Кольский залив, на котором находится главная база Северного флота - Североморск, это ещё не море, вернее море, а ещё точнее часть моря - большая гавань. А чтобы попасть в Баренцево море, надо пройти бо′льшую часть Кольского залива, которая среди военморов называется узкость. Поэтому любые штормы, в Баренцевом море не доходят до бухты, где базируются боевые надводные корабли, в том числе и нашей сто …дцать первой бригады десантных кораблей. По ходу повествования я буду указывать номера соединений кораблей с заведомым искажением, чтобы не дай Бог не выдавать военную тайну. Хотя, на проводимых современных парадах без опасения указывают и типы кораблей, и их проекты, и - соединения. Но это их проблемы, а я принимал присягу. Ну, так вот, в базе в большинстве случаев редко штормило до двух баллов, а бывало, наблюдался и полный штиль. Штормовые периоды начинались в основном с осени. А летом в Кольском заливе была вполне хорошая погода. Напомню, что мы швартовались у стенки напротив штаба флота. Это было постоянное место швартовки по предписанию. И, хотя от Баренцева моря нас отделяло значительное расстояние, приливы и отливы здесь были очень заметны. Полная амплитуда подъёма и просадки корабля порой достигала не менее трех метров. Закончив драить палубу во время приборки в период отлива, я иногда, особенно в солнечные дни, наблюдал морских звезд на дне под килем нашего эсминца. Вода была чистой как слеза и искрилась всеми цветами радуги. В такие моменты очень хотелось искупаться, но мысль о том, что даже в летние жаркие дни температура за бортом не превышала четыре градуса по Цельсию, отрезвляла безрассудную фантазию.
Нахождение в базе напоминало порой безоблачную идиллию. Совсем другое дело было в морях (употребляю сленг матросов). Наш «Окрыленный» проекта тридцатка бис был, если можно так выразиться плоскодонным, то есть не совсем бескилевым, но почти…. Поэтому даже в небольшой шторм его швыряло как щепку. Он, то зарывался носом, и затем, выныривая из воды, скатывал валы воды на корму, а то: кренясь на борта, черпал ударявшие сбоку волны и также, скатывал воду, накренившись на другой борт. Чаще всего имело действие комбинации этих направлений качки. Стоять вахту у котла на ручном питании, как я уже описывал, было для меня каторжным трудом. Но, слава Богу! я не был подвержен морской болезни. И со своими обязанностями худо - бедно справлялся не без помощи моих сослуживцев годков, которые физическим воздействием наставляли меня на путь истинный.
И всё же самое неприятное, что больше всего портило мне жизнь - это бачкование. Эту «почетную» обязанность я подробно описал ранее. Когда мы были в базе, с этим можно было мириться, но в морях это была беда когда, по качающейся во все стороны палубе, необходимо было донести полные бачки первого и второго блюд, а потом сбегать за горячей водой, ну и так далее. Но никто не мог избавить меня от этой горестной участи. В базе иногда мог быть штиль, но в Баренцевом море волнение было всегда. И, вот мы опять в море. Начало обеда пришлось перед выходом в море, а окончание когда мы прошли остров Кильдин. Теперь задача для меня состояла в том, чтобы набрать горячей воды для мытья посуды. Я уже успел сбегать за ней на камбуз, но он был закрыт, так как по кораблю прозвучала команда «закрепить всё по - штормовому». А это означало ещё и то, что все люки и двери должны быть задраены наглухо, чтобы через них не захлестывала забортная вода. В растерянности я уселся на рундук и задумался о том, что мне делать в сложившейся ситуации. Грязные миски, ложки и кружки кучей лежали на ещё не срубленном баке. Ещё не отработав все назначенные мне дополнительные недели бачкования, надо мной нависла угроза заработать новые. Заметив мою тоску – печаль, один из годков отдыхающей вахты посоветовал мне набрать горячую воду из манометрии в первой машине. Так называлось турбинное отделение, где находилась первая турбинная установка. Это на неё мы подавали пар из нашего второго и первого котельных отделений. Я понял, почему именно там. Через люк на верхней палубе сразу опускаешься на полтора метра на перекрытие верхних марсов, где и были манометры с их продувочными вентилями. Таким образом, исключалось путешествие по вертикальным трапам с двумя бачками в котельное отделение. Это был дельный совет, как нельзя кстати. И я рванулся на верхнюю палубу.
Необъятный простор волнующейся водяной массы окружал наш корабль. Вода имела свинцовый оттенок с белыми барашками на вершинах распадающихся волн. Штормило уже крепче, чем при подходе к острову Кильдин - балла четыре. Но для нашего эсминца этого хватало с лихвой.
