Часть - 1: https://dzen.ru/a/ZfzgXJLdJ2P9L9dI
СА - 1-ый год, Кастрация
Однажды, когда наш взвод вновь доставили для работы на «Стреле», сержант отозвал меня вместе с тремя солдатами и подвёл к женщине лет тридцати, одетую в рабочий халат синего цвета. Женщина велела идти за ней. По пути сказала:
- Сегодня я стану командовать вами. Меня зовут Валей. Работаю ветеринаром. Вызвали к вам. Знаете, чем займёмся?
- Думаю, не отдыхать. - сказал я. - Мы ведь на свинарник идём. В той стороне лишь он и находится.
Женщина поправила меня:
- Там подсобное хозяйство вашей части. Свежая свининка на ваши столы поступает именно отсюда.
Мы тактично промолчали (наивная). В тарелках нам иногда попадались куски сала. Мяско «уходило» в неизвестном направлении.
Подошли к хозяйству. В загоне резвились свиньи разных размеров. Валентина указала:
- Вот этого хрюшу вытаскивайте и следуйте за мной в помещение.
Вчетвером мы взяли за ноги, яростно сопротивлявшегося довольно крупного поросёнка. Он бился и визжал. Удержать его было не так-то просто.
Свинку занесли в небольшой загон, где животные проводили время ночью. К нам подошёл «свинарь», прапорщик, в чьём ведении находилось подсобное хозяйство.
- Ну, что, бойцы, - обратился он к нам, - поняли, какая миссия вам предстоит?
- Резать, что ли, их? - спросил кто-то неуверенно.
- Забивать такого молодого? Нет... Но резать, конечно… Валентина Петровна у нас большая мастерица по мужскому полу, - хохотнул прапор.
- А ты, Ковалёв, по женскому, - ответила Валя и обратилась к нам: - Животным предстоит кастрация. Но, так как некоторым уже по несколько месяцев от роду, биться за свои яйца они станут отчаянно. Вам надо покрепче держать их. А лишь я сделаю своё ветеринарное дело – они успокоятся. Пострадавших оттаскивайте в места их проживания.
Вот это да. Ничем подобным никто из нас не занимался. Даже представить страшно, в чём нам предстоит участвовать.
Хряка положили на спину задними ногами к ветеринару. Каждый держал двумя руками ногу «оперируемого». Валентина скальпелем резанула свинье по мошонке. Семенники (яички) вывалились наружу. Женщина нитками связала семенные канатики, очевидно, во избежание кровопотери, затем быстрыми движениями отрезала яички и отбросила их в угол загончика. Тёмно-жёлтой присыпкой обработала рану.
Хряк тяжко вздохнул и застонал, как человек. Смотреть на его страдания – жутко. Бедняга обмяк, и мы утащили его в указанное место.
Снова и снова мы вытаскивали из-за ограждения свиней и несли их в «операционную». Один крупный хряк едва не вдарил мне копытом в висок. Буквально в сантиметре от головы мелькнула его нога.
С небольшими поросятами обходилось без проблем. Силёшек у них ещё мало. Поросюшек быстро лишали части «мужского достоинства», а потом один солдат на руках, словно ребёнка, уносил тяжело дышащую свинку и бережно укладывал на земляной пол.
- В таком возрасте их и положено кастрировать, - пояснила Валя. - Они и переносят не так болезненно. Но у вас ждут, когда больше нарождается хряков. Не станешь же каждую неделю ветеринара вызывать.
Одного хряка стащили со свиньи во время любовного процесса. Лишили последнего удовольствия. Но мы брали тех особей, на кого указывал прапорщик.
К окончанию кастрации в углу загона наросла приличных размеров кучка яиц.
Прапорщик спросил Валентину:
- Возьмёшь сколько-то себе? - указав на части гениталий животных.
- Да, немного, - ответила женщина.
