Талантливого Поэта невозможно назвать поэтессой. Это слово обозначает простое примазывание к сонму настоящих. А настоящий – значит мыслящий категориями поэтических образов и метафор круглые сутки: во сне и наяву в прямом смысле слова. Несмотря на то, что жизнь каждый день подбрасывает бытовые неурядицы, мелкое предательство и зависть коллег по литературному цеху, обидные уколы подруг, которые не состоялись по жизни…
Не случайно, великий Поэт Анна Ахматова писала: когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…
Я знаком с русской женщиной, которая каждый день встаёт и идёт на работу по старинному городу, порой, не выспавшаяся потому, что писала вечером, ночью и даже утром, если есть настроение или торопит заказчик переводов…
Мороз и солнце, дождь и ветер, туманное утро и звонкое лето – всё вызывает у настоящего Поэта непреодолимое желание найти образ, подобрать метафору и продолжить первую родившуюся строку, когда в подсознании родится вторая. А для этого надо находить время и читать классику русской поэзии, чтобы удивляться, удивляться и удивляться талантам. Читать не для подражания, а для того, чтобы жизнь не выбивала тебя из состояния поэтического осмысления и описания окружающего мира…
«Лишь за́мяти взви́хренный плащ –
Над телом промёрзшей равнины.
И, кажется, непреходящ
За окнами хаос. Картины
Бледны, тишина солона́ –
Я в доме кромешно одна».
(Реминисценция на стихотворение Ивана Бунина «Одиночество»).
А выбить из поэтического опьянения красотой желающих, хоть отбавляй: в очереди стоят. Нелегко быть женщиной в русских селеньях…
«Кто знает, сколько нам отведено?
Возьми себе, что хочешь, решено,
Я выверну души своей карманы,
И ты поймёшь, как глупо всё и странно...»
Ещё тяжелее – оставаться талантливым Поэтом. Сразу вспоминаю строки другого русского Поэта Андрея Вознесенского: невыносимо, когда бездарен, когда талантлив – невыносимей…
«А чумазая ночь,
Сквозь печную трубу,
Проскользнула в избу,
Да к горячему лбу
Прикоснулась. Невмочь
Ей, кручину томя,
Видеть, как полымя
Изжигает меня».
К судьбе русской женщины добавьте сегодня и заботы о детях, если ты мать: безработица, безденежье и безнадёга порой накрывают провинцию, как волной, из которой очень сложно вынырнуть к солнцу. Но в древнем городе моего любимого Поэта, где 300 дней в году светит солнце, где храмы почти на каждом шагу, начинаешь понимать: творчество с Богом – к солнцу, стихи без Бога – лестница, ведущая вниз…
«Улиткой выползу во двор
На Божий свет и суд:
Асфальт, дорога, светофор –
Не тешат вымученный взор,
Мне б речку или пруд…»
Когда-то к своей симфонии Дюдвиг ван Бетховен придумал эпиграф: «Жизнь есть трагедия. Ура!». Парадокс? Но только душевные трагедии, независимо от масштаба, порождают отклики в душе настоящего художника слова или музыки. Только духовные трагедии не дают засохнуть кровоточащим ранам вечного поиска истины. Увы, но это не только громкая фраза. Сытость и умиротворение потребителя удовольствий приводят к духовной смерти. Такая жизнь не для Поэта. Да и судьба в русской провинции не даёт возможность присесть и передохнуть: крест нужно всё-таки донести до вершины своей Голгофы. Самому. Иногда, под улюлюканье толпы. Увы, это пожизненная свита любого таланта…
«Крылатой мыслью торжествуя,
Вдыхая мирру чабреца,
Не видя Божьего лица,
Во всём прочувствую, прочту я
Глубокий замысел Творца...»
Итак, она звалась Татьяной Ческидовой…
23 апреля в Троицке Челябинской области состоится празднование 95-летие самой старой литературной студии России – «Степь». И самой яркой звёздочкой в «Степи» будет светить моя любимая поэзия Татьяны Ческидовой, о которой я писал эти строки. Стихи цитировал из сборника рассказов и стихотворений современных авторов "Выше забвения", который издан недавно к 150-летию Ивана Бунина в волгоградском издательстве "Перископ-Волга". В этом солидном издании, где на конкурсной основе выбраны лучшие поэтические и прозаические произведения авторов из России и не только, опубликовано двенадцать стихотворений троицкого Поэта на семи страницах. В этом году вышло ещё одна книга, где признано творчество южноуральского Поэта: литературно-художественное издание "Сон во сне" сборник поэзии и прозы волгоградского издательства "Перископ-Волга". И в марте пришёл Татьяне Ческидовой в степной Троицк сборник русскоязычных поэтов из Израиля…
Однажды знаменитый литовский поэт Эдуардас Межелайтис («Моя Итака») отозвался о творчестве казахского поэта Олжаса Сулейменова: он возвысил степи, не унижая горы. Троицкая «Степь» вот уже 95 лет возвышает Русский мир, не унижая в своём городе вершины татарской казахской и башкирской литературы.
Предлагаю вашему вниманию подборку стихов Татьяны Ческидовой из сборника, посвящённого юбилею Ивана Бунина.
Павел БОЛЬШАКОВ, председатель Ассоциации литературных объединений Челябинской области. На фото автора: Т. Ческидова на Аркаиме
Реминисценция на стихотворение И.А. Бунина «Одиночество»:
Лишь за́мяти взви́хренный плащ –
Над телом промёрзшей равнины.
И, кажется, непреходящ
За окнами хаос. Картины
Бледны, тишина солона́ –
Я в доме кромешно одна.
