И что нам тайны во Вселенной?
Коль разум свой постичь нельзя!
Корабль жил своей жизнью. Повсюду тихое жужжание аппаратуры, светодиодные системы имитировали земные сутки. Остановившись на перекрестке уходящих в противоположные стороны коридоров, я раздумывал куда податься. Обычно после смены погружался в спа-капсулу в комнате отдыха. Несколько нажатий на сенсорные кнопки и блаженствуешь под легкую музыку, приятные земные ароматы и получаешь удовольствие от массажа. Нравились и заплывы в бассейне, прохладная вода бодрила. Ни дня не пропускал.
За всю мою вахту – уже как год – ничего форс-мажорного не случилось. Тьфу-тьфу-тьфу. Корабль несся с заданной скоростью к намеченной цели, легко минуя метеорные потоки и прочий космический мусор. Все хорошо, если бы не участившиеся в последнее время головные боли. Вот и сейчас, после раздумий, отправился в медотсек. За очередной таблеткой. Так-то со здоровьем все хорошо. Раз в две недели прохожу углубленный медицинский осмотр в специальной медицинской лаборатории. И все анализы тут же отправляются на Землю, в Центр управления полетами. За прием таблеток, правда, умалчиваю. Пусть нарушение, но не думаю, что это так важно. Тем более уже меньше чем через сутки меня сменит Никита, а я погружусь в анабиоз. И я этому рад. Мне до одури не хватало общения.
***
Анабиозный отсек в центральной части корабля предваряла автоматическая воздухонепроницаемая дверь с кучей датчиков. Дверь за мной плавно и бесшумно закрылась. Ужасный холод сковал все тело, когда шагнул внутрь. Ряд криогенных камер вдоль стены. Четыре заняты. Мое сердце возликовало при виде Руслана, Светланы, Марии и Никиты. Весь экипаж. Такие родные безмятежные лица. Я часто сюда наведывался. Особенно когда скучал. Одна камера пустовала. Моя родная.
Не знаю, правильным ли было решение организаторов ограничиться одним пилотом для управления и наблюдения за кораблем. «Во избежание психологических проблем между членами команд», таков был их вердикт.
Год назад и у меня никаких сомнений не было. Полет межгалактический длительный, лететь еще долго и такое решение казалось самым разумным. Подумаешь год! И каждому предстоит его пережить в одиночестве. Только в крайнем случае, при угрозе гибели корабля и экипажа разрешалось несанкционированный взлом программы и выведение всего экипажа из анабиоза.
Этот год в космосе для меня оказался не таким уж легким, как думалось. Все настолько опостылело, что выть хотелось. Устал я порядком! Морально! Чем себя только не занимал, помимо основной работы, конечно же. Тренировался в спортивном зале, устраивал заплывы в бассейне на время, перечитал уйму книг и просмотрел множество фильмов. Одиночество не чувствовал первые полгода, но последующие месяцы оказались просто невыносимыми.
Чтобы занять себя ежедневно осматривал корабль и все отсеки. Одержимость и скрупулезность, с какими это все делал, удивляли даже меня самого. Но поделать с собой ничего не мог. Это было моей отдушиной, иначе сошел бы с ума. Каждый винтик, каждую гаечку на корабле проверял с пристрастием, не открутилась ли, не проржавела. А приборы как начищал – до блеска! И вроде в это время и начала болеть голова.
Сейчас я смотрел на Никиту. Спокойное лицо. Наверное, в криогенной камере и у меня такое же будет. Утешался мыслью, что уже совсем скоро! Все по плану. Волновался ли я? Еще как! И с большим удовольствием передам ему бразды правления. Ох! Снова эта боль! И, схватившись за висок, направился к выходу.
Зачем-то зашел в рубку. Взгляд ухватил бортовой журнал. Чего только не писал в него. Всякую ерунду! С упертостью осла! Пролистывая журнал, понял, что жизнь моя «била ключом». Например, научился вышивать крестиком. Представляете? Сам, без сторонней помощи! Стежок за стежком, узор за узором.
А хозяйственным каким стал!!! Кухонная посуда блестела, приборы на своих местах. Льняная салфетка, украшенная вышивкой в моем исполнении, покрывала стол. Вот и запись в бортовом журнале «Навел блеск на кухне».
И в тот период у меня появилась подружка. Неожиданно.
– Потанцуем? – как-то услышал в один из вечеров в библиотеке. Сидел себе в кожаном кресле, увлекшись чтением. Серебристой дымкой тогда наполнилось помещение, а приятная прохлада разлилась по всему телу, расслабив и подавив волю. Девушка, не касаясь ногами пола «подплыла» ко мне и коснулась плеча.
– Потанцуем! – согласился я.
Уже и не вспомню, сколько времени мы кружились в танце! И продолжали бы и дальше, если бы не лишился чувств. Голова закружилась.
