оглавление канала, часть 1-я
Путь до Серебряных ключей занимал пешим ходом день и еще ночь. Это если считать, как человек шагает. Волчьим скоком чуть поменее дня будет, а уж птица, напрямки летящая, и того меньше. Но вайтманы были только в городах, у самых старших Волхвов. А в таких малых Скитах, как наш, обходились своими силами и способностями. Правда, у Матушки-Йогини была своя вайтмана, только не такая как все, особенная. Но никому прикасаться к ней было не дозволено. Да и не было сейчас в Скиту ее. Путешествовала она по всем землям, собирая сирот, оставшихся без крова и родительского тепла. Я усмехнулась. Ничего, обойдемся своими силами.
Сборы много времени не заняли. Взяла дополнительный запас стрел, да прицепила свой боевой топорик к поясу, ну и, конечно, сулицу. Как без нее на эдакое задание отправляться! Еды не брала вовсе. К чему? Только дорогу лишним весом отягощать. Лес он и напоит, и накормит. Только прицепила к поясу дорожную берестяную фляжку с отваром, укрепляющим силы, настоянном на семи травах, да взяла мешочек с лечебными сборами, которые сама собирала, и еще небольшую склянку с чудодейственной мазью из еловой смолы изготовленной. То раны хорошо затягивает и заразу всякую из нее выводит. Окинула свою клеть прощальным взором. Мелькнула плохая мысль: доведется ли вернуться? Прогнала ее прочь. С такими мыслями нельзя в поход собираться, удачи не будет. Аккуратно прикрыла дверь и вышла на улицу.
Под самой стеной, жмурясь на солнце, на корточках сидел Волчок. Успел-таки, постреленыш, добраться. Надо же… Шустрый отрок. Увидев меня, вскочил на ноги и принялся канючить.
- Варна, возьми меня с собой, я тебе пригожусь… Вот, ей-ей, пригожусь! – Я покачала отрицательно головой. Волчок насупился и пробурчал. – А добром не возьмешь, все одно, следом за тобой пойду…
Я усмехнулась.
- А поспеешь ли?
Отрок надулся еще сильнее и засопел, словно барсук по весне. А я подумала, что не стоило мальчишку раззадоривать. А то ведь, и вправду, рванет следом. С такого станется. Убрала смешинку из глаз, состроив сердитое и строгое лицо.
- И думать не моги! Сам знаешь, я тебя за версту почую! А, коли почую, так в жабу-то и оберну. Будешь до скончания жабьего века на четвереньках скакать, да квакать!
У мальчишки глаза от страха расширились до круглого совячего вида, и он хотел было от меня шарахнуться, да стена за спиной не позволила. Он распластался по ней, будто боялся, что я и впрямь сейчас же его в жабу оберну. Знала я, что про Волхвов ходили всякие слухи средь отроков один чуднее другого. А мое место в Скиту вообще особым было. Правильно сказал Световлад, я одна только со всего скита и владела всеми четырьмя стихиями. Так что, в жабу, не в жабу, но квакать и скакать по-жабьи я могла его заставить. Мне хотелось рассмеяться, но тогда он может счесть мои угрозы шуткой, и вправду, привяжется. Поэтому, покачала головой, и прошептала, чуть склонившись к его перепуганной мордашке:
- И думать не моги… Лучше тут за всем пригляди, пока меня не будет.
Развернулась, и пошла к выходу из Скита. Тесовые ворота, которые отродясь не запирались днем, только что, если на ночь от дикого зверя, да каких забредших по нечаянности в наши края лихих людей, сейчас были на запоре. А это было уже нехорошим признаком. И впрямь, Старец опасается… Только вот, чего? Я хмыкнула. Думаю, как раз это и предстоит мне выяснить. То, что с Додолой и отроками случилось что-то плохое, думать не хотелось. Но по-другому не выходило. Старый привратник, открыл мне калитку и прошептал слова благословения мне в спину. Оставшиеся в Скиту воины стояли на стенах, службу несли. В воздухе витала тревога, окутывая Скит душным облаком опасения. Хотя о том, что случилось с отроками и Додолой никому Старец не сказывал. Но люди чуяли недоброе. Лица у всех были хмуры и сосредоточены.
