Желание того или иного отщепенца отсоседиться от близкого и по роду-племени, и по общему происхождению, от одного предка – это и по современной истории знакомо. Но первыми на этот путь удаления от славянского мира ступили поляки. О влиянии на этот процесс католического мира в лице Ватикана и насильственная латинизация переформатировали как польское общество, так и саму натуру поляков.
Теперь они уже бывших братьев русов на востоке, оставшихся православными, стали искренне считать врагами. Амбиции королевства Польского вылились в желание и восточного соседа включить в свою орбиту. Попытка внедрить во власть на Руси Лжедмитрия и вхождение поляков однажды даже в Москву (1612 г.), успехом не завершилась. Никто там, в Москве, не проникся духом Варшавы, а погнал ее прочь за Вислу. Но заполучить хотя бы часть от вожделенного пирога – кусок земли западной Руси, это стоило усилий. И эти усилия не утихали столетиями. Только вот беда – не поддавались русины, оказавшиеся волею судеб в орбите польского влияния на территории западной Руси.
Русины, не желая отказаться от православия, стали оплотом сопротивления польскому господству, и препятствием на этом пути насаждения католицизма. Они в силу своего национального русского самосознания и стремления к России оказались сильнее польского влияния. Вот что писал на этот счет галицкий ксёндз (поп), член иезуитского ордена «Воскресшие из мертвых» В. Калинка, который с сожалением пояснял корни такого сопротивления русинов (русских) и неудачи польской политики:
«Сельский русский люд не сознает еще своей национальности, но не любит ляха, как своего господина, богатого человека и исповедника иной веры. Просвещенные русины ненавидят ляха еще больше, чем простонародье, и в этом нерасположении поддерживают его.
Все русины вместе состоят материально под властью и нравственно под влиянием России, которая говорит подобным же языком и исповедует ту же веру, которая зовется Русью, провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве…
Контрнаступление Востока на Запад, начатое бунтом Хмельницкого, катится все дальше, и отбрасывает нас к средневековой границе [династии] Пястов. Окончательный приговор еще не пал, но дело обстоит хуже некуда ...».
И далее стенания ксёндза продолжаются:
«Как нам защитить себя? Чем?! … А хваленая западная христианская цивилизация сама отступает и отрешается. Где отпор против этого потопа, … несущегося неостановимо и затопляющего все окрест? Где?! Быть может, в отдельности этого русского народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть москалем?! Сознание и желание национальной самостоятельности, которыми русины начинают проникаться, недостаточны для того, чтобы предохранить их от поглощения Россией. Опорная сила поляка хранится в его душе, - однако, между душою русина и душою москаля основного различия нет, нет непереходимой границы ... Была бы она, если бы каждый из них исповедовал иную веру, и поэтому-то уния была столь мудрым политическим делом. …. (Stanislaw Tarnowski, «Ksiadz Waleryan Kalinka», W Krakowie, 1887)
Теперь несколько слов о польской окраине, которая стала для поляков камнем преткновения, и которую они до последнего (до 1939 года) звали Кресами (Kresy). Эти Кресы (окраины – по-польски) после присоединения к Советскому Союзу стали зваться как и вся бывшая Малороссия – Украиной.
Слово «украина, оукраина» древнерусское. И всегда рассматривалось как «окраина». В словаре В. Даля читаем: «Украйный и украинный. Крайний, у краю, на краю чего находящийся; дальний, пограничный, порубежный, что на крайних пределах государства, сибирские города встарь назывались украйными. А город соловецкой место украинное… Украй, украйна, область с краю государства или украйная. Латины взяша украины неколико псковских сел, стар. Даже до украины нашей страны молдавской, стар. На украине, на студеном море, стар. Ныне Украиной зовут Малую Русь».
И.И. Срезневский в «Словаре древнерусского языка» приводит такие примеры использования этого слова в древних летописях:
«И пришедъ тайно и взяша съ украины нѢколико Псковскыхъ селъ» [И пришёл тайно и взял с украины несколько Псковских сел]. (Псковс. л. 6779 г.). «Начашася отъимати лоузи и оукраины земль оу Петровыхъ дѢтеи» [Начали отнимать луга и оукраины земель у Петровых детей]. (Жит. Петр. Берк. Мин. чет. iюн 415).
В самом этом древнем слове нет никакой уникальности – с некоторыми малозаметными отличиями оно присутствует во всей группе славянских языков:
Окраина, край; Ускраіна, край (бел.), Pakraštys, kraštas (лит.), kraniec, skraj (пол.), Крај (серб.), Okraj, okraj (слвц.), Окраїна, край (укр.), Okraj, Kraj (чеш.).
Впрочем, охота пуще неволи. В истории известны факты превращения географического термина в название народа. Так, жителей Соединенных штатов зовем американцами. Сами они также считают себя американцами. Имея в виду себя – американской нацией нацией. Впрочем, еще президент Обама в своих выступлениях так и называл американцев нацией.
Конечно, все, что сказано выше, относится к лингвистической стороне дела, а что касается Малой (южной) Руси реально возникшей на окраине Великой (северной) Руси, то как об Украине о ней стали говорить только в 20 веке, с выделением малороссам административной территории Украинской Советской Социалистической Республики в составе СССР, существовавшей до самого его развала. Именно после этого развала националистам и довелось доставшийся им жирный кусок объявить своей собственностью под названием Украина. Более половина русского населения Украины (Киев вообще был русским городом) неожиданно для себя, так ничего и не поняв тогда, чем им и их детям грозит референдум о независимости, проведенный в 90-е, стали «украинцами».