Мы удивились. Значительно позже я узнал, что яйца свиньи являются своего рода деликатесом. Их поджаривают и едят. Но, мне кажется, лучше употреблять другие деликатесы. Икру осетровых рыб, к примеру…
СА - 1-ый год. Двухдневный самоход
Кто бы мог подумать, что, отслужив месяца четыре, несколько человек из взвода немного хлебнёт воздуха свободы? Настоящей.
Помню, нас, восьмерых человек, предоставили в распоряжение прапорщика из полка связи. Несколько дней мы ездили на опостылевшую «Стрелу». Однако на сей раз никто не жаловался. Занимались консервацией машин связи, которые, как понимаете, вроде бронепоезда из песни, стоящего на запасном пути. Прапорщик открывал будки (кунги) автомобилей, отстоявших положенный срок и, подлежащих повторной консервации. Вся работа – убрать развешенные внутри мешочки с силикагелем (вещество, впитывающее влагу и препятствующее разложению внутренней обстановки автомобиля и аппаратуры). Затем развесить новые мешочки со свежим веществом. Работали без спешки, успевая вздремнуть в нагретых солнцем машинах. И прапорщик относился к нам очень хорошо. Почти не проверял. Даст задание и исчезает, изредка наведываясь.
Возвращались перед ужином. Никакой строевой подготовки и занятий. К тому времени мы неплохо накачали мышцы тела, свободно выполняли различные гимнастические упражнения. Сержанты по вечерам не свирепствовали. Разве, изредка, чтоб не забывали.
После очередного рабочего дня прапорщик сказал:
- На два дня наша деятельность приостанавливается. Сами сообщите командирам. Моя дочь выходит замуж, я отпросился у командования на свадьбу.
Утром следующего дня происходит развод. Мы шепчемся: «Сержанты же не знают, что мы не едем на объект. Может, прогуляться по городу?» Но никто не решается прямо заявить, пошли, мол, в самовольную отлучку. Тут «замок» Петров, глянув, на нашу восьмёрку, произносит:
- Вам известно, куда следовать. Дожидайтесь своего прапора, - и уводит взвод на занятия.
Помню, что тогда работали на объекте Вадик Чернов, Мишка Гурдюмов, Вырзин… Гурдюмов встал за старшего сбоку строя, и мы двинули в сторону КПП. Нас выпустили за ворота, не поинтересовавшись, кто, куда и зачем следует. По утрам – обычное дело. Из ворот части выходит не одна группа солдат. У каждой своё задание.
Мы прошли вниз по улице и присели на скамейки. Улыбаемся. Так просто вышли и сами себе хозяева. Но чем заняться? Денег нет, ни поесть, ни в кино сходить. Меня осенило.
- Парни, пошли на станцию, разгрузим вагон. Заработаем деньжат. Слегка гульнём.
И вот мы на станции. Нам предложили за 40 рублей разгрузить вагон с лесом. Постоянные шабашники сказали, что за такой вагон надо просить минимум 120 рублей. Тяжёлой работы не на один час. Но мы к труду привыкли. А торговаться никто не умел.
Конечно, немало провозились с разгрузкой. Сосновые брёвнышки имели приличный вес. Сверху мы их раскидали быстро, а когда дошли до дна, то с явным риском ввосьмером поднимали здоровенные брёвна, полностью вытягивали руки вверх (не дай бог, пара человек не выдержала бы тяжести, тяжёлый ствол рухнул бы на нас – всех бы покалечило). Обошлось. Довольные вышли на платформу. Кто-то сбегал доложить начальству, что разгрузка произведена. У всех радостное настроение: сейчас получим деньги, наедимся. Но не тут-то было. Оказывается, надо оттащить дерево на определённое расстояние от вагона. Соблюсти габариты. Снова вкалывали. Когда закончили, пришло время возвращаться в учебку. Но завтра же у прапорщика второй выходной. Значит, и у нас.
