Ровно 30 лет тому назад покончил с собой Курт Кобейн (Kurt Cobain)… В 2009 году журналист Пол Брэнниган (Paul Brannigan) из ресурса Louder взял четырехчасовое интервью у фронтмена Foo Fighters Дэйва Грола (Dave Grohl) для статьи в журнале MOJO.
Вот некоторые моменты из разговора Грола и Брэннигана. Речь идёт о последнем месяце жизни Кобейна, коллеги Грола по Nirvana.
Разговор начался с воспоминаний Грола об ужасном моменте - передозировке Кобейна в Риме 4 марта 1994 года.
До того, как Nirvana распалась, вы думали о том, что всё и так подходит к концу?
Честно говоря, нет, хотя 1994 год был с самого начала неудачным. Я не помню точно, когда мы отправились в европейское турне, но мы начали в Испании, и с нами были Buzzcocks. Помню, я нервничал: в прошлый раз, когда мы гастролировали по Европе, мы все ещё были «Nirvana из Сиэтла», а теперь мы стали NIRVANA! Многое изменилось, и Курту пришлось нелегко от этой повышенной психологической нагрузки. Кстати говоря, мы все пытались как-то смириться с тем, что являемся группой такого огромного размера…
Помню, как в Милане я вдруг сильно захотел домой. Я никогда не испытывал ничего подобного! Я не мог встать с постели. Это было верным признаком того, что это было состояние депрессии. Я, как мог, боролся с этим, не хотел никого подводить. Уверен, что Курт чувствовал то же самое... Последний концерт, который мы отыграли, был где-то в Германии (это было в Terminal Einz в Мюнхене, 1 марта 1994 года – ВМ), и Курт тоже заявил, что хочет вернуться домой. Думаю, он намеренно сорвал голос, чтобы любой врач, посмотрев его горло, сказал: "Оно сильно воспалено, нужен немедленный отдых!”. Курт намеренно это сделал, чтобы мы могли разъехаться по домам…
Мне пришлось задержаться ещё на день, чтобы снять видео для саундтрека к фильму "Backbeat", и на следующий день я улетел домой через Хитроу и Сан-Франциско.
И вот, наконец, я добрался до дома, разложил вещи и рухнул в постель. Просыпаюсь в 5 утра от экстренного телефонного звонка. Какой-то парень спрашивает: “Дэйв? Это действительно Дэйв Грол?", а я в ответ: "Да, кто это?". А он: "Меня зовут Джон, я живу в Бостоне, и я ваш большой фанат, я просто хотел сказать, что вы замечательные ребята". И я: "Откуда у тебя мой номер телефона?". И он в ответ: "Просто я сказал оператору, что это срочно". Я ему: "Ладно, все в порядке, но больше не перезванивай...". Через пять минут телефон звонит снова. И уже другой голос говорит: "Чувак, включи CNN...". Я включаю телевизор и вижу Курта в Риме, и вот... и вот тогда я понял: “О нет, все кончено!". Но, к счастью, тогда всё обошлось…
Потом, когда он вернулся домой, мы поговорили по телефону, я сказал ему: "Чувак, Курт, твою мать!”. Я не стал рассказывать ему, что кто-то сказал мне, что он умер, но я сказал ему, что я был в ужасе, я очень волнуюсь. Он тогда извинялся, сказав: "Прости, я был на вечеринке, пил и не обращал внимания на то, что делал". Я сказал ему: "Послушай, я не думаю, что ты должен умирать!"… Ну а буквально через месяц произошла реальная трагедия…
Когда раздался «тот самый» телефонный звонок, возникло ли у вас ощущение, что, возможно, это ещё одна ложная тревога?
Когда он на самом деле умер? Я был совершенно безэмоционален. Я даже не знаю, был ли у меня шок, я просто отключился. Я помню, как пытался заставить себя заплакать, но не мог... Мы все знали, что незадолго до этого он покинул реабилитационный центр и исчез.… Я знаю почти столько же, сколько и все остальные. И потом, задолго до всего этого, произошли кое-какие другие события, которые дали нам понять, что, возможно, мы не будем группой вечно… Думаю, в тот момент мне и Кристу (Krist Novoselic) пришло понимание конечности нашей истории…».
Поговорим сегодня в программе "СВМ" про Курта Кобейна и его судьбу.
Напоминаю, на МАЯКе, с 14:00 до 17:00 по московскому времени.