Войдя под полог, я, скинув с себя всякие дурные мысли, очистила разум, впитывая в себя звуки и запахи леса. По телу пробежала волна мурашей, кончики пальцев закололо от прихлынувшей энергии, взятой прямо от земли. Несколько раз вдохнула-выдохнула и помчалась волчьей рысью, с каждой минутой все больше и больше набирая скорость. Сразу обострились слух и зрение, стала чуять все запахи, которые раньше не чуялись. Волчья рысь – особенный ход. Для того чтобы передвигаться с такой скоростью, нужно было не просто представить себя волком, нужно было им стать. Конечно, шерстью я не обросла, да и на четыре конечности не опустилась. Но только по человечьей манере на ногах осталась, а вот все остальное… Сила волка вливалась в меня щедрыми потоками, проходя через амулет Велеса в виде волчьей лапы. Он горел на моей груди синим огнем, вливая в тело мощь и сноровку дикого зверя. От этой силы волосы на голове зашевелились и я, почти не отдавая себе отчета, ощерила зубы, а из горла вырвался протяжный волчий вой. Так воет стая, когда выходит на след добычи и начинает ее гнать, выводя на засадных волков.
До Серебряного Ключа оставалось около двух верст, когда я остановилась. Солнце только-только спряталось за кроны деревьев, разбрасывая вверх, словно хвост Жар-птицы, свои лучи. Я будто наткнулась на невидимую стену, мягкую, пружинистую и немного липкую, как мед диких пчел. Сбросив с себя состояние волка, выдохнула и стала медленно шаг за шагом продвигаться вдоль этой невидимой стены. Это была защита, самая простая, какой учат отроков в самом начале прохождения их пути в Скиту. В ней чувствовалось сплетение многих энергий разных людей. Это было обычно. Когда в одном месте собирались многие жрецы, то они выстраивали подобную защиту. Но что-то было не так. Это было похоже на то, когда ты кусаешь яблоко внешне совершенно обычное, с розовато зеленым бочком, но почти сразу же понимаешь, что внутри оно гнилое. Слабый привкус гнили ощущался и здесь. Я прошла несколько аршинов, прежде чем поняла, что не так. Конечно! Ловушка! Защита была прорвана, а потом склеена обратно, склеена мастерски, но все же с некоторым изъяном, который не каждый мог распознать сразу. Я могла.
Переходить этот барьер можно было только одним путем: вспороть его своей энергией, словно нож вспарывает брюхо убитой дичи. Но тогда тот, кто установил его, обязательно узнает о проникновении. Я усмехнулась. Ловушка для неопытных отроков. Но оставался один и, пожалуй, самый главный вопрос: кто это сделал?
Я прошла еще несколько аршин вдоль этой стены, стараясь не прикасаться к ней, пока не дошла до ручья. Это и был Серебряный Ключ, вытекающий из-под огромного камня, стоявшего на большой поляне. Место это было Священным для каждого из Рода. Посему сюда и отроков изо всех Скитов приводили, дабы испытать их навыки и знания. Наклонилась и зачерпнула горсть, попробовала. Вода, как и прежде, носила сладковатый привкус. Конечно, как и прежде, только вот во рту остался кисловатый привкус металла, оставляемый чужой магией. Плохой, темной, дурманящей. Но по воде я могла пройти беспрепятственно к самому сердцу Серебряного Ключа, к его истоку. Склонилась к воде, зачерпнула еще пригоршню и быстро прошептала знакомое:
- Странник Лег[1], Светлый мой Хранитель, данный мне Родом-Покровителем в охранение, прошу, тя усердно: Ты меня днесь просвети и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави и на путь праведный направи, да будут все деяния мои да во Славу Сварога и Рода Небеснаго. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!