Ещё не остыла свеча
В оплыве своём неуклюжем,
Ты хлопнул дверьми сгоряча,
А был мне без четверти мужем.
Раз ты позабыл про жену –
Без мужа и я проживу.
И снова куражится хмарь,
Скребётся по сердцу ненастье.
Нещадно хоронит февраль
Вчерашнее зыбкое счастье,
Где мы прорастали весной.
А нынче так зябко одной.
Я крикнуть хотела: – Постой! –
С крыльца безнадёжно сбегая,
Но ветры мне наперебой
Шептали: – Ты стала чужой. –
Ну что ж, видно доля такая.
А мысли, что тонкий ледок –
Да ластится кошка у ног.
ПРОЙДУТ БУРАНЫ
(рондо)
Пройдут бураны – белое кино,
Где снеги, как по Броуну, чудно;
Скользят, стучат в оконные экраны,
Где наши души – тонкие мембраны –
С холодною интригой заодно.
И там, где мы – пространство стеснено.
И вновь саднят невидимые раны,
Моим стихам пророча почерк рваный.
Пройдут бураны.
Кто знает, сколько нам отведено?
Возьми себе, что хочешь, решено,
Я выверну души своей карманы,
И ты поймёшь, как глупо всё и странно.
И если время стужи сочтено –
Пройдут бураны.
***
Эту грусть февраля - рассмотри
В бледно-снежной улыбке рассвета,
Где на ветках зимы снегири
Словно вспышки далёкого лета,
Где на тоненькой нити луча
Загустевшие ноты однажды
Отогреются и зажурчат,
Утолив послезимнюю жажду.
***
Ой, ты, высь – господня голубень.
Загустела сырь ветров окольных.
Под стрехой сосульчатая звень.
А сосед гоняет «цельный день»
Голубей: и бабочек, и бойных.
И до боли – солнечная блажь.
И до неги – в небе пируэты.
– Эх сосед, по что ты, баш на баш,
У барыги, под хмельной кураж,
Голубка́ сменял на сигареты?
Ведь ему, прохвосту, всё одно:
Что крылатый вестник, что тряпица.
И в ночи́ мне грезилось окно,
Где душа, уставшая давно,
Всё рвалась на волю, словно птица.
***
А чумазая ночь,
Сквозь печную трубу,
Проскользнула в избу,
Да к горячему лбу
Прикоснулась. Невмочь
Ей, кручину томя,
Видеть, как полымя
Изжигает меня.
А в дому ни души –
В три погибели тишь.
А хвороба-то, ишь,
Разохотилась?
– Кыш!
Не пляши, не греши,
Брызнет зорька окрест
И на плоть, и на крест
Разольёт благовест.
***
Расписан апрель полотнами
С домами и тротуарами.
Распахнуты люди окнами,
Их души летают парами
Бульварами или скверами,
Любуясь весны пейзажами,
И небо смеётся серыми
Глазами от счастья влажными.
***
А майский гром вещает ямбом.
По строчкам током бьёт заряд
молниеносным левым флангом
грозы. И разум мой объят
негодованием стихии.
Но к толкованью восходя,
словами пестую стихи я,
как землю - капельки дождя.
***
Восстанет день из пепла ночи,
Как птица Феникс – нов и юн.
И незабудковые очи
Уставит в зарево июнь.
И берега, расправив плечи,
Поднимут свечи камыша,
И речка пламенные речи
Прольёт, волнительно дыша.
Крылатой мыслью торжествуя,
Вдыхая мирру чабреца,
Не видя Божьего лица,
Во всём прочувствую, прочту я
Глубокий замысел Творца.
***
А мир с утра, как вобла – сух,
Жара – с ума сойти.
И солнце – огненный пастух,
К живому глух, но ходит слух,
Что дождь уже в пути.
Улиткой выползу во двор
На Божий свет и суд:
Асфальт, дорога, светофор –
Не тешат вымученный взор,
Мне б речку или пруд.
Струится – за́ город спеша –
Людской поток туда,
Где всеми фибрами дыша,
Поёт восторженно душа:
– Вода!
Вода!
Вода!
***
Ах август, август, мой дружок! –
В дрожащей заводи цветенье.
Сливаюсь с ивовою тенью.
Реки серебряный ожог,
Волны таинственным свеченьем,
По мне гуляет отраженьем.
Жужжащий шабаш дерзких ос
Ныряет в бездну тучной кроны,
Моей души пружинки тронув.
И звень-вода, точа откос,
Доносит сказы мне про то, как
Русалки плещутся в протоках.
И где-то жалобно в рожок
Играет август, мой дружок.
***
Когда звенел Медовый Спас
Случайной встречею у вяза,
Я так беспомощно увязла
В трясине сини Ваших глаз,
Где в двух неведомых мирах
Надёжно мудрствовала зрелость
И вырываться не хотелось,
И смысла не было в словах.
Кто тайну взгляда не постиг,
Тому и миг – одна беспечность.
А мне казалось, будто вечность –
Сквозь наши души проводник –
Во мне искрила, и веков
Мелькала вязь, и крыльев шорох
Шептал: – Забудь, что вам за сорок. –
И вяз, и улицу, и город
Оставив где-то далеко.
***
Ещё хмелело озеро закатом,
И солнце в полурозовой дали
Стекало золотистым циферблатом
На воды – словно живопись Дали.
Тянулись подорожника ладошки
Тропинкою. Сгущались краски дня.
И лес встречал меня не по одёжке,
А как большая дружная родня.
И всё казалось радостным на свете.
Забавно гомозился, как рыбак,
Паук, он на пути раскинул сети
И думал, что поймал меня – чудак.