Кренясь то на левый, то на правый борт он уже начал черпать ими забортную воду, срезая бьющие о борта волны, хотя мы только входили в открытое море. Тем не менее, мне удалось преодолеть метров сорок по правому шкафуту, за второй торпедный аппарат и поравнявшись с надстройкой ЗКП (запасной командный пункт), немного не добежав до первого торпедного аппарата. В этот момент корабль стал резко крениться на правый борт и зарываться носом, а затем дифферент пошел на корму. Я ещё не понял всей трагичности своего положения, но подсознание забило тревогу. Что - то звериное проснулось во мне, и как загнанный зверь я стал метаться по палубе от одной надстройки к другой, дергая рычаги дверей. Безуспешно. Все двери были задраены по-штормовому. Из - под среза ГКП (пространство между главным командным пунктом - баком и верхней палубой) по палубе стала катиться водяная стена метра три высотой. Видимо от безысходности, глупой мыслью промелькнуло в сознании: «ничего страшного - это же просто вода. Ну, окатит, да и всё»…. Однако звериный инстинкт подсказал другое и я, судорожно в панике, схватился левой рукой за штормовой леер (тонкий стальной трос) напротив второго торпедного аппарата, натянутый боцманами между ЗКП (запасной командный пункт) и ПЭЖом (пост энергетики и живучести). И тут меня настиг водяной вал. В тот же самый момент корабль стал крениться на правый борт. Огромная волна обрушилась на меня, сбив меня с ног. Неожиданно это цунами вместе со мной стало скатываться с палубы и меня закрутило в водовороте в разные стороны, а затем вниз. Понимая, что эта волна потянет меня за собой, у меня была ещё надежда зацепиться ногой за бортовой леер, но этого не случилось. А завертевшая меня вода неумолимо тянула за собой. Меня окружала вода, но не просто волна, катившаяся по палубе, а сплошная вода без волн и шума моря. Твердой палубы подо мной не было. Тишина и ледяная вода вокруг. Такое ощущение было, когда я с высоты прыгал в реку на глубину и был под водой некоторое время. До сознания дошло: «Я за бортом, - за бортом в Баренцевом море». Больше я ничего не понимал, не о чём не думал, и ничего не мог сделать. Всё уже произошло. Сил бороться с этой стихией не было никаких. Она обступала со всех сторон и сжимала всё моё существо. Ощущаю холод воды – значит, я ещё жив, но шевелиться нет сил. Масса воды давит на меня со всех сторон – полное бессилие и тишина. Пронзила мысль: «Это конец. Среди огромных волн на просторе Баренцева моря я буду как небольшой мячик, а может и вовсе не виден среди волн, накатывающихся одна на другую. А в ледяной воде я мог продержаться не более трех-четырех минут. В таких условиях искать человека за бортом бесполезное занятие, тем более, если бы меня спохватились через полчаса, - не раньше». Все это пронеслось в моей голове мгновенно.
В какой - то момент давление воды стало уменьшаться. И, вдруг, водоворот, который вверг меня за борт, потянул меня в обратную сторону. Корабль стал крениться на левый борт. И я пулей из морской пучины, пронесся по палубе со скатывающейся водой прямо в торпедный аппарат и с размаху ударился головой и рукой о его постамент. Вскочив на ноги, я не сразу смог разжать штормовой трос, который и спас меня. Когда я был за бортом, он натянулся как тетива лука, а потом сработал в обратную сторону. Теперь я опять стоял на палубе и не мог сообразить, что мне делать дальше. Услыхав шорох новой волны, катившейся по шкафуту, до меня дошло, что спасения во второй раз может и не быть. Крен корабля на левый борт подсказал, что туда и надо бежать. С двумя бачками полными забортной воды, разбитой головой и кровоточащим пальцем, с капающей кровью прямо в бачок я успел заскочить в гальюн, дверь которого была открыта, и где стояли и курили годки.
- Карась, ты откуда такой, как мокрая курица? - спросил один из них.
- Да я вот…. Теперь меня знобило, но не только от холода насквозь мокрой робишки, но и от пережитого страха. – Ме-ме-ня чуть за борт не с –с-мыло, - надеясь на их сочувствие, от волнения еле проговорил я.
Они все с интересом уставились на меня.
- Ну, ты даешь…. Побывал в гостях у Нептуна?! Повезло тебе, что он отпустил тебя. Не каждый выдерживает такое крещение, - заметил один из них.
- Значит, будешь жить, карась. Бачковой что ли?
- Д-да. Хотел горячей воды набрать.
- А ты, наверное, кочегар, из новых карасей… - В каком котле служишь?
- Во втором.
- А, у Антонова…?
- Д-д-да…- дрожащим голосом выдавил я. Меня уже не на шутку стало колотить.
- Передай Антонову, чтобы освободил тебя от вахты и от бачкования. А потом сходи к корабельному доктору. Скажи, так велел Шилов, - он знает.
Так я и поступил, чем вызвал недоумение и недовольство годков в кубрике. Произошедший со мной случай их нисколько не тронул. Но отменять рекомендации Шилова они не стали. Потом я узнал, что главный корабельный старшина Шилов, из БЧ-2, был непререкаемым авторитетом среди годков на «Окрыленном».
Продолжение следует.
Анонс рассказов первого цикла «Мечты сбываются»:
1. Пролог
2. Рассказ 1. Призывник
3. Рассказ 2. Здравствуй море
4. Рассказ 3. ОС-19. Ванька – встанька
………………………………………….
Рассказ 7. Начало на «Окрыленном»
…………………………………………
Рассказ 9. В ад по предписанию
………………………………………...
Рассказ 11. Караси живучие как крысы
………………………………………...
Рассказ 16. А чем черт не шутит
……………………………………….
Рассказ 18. Домоклов меч
………………………………………
Рассказ 20. Болтун – находка для шпиона и прощай «Окрыленный»
Подпишись на мой канал. Впереди интересные истории