И выплеснула воду себе на лицо. Поднялась, покрепче сжала в руке сулицу, и сделала решительный шаг, направляясь по ручью вверх, к его истоку. Вода доходила мне чуть выше колена, и обожгла мне ноги ледяным холодом даже сквозь одежду. Но скидывать обувку на берегу я не стала. Вдруг понадобиться быстро вступить в схватку, а босой это делать несподручно. Прошла с три сажени, и, решив, что миновала защитную стену, вышла на берег. Меня поразила тишина, царившая вокруг. Ни щебета птиц в кронах, ни стрекота кузнечиков в высокой траве, ни жужжания пчел. Будто опоясывающий защитный барьер отгородил это место от прочего мира глухой стеной. Обошла по кругу заросли тальника, и тут почувствовала этот запах, запах смерти. Остановилась размышляя, что лучше предпринять. Ставить собственную защиту было без толку. При прямом нападении от стрелы или от копья она не убережет, только время потрачу и силы. Решила рискнуть и кинуть мысль-поиск, совсем слабую, едва отличимую от звериной. Результат поразил меня. Ничего живого вокруг, ни человека, ни зверя. Только едва теплящаяся искра угасающей жизни. Эту энергию я знала. Мать Додола!! Больше не таясь, я быстро рванула сквозь молодой березовый подлесок, и чуть не споткнулась о распростертое тело одного из воинов, отправленных сопровождать отроков. Он был мертв, рассечен боевым топором почти до самой грудины. Ему помочь уже было нельзя. Душа его еще около полудня отправилась на суд Пращуров.
Додолу я нашла лежащей возле самого камня, из-под которого бил Серебряный Ключ. Думаю, только благодаря его живительной и исцеляющей силе, она еще и была жива. Она лежала на спине, раскинув руки в обе стороны, а на груди у нее на светло-сером одеянии расплывалось кровавое пятно. Убрус[2] сполз с русых волос, глаза закрыты, грудь едва вздымалась. Кто-то нанес удар ей в грудь острым и тонким кинжалом. Это было орудие наемных убийц и воров. Но кто? Откуда? Она была опытной Жрицей и закаленным бойцом. Прошла не одну битву. И так позволить себя ударить… Я не могла в это поверить! Только исподтишка, только тот, кого она хорошо знала и доверяла, кого подпустила с лица к себе совсем близко. Я упала на колени перед ней, приподняла голову, и тихо прошептала:
- Матушка Додола, слышишь ли меня?
Она слабо застонала, ресницы ее затрепетали, а спекшиеся губы, с трудом разлепившись прошептали:
- Марфа…
Я, не глядя, сняла свою баклажку, сработанную из бересты, с пояса, и, вытащив зубами плотно пригнанную затычку, приложила горлышко к ее губам. Додола судорожно сделала несколько глотков и опять закрыла глаза в изнеможении. Скомкав ее убрус, я подложила ей его под голову, а сама принялась снимать с ремешка мешочек с травами и мазью. Она легонько сжала мою руку холодными пальцами. Постаралась улыбнуться, и тут же скривилась от боли. Просипела едва слышно:
- Оставь… Поздно уже… Только и ждала кого-нибудь, чтобы… - Не договорив, закашлялась, и на губах выступили кровавые пузыри. Я еще раз приложила к ее губам горлышко баклажки. Она глотнула, и, собрав последние силы, прохрипела: - Это Мормагон[3]… Он – подменыш… Отроков увели незнамо куда. Коих не переделают – убьют. Спаси кого сможешь… - Она опять закашлялась, и из ее горла черным потоком хлынула кровь. Глаза остановились, глядя в небо. Наверное, она уже видела звездный путь в Сваргу, где поджидал ее крылатый волк Симуран, чтобы отвести ее на суд Пращуров.
[1] Лег-Хранитель – В современном понимании, Ангел-Хранитель.
[2] Убрус – женский головной убор в виде большой полоски ткани, повязанной особым образом.
[3] Мормагон – со старославянского «играющий со смертью».