Упал, словно бревно подрубленное. Сколько пролежал без сознания, не знаю.
«Тоже мне космический путешественник! – придирался к себе тогда. – Так и до цели не долетишь!».
Почесал ушибленный затылок. Осмотрелся. Девушки не было! «Марево!»
Но нет, не марево. Так-то больше ее не видел, но чувствовал присутствие.
Да и бортовой журнал сплошь пестрил ее сообщениями. « Привет!», «Как дела?». Заигрывала! Я же намеки игнорировал, и при слабом дуновении ветерка – она пришла – переключался на другие дела. Помимо основных, конечно. Рисовал, собирал пазлы.
Сейчас, перелистывая журнал страничку за страничкой, узнавал о себе много нового. И когда только успел? Оказывается, по выходным устраивал гостям экскурсию на корабле. Вот написано «посещение Вердонского ущелья» и приписка «детей больше не брать ввиду сложности маршрута».
Каким гостям? Какие дети? Здесь кроме меня никого не было. Не считая экипажа в анабиозе. И кто писал в журнале? Почерк не мой!
Вот запись в журнале «пошел обучаться азам игры в бильярд» – моя. Всегда мечтал играть в бильярд, хотя бы на уровне любителя. И таки научился. Никите за это спасибо. Уж он-то был профессионалом и как-то за партией сказал, что мне не хватает техники. Естественно, он тогда выиграл.
Осознание, что Никита не мог играть со мной в бильярд, пришло позже – в кухонном отсеке, где я в очередной раз перетирал и без того чистую посуду. «Никита же в анабиозе».
Первое, что пришло тогда в голову, он вышел из анабиоза ранее запланированного срока. Но как такое возможно? Проверил даты! Нет, еще рано! Что же тогда? Своевольничает, нарушает инструкции? Шутить со мной пытается? В прятки играет? Незаметно покидает камеру и вновь возвращается? А что я мог еще подумать?
Помню, потянуло меня тогда в анабиозный отсек, как магнитом. События требовали вмешательства, причем мгновенного.
Но Никита находился в камере, как и положено. Со спокойным и безмятежным лицом. Я же, напротив, находился в некотором ступоре, вглядывался пристально в его физиономию и не знал, что и думать. Партию в бильярд играл-то он со мной! И в бортовом журнале отражено.
Просидев неподвижно несколько часов возле Никиты, покинул тогда отсек с тяжелым чувством на душе. Ведь не моргнул, даже пальцем не пошевелил. Ничегошеньки!
Воспоминания расстроили. Отложив журнал в сторону, решил пройтись. Подумать. Зашел в кухонный отсек. И разозлился. Уже не первый раз кто-то пьет чай и кружку за собой не моет. Это вывело из себя. Я и грязная посуда?
Огромных усилий мне стоило подавить в себе желание «зафутболить» эту кружку в одну из стен корабля. Игрища продолжаются? Бросился в анабиозный отсек, хоть и покинул его недавно. И что? Без изменений! Так захотелось отодвинуть прозрачную крышку и встряхнуть их всех за грудки. Вздохнул несколько раз. Успокоился. Подумал, что надо что-то поменять в своем облике. И тем самым запутать «невидимку». Изменить не кардинально! Сбрить волосы для начала, а там посмотрим! Ведь все помнят меня с шевелюрой. Долой ее!
Пока избавлялся от волос, в душевой – заметил Никиту. Наблюдал в зеркало, как он рыскает по отсеку.
«Вот же ж Гоблин! – отчаялся я. – Тьфу прям на тебя!».
«Да уж целый год спать – это вам не цветочки!».
Выходить не спешил. Выглянул. Никого. Вернулся ли Никита в камеру, проверять не пошел. Все равно опередит. Вконец испортилось настроение. И сильно заболела голова.
«Столько усилий на подготовку пилотов! И что в результате? Плевать хотели на все инструкции! Вон бегает по кораблю, как ни в чем не бывало!».
Ночью не спалось. Мысли о неспособности экипажа следовать всем предписаниям удручали.
«Но делать что-то нужно! Явно внештатная ситуация. И не имею права просто отмахнуться и ничего не предпринимать!».
Сообщать в центр управления не видел смысла. «Сам разберусь! На месте!». Да и если что, все отражено в бортовом журнале. Так и пролежал до утра без сна.
Особыми приготовлениями к встрече Никиты решил не озадачиваться. Просто назло ему. Да и настроения особого не было. Голова продолжала болеть, таблетка не помогла.
«И даже в отсек не пойду встречать! Сам выберется из камеры! Не впервой!».