Наверное, никогда в армии я так не ждал наступления утра. Подъём, зарядка, завтрак и развод. Мы смело (не то, что вчера) выходим за ворота. Садимся на трамвай. Доезжаем до проспекта Ленина, сворачиваем и через несколько минут сходим недалеко от УПИ. Заскакиваем в гастроном. Сразу в кафетерий. Вадик Чернов отсчитывает деньги, чтобы каждому досталось по стакану кофе и булочке. Неожиданно к нему подходит женщина и со словами: «Мой тоже служит», - кладёт ему в ладонь трёхрублёвую купюру. Нам стыдно. Мы кричим – деньги есть, заберите вашу «трёшку», спасибо! Но женщина не возвращается.
Покушав, решаем купить несколько бутылок вина. Но где выпить? Во дворах? А вдруг бдительные граждане позвонят в комендатуру? Решаем пойти в кино. Заходим в кинотеатр «Искра». Занимаем сидения на последнем ряду. Открываем вино, пускаем по кругу стакан, прихваченный из кафетерия. Пьянеем и от вина и от осознания счастья: мы не в учебке, сегодня наш день! Несколько человек закуривают. К нам спешит с замечаниями билетёрша. Мы тут же встаём и покидаем зал.
Бесцельно слоняемся по городу, внимательно глядя по сторонам, чтобы не попасться воинскому патрулю. На остатки ещё денег берём вина и пива. Без спешки потягиваем напитки в проходном дворе пятиэтажки.
Хорошо. Пока сидели в кино, прошёл дождик. Солнышко греет предзакатным теплом.
- Эх, были бы картишки, перебросились бы, - вздыхает Чернов.
- Да хоть в домино, - отзывается кто-то.
- Как пенсионеры.
- Да, чтоб гражданку почувствовать, как следует!
- Какую гражданку? - бормочет дремлющий Вырзин.
У парня горе. Его беременная подруга, месяце на восьмом, недавно заявилась к нему с парнем. С КПП Вырзин вернулся темнее тучи.
Разнеслась весть: подруга полюбила другого и прикатила с честным разговором о расставании.
Мы, молодые и мало знающие жизнь, не понимали: чего он расстраивается? Других силком тащат под венец…. Но здесь-то – любовь! Ни черта мы не соображали.
Всех понемногу склоняет ко сну.
…Я очнулся от крика Чернова:
- Атас, парни! Курсячий патруль!
«Ну, Вадька, ну, молодчага, - думаю на бегу. - Глазастый, ушастый…»
Курсанты военного училища с красными повязками на рукавах мчат за нами во главе с офицером.
- Солдаты, стоять! Приказываю! - надрывается начальник патруля.
А ну-ка, сравним спортивную подготовку: кто кого? Мы не бандиты. Гражданские не бросаются на помощь преследователям. Мужики на проспекте, явно отслужившие в армии, ржут вслед.
Однако – нас восемь. И, самое плохое – рассеиваться нельзя. Мы должны вместе, строем вернуться в часть.
- Бежать цепью! - орёт Гурдюмов. Он же вроде старшего. Сами знаем.
На пути забор. С лёгкостью кувырком перемахиваем через преграду. Наконец, отрываемся!
Отдышались под деревьями. Перекурили. Осторожно выбрались на улицу. Никакого общественного транспорта. Для нас. Второй раз может не повезти. Быстрым шагом направляемся к учебному подразделению. По пути у двоих человек слетают с каблуков металлические набойки. Ой, явно не к добру.
Трезвые, но с нехорошим предчувствием заходим на территорию военного городка. Метров за 15 до казармы встречаем бойца из нашего взвода. Лицо его выражает страх.
- Вы почему отсутствовали? Сегодня прапор с объекта заходил в часть и видел нашего сержанта. Тот спросил о вас, прапорщик и сказал, что у него типа двухдневного отпуска. Сержант в курсе, что вы пару дней в самоволке. Идите, он в казарме. Злющий!
