Давно мы не публиковали сказки и легенды Алтая. Решили сегодня остановиться на сказке под названием лисичка. И вновь с радостью делимся иллюстрациями к этой прекрасной сказке, выполненными иллюстратором Ионайтис О.
Пошли раз старик со старухой за хворостом. Коня, говорят, у них не было, хворост на спине таскали. Долго по лесу бродили, много насобирали, потом решили с гнилого пня содрать кору, чтобы под стелить под хворост: удобней так нести на спине. Вот содрали кору, и вылезла из пня лисичка. Старик и старуха испугались сначала, а потом обрадовались.
- Ты откуда взялась, миленькая, жар сердец, свет очей? - так спрашивать ее стали.
Лисичка вся заструилась мехом и отвечает:
- Тому, у кого сына нет, сыном буду, тому, у кого дочери нет, дочерью буду.
- Пойдем же к нам, миленькая, жар наших сердец, свет наших очей! Будешь нам дочкой? - спрашивают старик со старухой.
- Конечно. Если к таким людям, как вы, не пойти, к кому и пойти мне? - так сказав, отправилась лисичка с ними.
Старик со старухой, взвалив на спину хворост, взяли лисичку и вернулись домой.
Так они зажили все вместе. Лисичка работящая оказалась, дома послушная, ласковая, - таким хорошим ребенком им стала! Но вот однажды забегала она вдруг туда-сюда и никак не успокоится.
- Ты чего бегаешь, дочка? - спрашивают ее старики.
- У моего старшего брата, говорят, праздник, хотела бы сходить к нему.
- Ну, сходи. Принарядись только: сними берестяную шапку, надень шелковую, сними дырявую телогрейку, шелковую шубку надень, - сказали ей.
- Зачем мне шелковая шубка? Пойду в дырявой телогрейке. Зачем мне шелковую шапку надевать? В берестяной, как есть, пойду.
Так она и ушла. В берестяной шапке, в дырявой телогрейке пошла плутовка. Долго ее не было. Вернулась в полдень.
- Вот пришла-вернулась дочка, жар сердец наших, свет очей наших! - обрадовались старик со старухой.
- Пришла, - лисичка довольная отвечает.
- Как праздник?
- О! Незабываемый праздник был. Так угощали, что у паршивой собаки хвост от объедков поднимался, столько ели, что у худого человека за ушами трещало. Двадцать скакунов состязались в скачках, двадцать человек состязались в борьбе.
- Ну, славно, хорошо отдохнула ты, дочка. Работай теперь.
И лисичка опять все работала и работала. Шустрая такая, хорошо работала. Но вот однажды вновь забегала она туда-сюда.
- Ты чего бегаешь, дочка? - спрашивают ее старики.
- У моего среднего брата, говорят, праздник, хотела бы туда сходить.
- Ну, сними свою дырявую телогрейку, надень шелковую шубку, берестяную шапку оставь, шелковую надень, - сказали ей.
- Не-ет, зачем мне шелковая шапка - в берестяной схожу, зачем мне шелковая шубка - в дырявой телогрейке схожу, - сказала так и ушла.
Ушла, и нет ее. На другой день после полудня пришла. Вернулась вся располневшая, раскрасневшаяся, видно сразу, досыта наелась.
- Ну, как прошел праздник, дочка?
- Лучше прежнего! Тридцать человек в борьбе состязались, тридцать скакунов в скачках состязались. Угощали так, что у худого человека за ушами трещало, у паршивой собаки хвост от объедков поднимался.
- Славный праздник был, - порадовались старик со старухой. Лисичка же, как вернулась, легла и все воду пила. Видно, досыта наелась. Потом только стала работать.
Но вот в один день снова она забегала, забеспокоилась.
- Что случилось, дочка? - спросили ее.
- Теперь у моего младшего брата праздник, хочу и туда сходить.
- Ну, сходи. Что случится, если работящий и послушный ребенок на праздник сходит, - так старик со старухой сказали.
Она и ушла. Ей опять говорили: «Надень шелковую шапку», - но она отказалась. Красивую шубку не стала надевать, в дырявой телогрейке и в берестяной шапке ушла гулять. Вернулась же на другой только день вечером.
- Как праздник? - спросили ее.
- Ой! Такой праздник был, что не рассказать. Сорок скакунов в скачках состязались, сорок человек в борьбе состязались. Угощали так, что у худого человека за ушами трещало, а у паршивой собаки хвост от объедков поднимался, - так говорит, а сама все воду пьет да отлеживается, видно, объелась.
После же опять взялась за работу. Время проходит, больше никуда лисичка не идет.
Захотел как-то раз старик соленого сыра-курута отведать. Эти старички курут в яме под елью прятали. В доме хранить негде было, такой дом у них был маленький, говорят. Под елью земля не замерзает; вот они ямы там копали и в этих ямах курут хранили. Лисичка, конечно, сыр носом учуяла. И, говоря: «Ухожу к брату на праздник», - она шла, откапывала ямы и набивала брюхо тем сыром.
Вот пошел старик к ели, отрыл большую яму - пусто.
Откопал среднюю - там тоже пусто. Откопал тогда маленькую яму - и там ничего! Только лисий помет лежит. Что делать? Старик стал кричать:
- Эй, старуха, лови лисичку!
А старуха в доме сидит и спрашивает:
- Что он кричит, дочка? Ничего я не слышу.
Лисичка подбежала к порогу, обратно вернулась и говорит старухе:
- Велит, чтобы ты толокна заварила.
Подкладывает старуха в очаг дров, варит толокно.
- Старуха, - кричит опять старик, бежит к дому, - лови эту лисичку, она в нашем тайнике весь сыр съела, оказывается!
- Что он говорит, дочка? - опять не расслышала старуха.
Лисичка от дверей прибегает:
- Велит подкладывать больше дров, быстрей заварить толокно, есть хочет, - говорит.
Вдвоем сильней огонь разжигают, толокно заварили, густую похлебку сделали. Но старуха догадалась о чем-то, сама пошла к дверям.
- Что говоришь, дед?
- Лисичку лови! Весь сыр у нас плутовка съела!
Старуха бросилась лисичку ловить, но та хвостом макнула в крутой навар, - пшик! - брызнула в лицо старухе. «Ай! - кричит старуха. - Ай, лицо обожгла!» - а рыжая уже выскочила из дома и была такова.
Так, говорят, все было.