Везде тревога и работа
Среди людей и для людей,
Столица Северного флота
Столица зрелости твоей.
Автор неизвестен.
Как быстро летит время! Впервые Андрея Золотарева я увидела в колонне на Первомайской демонстрации в 1984 году.
Шестилетний Андрейка и его восьмилетняя сестренка Светланка, нарядные, с разноцветными надувными шарами в руках и красными флажками в петлицах курточек, шли рядом с папой, Золотаревым Владимиром Алексеевичем. В глазах детей отражался восторг от всего происходящего вокруг и, как мне показалось, от того. что рядом с ними шел их папа, которого они обожали и любили. Дети иногда забегали к отцу на работу, когда он стал директором Участка отделочных работ, а до 1985 года он работал прорабом на строительном участке в Сосново.
– Мое детство и юность, – вспоминает Андрей, – прошли в Приозерске. Постоянно, летом и зимой, мы ездили с папой на рыбалку или просто бродили вдоль Ладоги или Вуоксы. Когда мы с сестрой стали учиться в школе, его выбрали в родительский комитет. Все свободное время он посвящал нам, детям, и не только мне и Свете, но и классам, в которых мы учились. Водил он нас в туристические походы по прекрасным местам Приозерья. Мне и трех лет не было, но уже умел разжечь костер. Папа учил нас любить природу и не бояться трудностей. Когда он с друзьями играл в спортивном зале 4-й школы в баскетбол, я сидел здесь же на скамье и наблюдал за игрой, учился. До девятого класса увлекался дворовым футболом, а в десятом играл в баскетбол. Пятую школу окончил в 1995 году с общей оценкой 4,5 и стал сдавать экзамены сразу в два института: горный и военно-механический. В военно-механический уже брали, но пришлось отказаться из–за материальных трудностей в семье, так случилось. Вместе с другом, Кислицыном Русланом, который окончил Нахимовское училище, поступили в Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола, сейчас его объединили с Фрунзенским училищем. Здесь не надо было думать о жилье, питании и одежде, да и ребята в классе оказались хорошие. Практика началась после второго курса. В Кронштадте, отрабатывали штурманскую прокладку на надводных учебных кораблях, потом пошли в Балтийск. В порту нас поразило большое количество военных кораблей. Очень понравился пляж, чистый, с мелким желтым песком. Здесь я впервые искупался в море, испытал несравненный восторг души и тела. После окончания третьего курса осенью выехали на север, в г. Полярный. Кругом сопки, леса нет, только леса, небольшие кустики и мох. На улице постоянно темно. В полдень, как у нас сумерки. Чуть – чуть, иногда краешком, появлялось солнце, и опять темнота. Сам город светился гирляндами огней. Очень хотелось увидеть северное сияние, но не удалось. Иногда далеко в небе появлялись сполохи и только.
Когда в Кронштадте нас впервые сводили на дизель – электрическую лодку, удивился малым габаритам её внутренних помещений. Здесь, в Полярном тоже дизель – электрическая лодка, «Варшавянка», считалась по тому времени комфортабельной, но и в ней мы упирались головой в трубы, постоянно на что-нибудь натыкались.
На каждую лодку практикантов распределяли по два – три человека. Знакомили, главным образом, с устройством лодки, ее службами.
Борьбу за живучесть её отрабатывали уже в родном училище. Всплывали в торпедном аппарате при объявлении аварийной ситуации.
Андрей окончил училище в 2000 году. Еще в курсантской форме ребята вышли на построение на набережную Лейтенанта Шмидта. Фрунзенцы были уже объединены с их училищем. Каждого вызывали из строя, вручали кортики, погоны. Переодевались в офицерскую форму в училище. На первом курсе в роте, где учился Андрей было 115 человек, а выпустилось только сорок. Многие ушли после второго курса, оказалось они поступили в училище только для того, чтобы не идти в армию. Как раз в эти годы шел развал армии и флота.
Выпускники всем курсом отправились отметить окончание учебы в ресторане «Охотничья изба», что на Лермонтовском проспекте.
Лучшим местом службы для подводников тогда считался г. Гаджиев, многие стремились туда, там и оклад был выше. Андрей Золотарев, инженер – судоводитель, получил назначение именно туда.
Перед отъездом он на день сумел вырваться к бабушке в Кострому.
Не мог он уехать не попрощавшись. До восьмого класса они со Светой все лето гостили у нее. Милый, любимый человек, она вскоре умерла. Это была ее последняя встреча с внуком.