Заходим в расположение. Видим, на одной из коек лежит наш замкомвзвода Иван Петров. Понуро выстраиваемся перед ним в одну шеренгу. Сержант поднимается. Почему-то обращается ко мне:
- И где вы гуляли, и что пили?
Ясно, от нас исходит запах спиртного. Я отвечаю:
- Добровольно покидали часть. Выпили пива…
Петров достаёт из-под подушки бутылку «Жигулёвского». Протягивает мне.
- Открывай, пей! Добровольно… Самовольно! Запускай пузырь по рукам, боец!
- Нельзя же, товарищ сержант, - бормочу я.
- Ага!!! Без своего сержанта можно, а с ним, выходит, нельзя! - и «замок» отработанным ударом бъёт меня в печень. Затем в тот же орган получают и остальные. Нанося удары, сержант приговаривает любимую фразу:
- Удар в печень заменяет две кружки пива.
В общем, по четыре кружечки выписал каждому.
Самое удивительное в истории то, что за грубейшее нарушение не последовало коллективной «порки». Взвод тем вечером не тронули.
До сих пор не могу понять свирепого замкомвзвода. За такой проступок даже не отправить на ночные работы? Или он в душе возгордился нами? Ведь мы же не залетели перед начальством, не попались патрулю. В подобном случае обязательно перепало бы и сержанту, и командиру взвода старлею Токмачёву. Могу лишь гадать, но факт – никого из нас не постигло более суровое наказание.
Пельмени с редькой, или Пьяный полковник
Незадолго до армии Витька Шанауров получил водительские права. В течение полугода до призыва шоферил в автоколонне, что помогло ему неплохо устроиться в полку, где шофёров даже с мало-мальским стажем было не так много. Через несколько месяцев службы Виктора назначили водителем командирского «уазика».
Автомобиль новый. Командир, полковник, неплохой мужик. Особой строгости к своему водителю не проявлял. Машина в порядке – а это главное. Где только не побывал Шанауров с полковником. Служил-то в лётных войсках.
Иногда прямо на УАЗе заедет в грузовой самолёт – и полетели.
Шеф, понятно, с экипажем, а Виктор в салоне спит. Приземлятся – отвезёт начальника, куда прикажут, и снова отдыхай. Или, если под рукой книга, можно почитать.
После посещения воинских частей, полковник кое-как забирался на своё сиденье в нетрезвом виде. Порой Витьке приходилось помогать командиру влезть в авто.
- Отставить, солдат! - возмущался полковник. - Я ещё за штурвал сяду и взлечу.
Усевшись, командир пристально смотрел на Шанаурова и всегда затевал один и тот же разговор:
- Откуда родом, боец?
- С Урала, товарищ полковник.
- А, это, где пельмени с редькой лепят?
Шанауров родился и проживал до службы в СА в небольшом уральском городке. Пельмени действительно любили в его краях. Из свинины, говядины, из смеси того и другого, из лося, а кое-где из медвежатины. Из картошки или капусты, в конце концов! Но о пельменях с редькой Витька даже не слыхал. Однако всегда согласно кивал головой.
Однажды полковник на очередном выезде напился так, что не мог ногу поставить на ступеньку у дверцы. Виктор подошёл к шефу и отработанными движениями начал забрасывать его в «уазик». Но командир вдруг завозмущался. Даже замахнулся на Витьку, но тот вовремя увернулся. И такая злость закипела в нём. «Сейчас начнётся, - думал Шанауров, - Урал, пельмени с редькой, которых, может и не существует на белом свете».
А начальник вновь занёс руку для удара. И Виктор не выдержал:
- Да что мы, в царской армии, что ли? Ты на кого лапы поднимаешь, башка в папахе!? - и Шанауров, боксёр-второразрядник, провёл серию ударов по корпусу и голове «противника».
