Повстречала сегодня знакомую в магазине. Богатая стала, зараза. Новенькая красная машина аж сверкает на солнце у входа. За два миллиона, наверное, отвалила. Явно дорогая, я в них не разбираюсь. Смотрю на нее - и ком подступает к горлу.
Одним все - другим ничего
Ирка вся сияет, довольная такая. Распушилась, как индюшка, по сторонам погляделами бросает. Я сразу поняла - хвастаться припёрлась, счастьем своим тыкать. Новую тачку ей, видать, муженек-бизнесмен подарил. Небось копил, копил, а она разом все просадила.
Смотрю, как она важно вокруг машины вышагивает, руками ведет, рассказывает что-то продавщице. Та ей ухмыляется подхалимски. Ирка ж покровительницу из себя корчит, чванится. Меня аж изнутри полоснуло от этой картины.
Внутри все опустело и заныло. Прямо затошнило от зависти. Я бы ногти себе погрызла за такую малину. Для нее это, поди, плевое дело - миллионы сорить, замужем за богатеньким то! А я в ценниках вечно копаюсь, каждую копейку считаю. Одной машиной меня накрыло, а у нее, видать, еще есть, чем похвастаться.
Ирка так и сияла вся, лучилась от счастья и довольства. Расхаживала мимо меня, ногу вперед ставила кокетливо, позерствовала изо всех сил, шмотками дорогими светила. А я стояла, ноги ватные, сама ссутулилась, сморщилась вся. Лицом к стенке, под ноги ей не смотрела. Даже голову поднять не могла. Застыла, будто в ступоре, в депрессивной отрешенности.
Вот так всю жизнь и буду завидовать. Грызть себя изнутри да мучиться, глядя на ее счастливую, обеспеченную жизнь. Снова и снова упиваться чужим богатством, но так и не прикоснуться к нему. Хоть удавись с тоски!
Пришла с работы и весь вечер плакала. А эта писанина - так, выговориться.
Стала часто задумываться, почему так...
Вот так и живем - муки да страдания одни. Каждый день, как последний, в этой серой, убогой жизни проходит. Хоть вой волком от тоски и безысходности!
А что толку выть, ведь все одно ничего не изменится. Только смиренно сжать зубы и терпеть дальше. Терпеть нищету, терпеть издевательства от таких вот иринок - богатых и сытых. Они нам, холопам, ясно дают понять, что мы ниже плинтуса. Даже не люди вовсе, а так, отребье трудовое.
Идешь по улице, а они ездят мимо на своих сверкающих ведрах с болтами за миллионы рублей. Вишь, как машинами бряцают, капиталами трясут! А ты стоишь обочь дороги и смотришь им вслед исподлобья, губы кусаешь. Обидно, горько, тошно на душе.
Сил больше нет смотреть, как другие купаются в роскоши, а ты вечно нуждаешься и перебиваешься с хлеба на квас. Эти богачи на наших ссутуленных спинах ездят, наш бесправный труд высасывают досуха. Мы для них все равно что скот рабочий - пока сил хватает пахать, а там хоть сдохни.
Всю жизнь из последних сил вкалываешь, а они богатеют за твой счет. И закон для них не писан - деньги отмывают, налоги прячут, воруют бессовестно. Нас грабят среди бела дня, как последних лохов! Только крысиным визгом и ответить можем.
Порой так жизнь-то опостылеет, что лучше б уж сдохнуть разом, чем так мучиться в аду бедности. Но нет, приходится глотать эту хрень дальше. Встаешь по утрам, мысленно ругаешься сквозь зубы и ползешь, будто вол впряженный, на эту чертову работу. От зари до зари горбатишься, а награда одна - мизерная зарплата с копейками.
Господа богатые в кабинетах сидят, жирок отъедают. А мы, рабочая скотинка, по сию пору в ежовых рукавицах хребты сворачиваем. Да что там, они запросто могли бы платить нам зарплаты в три раза больше! Но наживу свою буржуазную сторожат, ни крошки рабочему человеку не перепадет.
Так и работаешь за ставку с гулькин нос, пока совсем жисть не обессмыслится. Выпадаешь в ступор, ничего не соображаешь, как выжить дальше. Денег ни на что не хватает, семью кормить нечем, за квартиру не заплатить. Куда не посмотри - везде безысходность одна.
И главное, никакого просвета впереди. Будешь так всю жизнь вариться в собственном соку, пока тебя старость в гроб не вобьет. Тоска берет до седых волос и криков. Злоба душит, что никак не вырвешься из этого порочного круга нищеты.
А может, оно и к лучшему, что никаких надежд больше не осталось? Хоть не мучайся пустыми мечтами о лучшей жизни, которой все одно не видать, как собственных ушей. Разве что смерть избавит от этого ада безденежья и существования ниже человеческого достоинства. Вот и вся перспектива...