- Вот тебе!
- А вот так не хочешь?
- Сикоси накоси выкуси!
Солнце ошалело таращилось, облака выстроились в очередь , соседи спорили, кто победит
А во дворе Ольки стоял дым коромыслом. Это самое коромысло муж Ольги по- тихому припрятал в сарайке. Олька - огонь, Олька и с коромыслом наперевес на кого хочешь пойдет. А коромысло - вещь, за него деньги уплачены. Знать бы только, чего они с Полиной так сцепились.
Олька и Полька были соседками подколодными. Утром по росе встать, свиням - кролям еды задать , курям зерна сыпануть, с соседкой пару минут полаяться - и день задался, можно на работу идти. А повод всегда найти можно, было бы желание: то Олька на просушку зимние вещи на общий забор повесила, то Полька алычу, что в Олькин палисад наклонилася, подчистую обобрала.
И так они к этой ругачке утренней привыкли, что Олька тосковала, когда Полина на неделю в райцентр к сестре в гости укатила. Когда вернулась, обе рады были и неделю собачились с упоением. Но чтобы так?!
- Д# ра!
- Сама д#ра и коза твоя тоже!
Манька обиженно взревела, но, получив по морде подушкой, пущенной умелой Полькиной рукой, заткнулась и притаилась за сарайкой. От удара об Манькину рогатую башку подушка треснула, пестрые перья разлетелись по двору.
- Тихо, бабы, - гаркнул Иван, Олькин муж, - толком объясните, что стряслось- то?
- Стряслось? Да ты погляди, погляди, что ваш Ирод с доном Педрой сотворил!
Иродом звали Олькиного кота, да не со зла, а натурально. Зверюга здоровая, крысолов отменный, бывало, что и птицами не брезговал. Видно согрешила его матушка с камышовым котом, больно уж крупным и злым уродился. Сам Иван кота не то что бы боялся, но скажем так, уважал.
- Не голоси, скажи толком!
- Так прихожу утрам в сарайку, курям задать, а у Педры хвост подчистую вырван. И не поёт больше сердешный. И как тут петь, если на заборе не покажется, куры засмеют? Мёрзнет!
Доном Педрой Полька, обсмотревшись сериалов, назвала петуха недаром. Горяч, блудлив, куры от него, как из пулемета, неслись. А уж красавец! Сам белый, хвост рыжий с алым, выправка кавалергардская. Один в один как Полькин муж, Григорий, в молодости. Не петух - мечта женская! Сейчас эта мечта сиротливо жалась в углу курятника, а нежное Полькино сердце обливалось кровью.
- Так мож это хорь, - не сдавалась Олька.
- Сама ты хорь. Ваша эта зверюга, больше некому!
- Брешешь!
- Сама брешешь и не поперхнешься!
- Корова сисястая!
- Ах ты так! На тебе! И на глазах оторопевшего Ивана соседка повернулась спиной, наклонилась и заголила обширный зад в хлопковых трусах в горошек. Горошины были размером с град, выбивший посевы в позапрошлом году.
- Ах ты так! Олька в долгу не осталась, и две попы, как два огнестрельных орудия, грозно нацелились друг на друга.
Иван испуганно юркнул в дом. Мычала некормленная скотина, сохла неполитая бахча. Иван успел покурить и схарчить пирогов с морсом.
- Екарный бабай, Поль! Иван, да что с бабами- то? К калитке подошёл Григорий и от увиденного тихо сел на ещё мокрую от росы траву.
- Кто кого перестоит, Гриш!
- Поль, там борщ кипит! Что туда класть-то?
Прошло полчаса, и Иван не выдержал:
- Ну хочешь, я заместо тебя постою, Оль! Порося от визга охрипли.
Перспектива оголения Иваном частей, предусмотренных только для супружеского просмотра, Ольку отрезвила.
- Да и ляд с тобой, зараза.
Одной стоять было неинтересно , и Полина ушла к борщу и недоенной корове.
- Вань, а неужто заместо меня бы встал? - спросила Ольга вечером.
- А то! Я за тебя и в огонь и в воду.
Не в петухах счастье, а в муже хорошем, который за тебя и в огонь, и в воду, и в скандал.
Всем добра!