне и так нехорошо. Домой поплетусь, приму за твое здоровье. Не суди меня строго, меня уже осудили, и сам себя осудил».
Как трудно встать и уйти, ноги не несут. Дошел до улицы, остановился: «Нельзя его так бросать, противно, недостойно».
Начал звонить бывшим одноклассникам, чтобы сейчас же приехали: надо спасти человека, бывшего хорошего учителя.
Но энтузиазма не встретил, отклика не было: «Ты с ума не сошел? Нам жалко его, разумеется. Но алкаша из помойки не достать. Значит, судьба такая».
Нет, нельзя так. Боже, как душа болит! Быстро вернулся – пустая скамейка.
Пришел к теще, не удержался, все рассказал. Она прикрикнула: «Как мог уйти, он в помощи нуждается».
Удивился зять: как помочь? Теща снова с волнением: «Ты мужчина или нет? Придумать надо было».
Ничего у тещи делать не мог – ушел. Мрачно бродил по улицам, и один вопрос: «Как же так»?
На следующий день снова звонить стал. Нашел бывшего директора школы, рассказал, какая беда стряслась с бывшим его коллегой.
Вместе пошли к Василию Павловичу. Старенький директор, слабенький, но откликнулся, адрес узнал - отправились.
Пришли, соседка сказала, что долго жить приказал.
Стояли во дворе бывшие – директор и ученик. Взрослые серьезные люди. И обоим стыдно было: отвернулись от человека.
Директор сказал, что Василий Павлович за помощью не обращался. Никто не знал.
А ученик бывший подумал: «Может, зря я ему вчера все это купил? Хотя – кто знает».
Есть какая-то черта, за которую нельзя переходить. За ней – разрушение человека, разрушение личности. Но как увидеть эту черту? Она иногда как бы сливается с фоном. Но приглядеться можно.
На реальных событиях.