– До Мурманска мы доехали поездом. Почему-то тревожно было на душе, хотя веселились, распевали песни. Что ждало каждого из нас впереди? До Гаджиева добирались на автобусе. Прибыли в два часа ночи, как раз в День военно-морского флота. Все население города гуляло на улице, потому что на небе сияло солнце. В июне-июле здесь, на Севере, чтобы заснуть, занавешивают от солнца окна. Потоптались на остановке с вещами. Праздник! В части нас никто не ждал. Стоим на остановке, куда идти, не знаем, – вспоминает Андрей о первом дне прибытия на службу. – В записной книжке нашел адрес одного из товарищей, он окончил училище на год раньше нас.
Так вчетвером к нему и заявились. Нам выделили одну комнату, где переночевали, а утром пришли в часть за назначением. Меня направили на подводный корабль 667 БДРМ проекта, на ней я проходил стажировку перед окончанием училища. Назначили помощником командира штурманской боевой части – БЧ-1. Экипаж состоял из 12 человек: командир группы, я, боцман, два мичмана и матросы.
Штат на корабле был не заполнен, назывался атомоход – «Брянск».
Свое он уже отслужил, стоял на приколе. Меня откомандировали на такого же проекта подлодку «Новомосковск». Через две недели, как приехал, пошел в первый свой поход к Североморску, загрузили ракеты и вернулись назад. Как раз в это время 12 августа случилась трагедия: в Баренцовом море погибла атомная подводная лодка «Курск». Сначала никто ничего не говорил. Приехали всевозможные комиссии: проверка за проверкой. Когда стало известно, что экипаж атомохода «Курск» 118 человек погиб, весь город, можно сказать, плакал. У одних на нем были друзья, у других – знакомые по учебе в училище, родные и близкие люди. Нет слов, чтобы выразить ту обстановку, в которой началась моя служба. Даже толком никто не знал, кто ушел на «Курске», все это отражалось на настроении. Самое главное, что долго не мог связаться с домом. Родные мои даже не знали, на какую подводную лодку я попал. Переживали ужасно, думали, что погиб. Когда сумел дозвониться, то первое, что услышал в трубке – это рыдания мамы.
Служил я в подводном флоте всего полтора года. За это время сдал экзамены на дежурного офицера по кораблю, а также на допуск к самостоятельному вождению. За это время четыре раза выходили в Баренцово море на учебные стрельбы ракетами и пуски торпед.
Два раза выход в море длился по две недели и два раза по три дня. В первом трехдневном походе за все время удалось поспать сорок минут. По истечении третьего дня походил на «зомби», лицо распухло так, что глаз не было видно. В море выходили редко. На ходу были только две лодки, в том числе и моя, остальные стояли у пирса на приколе.
После первых двух месяцев службы наш экипаж в полном составе отправили в г. Обнинск под Москву. В учебном центре при первой атомной станции, это два часа езды от Москвы, отрабатывали боевые задачи. Уже здесь я решил, что дальнейшей перспективы для меня как офицера и специалиста не будет. Будущее флота казалась туманным.
Я честно рассказал все командиру, он понял меня, сказал, что при первой возможности поможет с увольнением, служить до той поры должен добросовестно, как положено. Прошел год и командир помог мне перевестись на другую лодку, которая должна была подвергнуться списанию вместе с экипажем. На ней я два раза нес боевую службу, но не в море, как положено, а у пирса. Мы несли вахту по всем параметрам, необходимым по обороне и охране границ государства. Как ни парадоксально, но это было так. У лодки не было ресурсов, чтобы охранять эти границы вдали от родных берегов…..
Я привык к службе, сроднился с экипажем, и уже не знал, радоваться или горевать, когда наступил момент расставания с подводной лодкой и с товарищами по службе. Месяца два ждал, когда оформят бумаги на увольнение. Ходил на каток, залитый во дворе дома, бродил на лыжах в сопках, катался с горок на санях, и думал о том, что ждет теперь меня впереди, где применить полученные знания и опыт? Город Гаджиев пустел, освобождались даже трехкомнатные квартиры. Было много квартир с брошенной мебелью…..
Андрей вернулся в Приозеоск. Год стоял на учете в городской бирже труда и ходил стажироваться в Участок отделочных работ, который благодаря его отцу, Золотареву Владимиру Алексеевичу, держался, так сказать на плаву из-за сокращения фронта работ.
Сын освоил профессию отца, стал строителем, работает в коллективе прорабом. Серьезно и ответственно относится к работе и пользуется всеобщим уважением.
– Для него в жизни главное – это работа,– говорят сослуживцы.
– Андрюша! – обращаюсь к нему, – как сложилась личная жизнь? Не забудь пригласить на свадьбу, когда будет! Такой красивый парень, и не женат! Куда девушки смотрят?
– Это не уйдет, а пока задумал свой дом построить, а потом пускать корни, – ответил Андрей Владимирович и улыбнулся.
Март 2008 г.
Оглавление книги "Уходят лодки в темноту глубин"