Командир сразу успокоился, и пока он не уснул на ходу и не рухнул на землю, Виктор успел затолкнуть его в "УАЗ".
Почти всю дорогу "старший машины" спал. Виктор рулил и думал: "Надоело. Каждый раз грузишь поддатого полканА, а он решил своему водителю по мордАм надавать. И что дальше? Терпеть унижения или бить его? Так и в дисбат загреметь недолго. Но он же меня за человека не считает. Надо переходить на другое место. Пусть на грузовике, но сам себе хозяин. Тем более, до дембеля остаётся полгода. И в казарме смеются, называют сыном командира полка".
…«Пассажир» проснулся, закурил.
- Долго ещё до части?
- Через полчаса прибудем, товарищ полковник.
К Витькиному ужасу командир стал ощупывать лицо, на котором проявилась пара фингалов. Шанауров мысленно ругал себя за то, что попал начальнику по физиономии. Достаточно было врезать разок под дых, но что скажешь, не удержался.
Командир повернул к себе зеркало заднего вида. Как модник, внимательно смотрел на собственное отражение, но явно не любовался.
- Виктор, где я так?.. Вся рожа в синяках.
Шанауров готовился к подобному вопросу, поэтому бодренько отрапортовал:
- Так это, когда вы в машину садились, то споткнулись и начали падать. Я подхватил вас, но вы ударились лицом о дверку. Она же качается, да ещё ветер сильный. Вот, несколько раз и того...
- Серьёзно? Ничего не помню, - недоверчиво произнёс начальник. - А рёбра-то почему ломит? О-ох! - издал возглас шеф, поворачиваясь к Шанаурову.
Виктор с повышенным, как никогда, вниманием следил за дорогой.
- Не могу знать! При мне вы только морд… лицом, то есть, зашиблись о железо.
Полковник вытащил из внутреннего кармана фляжку с коньяком, сделал несколько больших глотков, откинулся назад и прикрыл глаза.
О пельменях с редькой на сей раз он не спрашивал.
Загадка генерала
Памяти Александра Кареонова.
При въезде в воинскую часть вы увидите ворота, как правило, с большими красными звёздами на створах. Вплотную стоит небольшой домик. Иногда двухэтажный. Это КПП – контрольно-пропускной пункт. Только с разрешения дежурного по КПП вы пройдёте или проедете на территорию части.
Летним днём 1973-го года на КПП N-ского полка дежурил сержант Сергей Ковалёв.
В подчинении у него находилось двое солдат. Рядовой Зеленко, наблюдающий за дорогой, тревожно сообщил старшему смены:
- Серёга, атас! Вижу автомобиль «Волга» командующего армией. Генерал Хазария пожаловал.
Ковалёв соскочил со стула и побежал к выходу, застёгивая на ходу ворот гимнастёрки и одёргивая её. А третий солдат из наряда уже нажал на кнопку открывания ворот. Затем он схватил трубку телефона, и сообщил командиру полка о прибытии большого начальства.
Заехав на территорию части, машина притормозила. Из неё вышел командующий, огромный мужчина с густыми усами. Сержант Ковалёв во всё горло крикнул: «Смирно!» - и приложив руку к пилотке, чеканя шаг, направился к командующему.
- Товарищ генерал!..
- Молодец, хорошо шагал, - прервал его Хазария, козырнув в ответ. - Ваш полк всегда славился приличной строевой подготовкой. Где комполка?
Полковник с заместителями подбегали к КПП. Выслушав доклад командира полка, Хазария скомандовал:
- Вольно! - И добавил: - Всё, значит, в порядке, как вы говорите? Сейчас посмотрим.
Всем офицерам и прапорщикам собраться у спортивного городка.
Ковалёв слегка улыбнулся, подумав: «Наверняка достанется кое-кому из старших по званию». Он догадывался: начнётся проверка физических возможностей начальствующего состава. Какое испытание им предстоит сегодня? Кросс или подтягивание на перекладине?»
