Ласло Мохой-Надь запомнится в фотомире, по крайней мере, двумя вещами. Первое – эксперименты с ракурсами, которые приводили к тому, что мир в кадре буквально переворачивался с ног на голову. Второе – определяющая роль света, своего рода импрессионизм в фотографии.
Как истинный герой модернизма, он, работая на стыке разных жанров, пытался сформулировать философию искусства будущего и изменить психологию видения.
Венгерский художник, теоретик фото- и киноискусства, журналист, одна из крупнейших фигур мирового авангарда, один из важнейших представителей фотографии Нового видения.
Он делал снимки без фотоаппарата, выпекал скульптуры из оргстекла и привносил нарратив в коллажи. Он стал преподавателем Баухауса в двадцать семь и основал собственный институт дизайна в сорок девять.
Главной областью его интересов и фотопрактики были такие базовые категории, как свет, пространство и движение. Причем свет он понимал без тени метафизики, ставя вопрос о его природе с почти научной тщательностью. Свет - это то, что определяет нашу возможность видеть. В первую очередь его интересовала природа человеческого восприятия.
Свет для Мохой-Надя является структурой первоочередной, и как он сам пишет: «Моя цель — конкретизация феномена света, свойственного процессу фотографии и никакому другому техническому средству».
Картины и рисунки Мохой-Надя в сущности представляют собой подготовительные эскизы к протяженному ряду абстрактных фильмов. Более того, их можно охарактеризовать как проекты статичных фаз абстрактных фильмов. Бескамерная фотосъемка, фотограмма, тоже ведет к новой форме абстрактного фильма.
Стратегия нового видения подразумевала специальное ракурсное построение кадра, многократную экспозицию, использование экспериментальных техник (фотограмма и фотомонтаж), изображение предметов как абстрактных компонентов и сочетание кадра с типографическими элементами. Новое ви́дение исходило из того, что кадр способен формировать специфический взгляд на объект, создавая особую фотографическую, а не живописную стратегию.
Итак, фотография полностью поменяла систему координат, свойственную традиционному искусству, и изменило наше оптическое восприятие. В ее ведение теперь переходила изобразительная конструкция, как определяет ее Мохой-Надь— отношения предметных, взятых с натуры образов в творческом преломлении художника.
Если исторически ранняя фотография подражала классической картине, делая фото двигателем репортажа, Мохой-Надь обращался к абстрактным формам, ракурсам, обычно неподвластным глазу, искажениям, бесконечно разнообразной игре фактур и светотени. Фотография меняет наше представление о времени, обладает возможностью передать его течение через различную по длительности выдержку. Эти фотографические практики Мохой-Надя можно отнести к конструктивизму, поскольку фото превращается в способ сделать видимым видение, механизмы зрения.
Мохой-Надь, пользуясь всеми подвластными возможностями фотографии, считает, что она направлена на формирование нового, объективного зрения. Фотография показывает правильные взаимоотношения предметов, в то время как наш глаз постоянно корректирует картинку в соответствии с нашим предшествующим опытом.
Новая мысль, которая захватывает Мохой-Надя, заключается в том, что именно благодаря фотографии и кино человек наконец-то смог увидеть свою среду обитания, и, что ценно, новыми глазами — города с высоты птичьего полета, улицы, освещенные рекламой и индустриальные пейзажи, которые получили признание своей самостоятельной эстетической ценности.