Лев Николаевич Толстой. Один из наиболее известных русских писателей и мыслителей. Классик мировой литературы.
Интересно, кем Лев Толстой мог бы быть в наши дни? Давайте пофантазируем. Пропустим очевидное — автор книжных бестселлеров. Кто ещё? Блогер-миллионник, телеведущий? С его умом, эрудицией, да ещё и выдающейся бородой смотрелось бы, как минимум, харизматично. Скорее всего, программы Толстого носили бы нравоучительный характер: о добром, о вечном. Но не факт. Военкором он бы был на сто процентов хорошим, его популярный канал мог бы так и называться «Война и мир». Успешным фермером он тоже мог бы быть. Представим: Толстой на этикетке собственных экопродуктов. Отдыхая от хозяйства, Лев Николаевич брал бы свой электронный планшет, запирался в кабинете и сочинял бы сценарий для крутого сериала. Четыре сезона с эпилогом. Его жизнь тоже разбилась на эпизоды, и главными из них тоже были война и мир.
Снова включаем воображение: стираем с портрета графа бороду. Пока она ему не положена по военному уставу. Хотя, зачем стирать с портрета, есть же фотография! Молодой артиллерийский офицер смотрит на нас прямым, смелым взглядом, аккуратные усики, уверенная поза. Из-под плаща, как бы случайно, выглядывает эполет. Всё это ему очень идёт, просто бери и снимай героический фильм про события Крымской войны, куда в 1853 году Толстой попал по своей личной просьбе. До этого два года он служил на Кавказе в артиллерийской бригаде, там вырос из юнкера в офицера. Тогда же опубликовал и свою первую книгу «Детство».
В Севастополе Толстой оказался в самой гуще событий, впрочем, там везде тогда была гуща. Город играл важную роль в нашем противостоянии шестидесятитысячной армии турок, англичан и французов. На защиту крымской крепости встали 30 тысяч русских моряков и бойцов городского гарнизона. Молодой артиллерист сам добился перевода в эту горячую точку и до конца осады был на самом опасном участке фронта — в четвёртом бастионе. Получил за это орден и две медали.
Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в жилах. Главное, убеждение, которое вы вынесли — это убеждение в невозможности взять Севастополь, и не только взять, но поколебать где бы то ни было силу русского народа. И это видели вы не во множестве брустверов, мин и орудий, а в глазах, речах, приёмах, в том, что называется духом защитников Севастополя.
Толстой посылал «Севастопольские рассказы» в журнал «Современник». Это был его прямой репортаж с фронта. Писатель командовал батареей на Чёрной речке, стоял на Малаховом кургане, участвовал в крупных боях.
Как всегда, накануне сражения делали вид, что о завтрашнем дне мы думаем не более, чем о всяком другом. Но я уверен, что на самом деле у всех сердце сжималось при мысли о штурме. К утру с приближением момента страх ослабевал, а к трём часам, когда ожидали сигнала к атаке, я был в таком хорошем настроении, что ежели бы пришло известие, что штурма не будет, я бы очень огорчился.
Но у героических событий была изнанка — всё то, что включает в себя горькое понятие «война». Разорение, кровь, увечья, гибель друзей с всё то, что Толстой увидел и испытал в Севастополе. Картинки оттуда не могли не оставить шрамов на душе впечатлительного графа. Он стал лучше понимать людей, острее переживать и чувствовать вместе с ними.
Сухой открытый рот с трудом выпускает хрипящее дыхание; голубые оловянные глаза закачены кверху, и из-под сбившегося одеяла высунут остаток руки, обвёрнутый бинтами. Пожирающий внутренний жар, проникающий все члены страдальца, проникает как будто и вас.
На войне копился богатый материал для будущих книг. И Толстой, как мог, успевал писать прямо на фронте. Но большое творчество требовало гораздо большего времени. Как только враждующие стороны заключили мирный договор, писатель сразу попросился в отставку. После впечатлений войны, его распирали идеи мира, добра и справедливости. Он спешил рассказать о них людям.
За время военной службы граф Толстой превратился в совсем нового Льва Толстого. Он уходил в армию буквально из-за покерного стола, обросший проигрышами и долгами. Карты, вино и женщины — это всё, что тогда волновало молодого аристократа. С войны вернулся — философ и филантроп, уже прославившийся своей глубокой литературой. Тут сразу представляется какая-то занудная личность, но это было совсем не так. Граф был исключительно интересным человеком, говорил на тринадцати языках, музыку сочинял.
Льва Николаевича захватывало всё новое. Его первый фотографический аппарат везли в Ясную Поляну на большой телеге, запряжённой парой лошадей. Это была середина XIX века. С подачи графа, фотографией увлеклась вся его большая семья. Даже сейчас не у каждого в телефоне есть столько снимков, сколько скопилось в семейных альбомах Толстых. Писатель изобрел устройство, чтобы можно было самому себя снимать, и в 1862 году сделал фотографию, которую называют «первым в истории селфи».
Лев Толстой озвучивал аудиокниги Льва Толстого. Звучит бредом сумасшедшего, но это так. Век с четвертью тому назад писателю подарили фонограф, ам изобретатель устройства — Эдисон подарил. Лев Николаевич, который, кстати, открыл в российской провинции больше двух десятков школ, включал ученикам записи собственных былей и сказок. А близким отправлял голосовые письма. В общем, явно опережал своё время Лев Толстой.
Для большинства граф выглядел странно. Босиком по земле, в крестьянской одежде, борода развевается на ветру. Мясо не ест, ездит верхом и на велосипеде, хотя самому глубоко за 70. В родной Ясной поляне старик играет на рояле, шьёт сапоги и пишет книги в умопомрачительном количестве. Идеей-фикс Толстого было: всё, что у него есть, раздать бедным. Из-за этого он сильно поссорился с женой, которая, понятно, не хотела, чтобы их дети остались без наследства. Лев Николаевич помогал крестьянам и говорил:
Нет в мире прекраснее чувства, чем ощущение, что ты сделал людям хоть каплю добра.
Толстой прожил 82 года и до конца был в прекрасной форме: часами мог плавать или играть в теннис. Зная про все его увлечения, больше всего удивляешься, когда он умудрился при всём при этом столько написать?! Полное собрание сочинений — 90 томов! В своей литературе он часто касался вопросов сути военного патриотизма и вопросов войны и мира, в ответах на которые человечество никак не придёт к согласию. Но, глядя в будущее, офицер в четвёртом поколении, гуманист Лев Николаевич Толстой, никогда не оставлял надежды, что:
Может быть, близко то время, когда войны станут совсем невозможны и никто больше не станет воевать.
Слушайте программу «Офицеры» в эфире Радио ЗВЕЗДА.