Усевшись в кают-компании в кресло с книгой, настроил себя внутренне на любое развитие событий. И вроде заснул. Видел себя возле криогенной камеры, где начался процесс пробуждения Никиты. Все приборы и датчики работали согласно программе. Вот Никита открыл глаза, полежал несколько минут, приходя в себя и оценивая обстановку, улыбнулся мне и отодвинул герметичное прозрачное стекло. Помог ему подняться.
– Добро пожаловать!
***
Шаги заставили проснуться.
– Ты так быстро ушел из отсека, – несколько удивленно произнес Никита, видя меня сонным, – я даже не заметил!
«Я туда даже не заходил», – мысленно парировал ему.
– Ну что, со встречей! – Никита распростер объятия и просто попер на меня.
Поднявшись из кресла то ли от волнения, то ли по другой причине ответил ему не свойственным мне фальцетом:
– Рад наконец-то видеть тебя!
Выражение лица Никиты на доли секунды сменилось с радостного на удивленное. Что его так удивило? Понять не смог. И не успел. Он сгреб меня в охапку своими огромными ручищами – Никита вообще в экипаже был самым видным и по физическим параметрам, и по внешним. Я ответил тем же. Не стоять же чучелом.
– Как дела? – осматривался вокруг Никиты, улыбаясь во все зубы.
– Нормально! – ответил я уже своим привычным голосом.
И проявив дружелюбность, предложил чай с тортом. Надо же отметить столь радостное событие.
– Не возражаю, – согласился Никита. – Давненько тортик не ел!
– А что случилось с твоей шевелюрой? – вдруг спросил он, вглядываясь в меня.
– Моя шевелюра? А что с ней не так? – удивился я и прикоснулся к волосам.
И правда, вместо шикарных волос – такой себе «ежик».
« Интересно, – подумалось, – когда это я их сбрил?».
– Да так, надоела! – буркнул я, не находя подходящего ответа. – Решил сбрить!
– Понятно! – хмыкнул он, не особо вдаваясь в подробности.
Никита радовался, как ребенок. Осматривался вокруг, вопросы задавал. Я же, украдкой посматривая на него, думал, что предпринять? А он явно наслаждался своим «новым» состоянием.
«Каков хитрец! Ни слова о своих проделках! И главное зачем? Напугать меня?».
Холодок прошелся по моей спине от внезапной мысли, что Никита собрался захватить корабль со всем экипажем.
«Уже завтра, согласно инструкции, я окажусь в криогенной камере на длительный период! Что-то надо делать!».
После чаепития вместе обошли весь корабль.
– Как же я соскучился по тебе! – радовался Никита, ласково притрагиваясь ко всему на корабле, что попадалось в поле зрения.
«Соскучился он! – думал я, мрачно смотря ему в затылок.
Никита хотел что-то спросить, но, повернувшись ко мне, замолчал. Словно наткнулся на стену.
– Серж! Ты не заболел случаем?
– А что, похоже?
– Да взгляд у тебя какой-то стеклянный. Тяжело все-таки одному находиться на корабле целый год?
– Привык уже, – буркнул я, подталкивая Никиту в следующий отсек.
Мысль убить Никиту пришла неожиданно. И была не моей. Клянусь. Угрожающим шепотом и в навязчивой форме кто-то уверял меня, что так будет лучше для всех. Я сопротивлялся, как мог. Даже лоб покрылся испариной. Объяснить куда делся без особых причин член экипажа с корабля, будет невозможно.
«Лучше вернуть его в криогенную камеру! Пусть себе продолжает спать! – сопротивлялся я голосу в голове. – А там видно будет! Лететь еще далеко!».
Вечером каждый занялся своим делом. Лично я подытоживал дела, ну, по крайней мере, делал вид. Завтра уже не до этого будет.
И не видел, как Никита погрузился в чтение бортового журнала.
Да и собственно, если бы и видел. И что? Журнал не прятал. Пусть полюбуется, что я в курсе его неадекватного поведения. Как-бы он не маскировался. Карты открыты. И завтра положу этому конец. На это имеется соответствующая инструкция. При неадекватности поведения одного из членов экипажа следовало вывести его из строя уколом со снотворным и погрузить в анабиоз, вплоть до возвращения на Землю. Что я и собирался сделать. Завтра. Но не успел. Пока я доставал из-под шкафа неизвестно откуда взявшегося на корабле жирного кота, Никита вероломно всадил шприц мне в плечо. Вот это поворот!
Сознание медленно меня покидало. И если бы я мог, то увидел бы, как Никита с большой осторожностью и грустью в глазах нес меня в отсек с криогенными камерами.
И последнее, о чем я еще успел подумать, перед тем, как погрузиться в анабиоз – откуда взялся на корабле кот?
Автор: Ирина Кузнецова
Источник: https://litclubbs.ru/writers/9028-nikogda-ne-znaesh-chto-naidesh-i-chto-poterjaesh.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: