Душа требовала покаяния у тëтки Веры. А церквушка, стоящая на дальней улице, пришла в плачевное состояние и хлопала подпирающей дверью. Да и батюшка, отец Фëдор, тоже был давно немощен. А тут почтальонша принесла, как сорока на хвосте, новость – Борька, мол, приехал, тëтки Дуси сынок, за ней. Побудет денëк, погрузят вещи, и ту-ту, до города, значит.
«Ну да, ну да, мне сегодняшнего дня хватит», - мелькнула мысль в голове тётушки, и она поспешила к Дусе. А там, работа кипит, сумки собирают, двери запирают, иконки пакуют. Вздохнула тëтушка – и к Борьке, чуть не с поклоном:
- Отвези меня, Борь, в храм, что в районе, там, говорят, таку красоту возвели. Покаяться я хочу, сердце вон плачет, душа прямо скорбит, отвези прямо сейчас.
Глянул Борька на тëтку Веру, показал рукой на сумки, мол, когда мне везти-то, вишь, что делаем. Но, увидев умоляющие глаза тётки, вздохнул и сказал:
- Давай, только быстро, едем.
И поехали, мотор ревëт, тëтка Вера тоже:
- Чë такое, Борь, и не знаю, так вот вся извелася, так грехи давят.
Довëз Борька до нового храма тëтушку, а он новëхонький, блестит куполами да крестами, а внутри – красота и блеск. Взяла тëтушка свечи, огляделась, блеск и яркий свет смущают. Подошла она опять к церковной лавке, где свечи брала, и робко шепчет:
- Мне бы, матушка, уголок, где помолиться да покаяться.
Матушка в ответ:
- Так места вон сколько, молись, сколько хочешь.
А она, старая, стоит, хлопает глазами и выбирает место, где бы, значит, встать, чтобы, значит, душе было вольготно излить грехи-то. Огляделась, красота да и только, всë блестит красотой и чистотой.
Помолилась:
- Прости, Господи, что-то я чëрствая тут, поеду к себе, к батюшке Фëдору зайду, может, у него и покаюсь.
Двинулись они в обратку, домой. Доехали до дома старого батюшки, тëтушка Вера там и расплакалась, увидав иконы в углах, лампадки зажжëнные, полумрак в комнате. И старого батюшку, лежащего на постели.
- Вера, - говорит батюшка, - я тебя поминал сëдни, думал, что ты, да как ты.
Рассказала она, что грехи мучают, а приехала в район в новый храм, а душа там молчит.
- Так оно, - начал батюшка, - душе нужен покой, старому человеку – тишина и угол, в котором он будет как дома. Там и покаяться легче. Мы такие стали, Вероньк, такие. Тебе бы там глаза закрыть, а душу открыть, у Господа да у святых постоять и покаяться. Ну, коли не случилось такое-то, кайся тут, святые – вон они, а душа, Вера, она, как Господь, с тобой всегда.
Залилась слезами тëтушка, опустилась на колени и кается, плачет, просит помощи Всевышнего, чтобы разъяснил ей жизнь современную. Почему, значит, люди сбежали с родимой земли, которая кормила да поила, растила их сызмальства. Чем дорожить им, бежавшим в другую-то жизнь, если могилки-то родных бросили.
Долго она плакала, долго батюшка объяснял ей, что жизнь – она есть терпение, и что вернëтся всë на круги своя, мол, вернëтся.
И уже поздно вечером вышла она от батюшки, как обновлëнная, как силой наполненная. Словно все непонятки слезами вылила. И наполнилась мудростью от старого служителя Божьего. И больше не было вопросов у неë, как жить. Всë сказано в Библии, научил еë батюшка Фëдор. И вечерами допоздна она познавала законы бытия, читая Божье Слово.
Автор: Н.ОСИНЦЕВА.