Начиная с князя Данила Галицкого из Галича, Ватикан склонял того к предательству и переходу от православия в объятия Римской католической церкви. Поэтому при любом удобном случае даже в картах представлял желаемое за действительное. К слову, за православные земли Малой Руси шла нешуточная борьба. Здесь на стороне Ватикана встали окатоличенная Польша – те же русы, но исковеркавшие свой первоначальный язык – и отчалившее от Руси княжество Литовское. Борьба велась не только на поле боя, но и на информационном поле – это так знакомо теперь и нам. И кто знает, сколько таких липовых карт выходило из типографий Ватикана?
К слову, Данила Галицкий получил от Папы титул «короля Руси». Юрий II Галицкий официально называл себя «Dei gratia natus dux totius Russiae Minoris» (Милостью Божьей король всей Малой Руси). На его печати было написано: «Domini Georgi Regis Russie» (Георгий, король Руси). Соответственно, и его народ назывался «russi» (руссы).
Но в дело вступила Польша. Польской шляхте со времен Речи Посполитой не давала покоя общность языка малороссов и великороссов. Король Ян Казимир, с которым, воевал Хмельницкий, выступая в польском сейме, видел главную угрозу для Речи Посполитой в тяготении малороссов к Москве, «связанной с ними языком и верой» .
Также и львовский публицист Мончаловский в 1898 году писал:
«…трудно допустить, чтобы люди, имеющие притязания считаться образованными, не знали и не видели органических связей, соединяющих разные наречия русского языка в одно целое, неделимое. Но тут выше всяких языкословных очевидностей и доказательств и выше действительной жизни стоит политика, которой подчиняются даже филологические и этнографические познания. Ради этой политики украинофилы и пытаются создать из малорусского наречия особый язык. Раз поставлена теория об отдельности малорусского народа, ее необходимо обосновать и доказать. Так как, однако, ни язык, ни этнография… требуемых доказательств дать не могут, а тут разные «добродеи», от графа Стадиона в 1848 году до графа Бадени в 1898 году, постоянно твердят: если вы одни с «москалями», то не желаем вас знать – то и явилась необходимость пригнать действительную жизнь к теории и искусственным путем создать такой язык, который как возможно далее отстоял бы от общерусского» (Мончаловский О. А. Литературное и политическое украинофильство. Львов, 1898.)
Известны слова пламенной немецкой революционерки, современницы Ленина, Розы Люксембург, опубликованные в статье в журнале «Вопросы истории» в №2, 1990 года, упрекающие Ленина в сознательном развале России:
«Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем простой причудой, кривляньем нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких-либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко. […] И такую смехотворную штуку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т. д. ».
Чего же добивались поляки, и чего добивается от бывшей Украины теперь Запад? Читаем далее у ксендза В. Калинки, который писал еще в 19 веке, но его вековая мечта продолжала одолевать умами уже западных «партнеров»:
«Раз этот пробуждающийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием, пускай останется при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, а с Востоком только формой. … только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги. Только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало.
Пускай Русьостанется собой и пусть с иным обрядом, но будет католической - тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. Тогда возвратится Россия в свои природные границы - и при Днепре, Доне и Черном море будет что-то иное ... А если бы - пусть самое горшее – это и не сбылось, то лучше Русь самостоятельная, нежели Русь российская. Если Грыць не может быть моим, то да не будет он ни моим, ни твоим! Вот общий взгляд, исторический и политический, на всю Русь!»
Даже в середине XIX века польские идеологи в упор не видели никакого «украинского» народа, хотя именно о нем, как о последней надежде, так страстно мечтает этот цивилизатор. Калинка явно считает будущих «украинцев» русинами и даже прямо называет их русскими. К слову, Украину в Польше официально называли "Русским воеводством". Она как бы была, а вот украинского народа, о чем плачется ксёндз все еще не было. Поляки с сожалением видят только русин, которых только еще предстояло сделать нерусскими, раз уж не удалось их ополячить.
В 1921 году в Польше была проведена перепись населения. Она показала (смотрите таблицу выше) интересные результаты. В Волынском воеводстве, охватывающем Волынскую область и север Тернопольской, население имело следующий состав: Поляки – около 17%, Русины – 68,3%, Евреи – 10,6%.
Такое состояние дел сохранялось там до 1939 года, Затем, когда Красная Армия, восторженно, кстати, встреченная населением, освободила русинов от поляков, всех православных русинов записали в украинцы. И при Советской власти никого это не смущало, всё понималось как простая территориальная принадлежность.
Но неуемное желание Запада гадить не позволяло ему смириться с обрусением былой части Малороссии, о чем красочно писал цитируемый выше ксёндз. Территория была – нужно было заселить ее соответствующей национальной группой.
Украина как окраина, или Кресы, звучала, а украинского населения не было. Смотрите проникновенные слова галицкого ксёндза В. Калинки на этот счет.
Но то, что не удавалось сделать полякам, принялись довершать американцы, особенно сконцентрировав усилия, начиная с 90-х, когда руками местных нацистов силой превращали уже русских в украинцев.
.