Тем временем комсостав построили на территории спортивного комплекса. Генерал обратился к военнослужащим:
- Товарищи офицеры и прапорщики, вижу, после моего прошлого посещения полка не все сделали должные выводы. У некоторых из вас никакой воинской выправки. Пальцем не стану указывать. Посмотрим, все ли выполнят упражнение, называемое опорный прыжок через коня?
Надо сказать, это не самое простое действие для обычного человека, хоть и занимающегося физкультурой. Спортсмену требуется с длинного разбега прыгнуть на пружинный трамплин, и лететь вперёд с большой скоростью. Затем на лету руками оттолкнуться от коня и соскочить на ноги за спортивным снарядом. Конечно, при постоянных тренировках выполнить прыжок не составит труда. Некоторые спортсмены более высокого класса ещё и сальто крутят, оттолкнувшись от того же «четырёхногого».
Ковалёв помнил, как в начале службы молодые солдаты день за днём штурмовали непослушную «лошадь». Не хватило скорости – усядешься верхом на снаряд. Соскользнут руки при опоре – упадёшь рядом.
Офицеры и прапорщики поочерёдно начали выполнять прыжки. Разбежаться и прыгнуть удавалось всем. Но кто-то плюхался на коня задом, кто-то летел кувырком, как подстреленный кавалерист в кино. Военные, находящиеся в хорошей спортивной форме, легко выполняли задание.
Когда все «отпрыгались», Хазария произнёс краткую речь, где отчитал тех, кто не сумел перелететь через снаряд и похвалил других, кто это проделал мастерски.
Хазария, высокий стройный мужчина, весивший не менее ста килограммов, всегда на личном примере показывал, что выполнение ряда упражнений по силе любому военнослужащему, имеющему на погонах звёзды (о солдатах и речи не заходило). «А иначе нечего делать в армии, - говорил он, - какой от вас толк? Случись что, до окопа добежать не успеете, не то что командовать подчинёнными».
Генерал неожиданно сбросил китель на руки командиру полка, разбежался и красиво преодолел, стоящего у него на пути, молчаливого «коника». После чего задорно рассмеялся. Казалось, даже конь, содрогнулся от мощного хохота. Что уж говорить о личном составе. Особенно о провинившихся.
Покидая полк, командующий армией вышел из «Волги» возле КПП. Сержант Ковалёв опять показал чудеса строевой подготовки. Военачальник вежливо прервал доклад.
- Скажите, сержант, что зашифровано под буквами КПП?
- Контрольно-пропускной пункт.
- Молодец!
- А сможете ли вы расшифровать аббревиатуру ГЛХ?
- Никак нет, - после короткого раздумья отрапортовал сержант, размышляя, что же на сей раз задумал Хазария? Шуточки его известны на всю армию. - У нас нет такого объекта.
- А я утверждаю обратное. Ответишь на вопрос – тут же объявлю десять суток отпуска на родину. Слово генерала.
Кто из солдат не грезит о доме? И Ковалёв попытался понять, что может скрываться за названными буквами. Главное лицо хозяйства? Это старшина. Его иначе и не величают.
- Товарищ сержант, ничего не приходит на ум?
- Может, это… Главный лётный художник? У нас есть, но я точно не знаю, как у него должность называется.
- Если бы подобная штатная единица существовала, то её обладатель находился бы при штабе армии. Всё-таки главный, - Хазария поднял указательный палец вверх.
Затем положил руку на плечо Ковалёва и, заглянув тому в глаза, произнёс:
- Что ж, отпуск пока придётся отложить. Надеюсь, ты его заслужишь. Вижу, службу несёшь исправно.
Открыв дверцу машины, генерал крикнул:
- Запомни, боец, ГЛХ – это генерал-лейтенант Хазария, - и громогласно захохотав, командующий заскочил в автомобиль.
