Детский рассказ 6-8 лет.
Детский рассказ "Испорченный выходной"
Лана и её двоюродный брат Санька в этом году заканчивают первый класс.
Школа — это совсем не то, что детский сад! Спать в обед не заставляют, после школы из дополнительных занятий только рисование с танцами — сплошное удовольствие и развлечение, а не то, что какие-то буквы и бесконечная тренировка чтения (ну, разве что английский родители грозятся добавить, да то ведь только грозятся). И даже противный суп со шкуркой в школьной столовой можно не есть. Главное, не привлекать внимание учительницы. Тем более, в школе есть буфет, и гадкую котлету с капустой всегда можно запросто заменить вкусной ванильной булочкой с чаем или соком. Одним словом: не жизнь, а малина.
Правда, приходится школьные задания выполнять почти каждый день, но это совсем несложно. Потому что Лана и Санька, идя в школу, уже умели читать, считать и писать. Зря, что ли, они целый год после детского сада занимались на подготовке к школе, а потом ещё и в саму школу на занятия каждую неделю ходили. Школу по закону РФ должны посещать абсолютно все дети, и этот неоспоримый факт нужно просто принять, как то, что по утрам встаёт солнце. Иначе — никак. Зато всегда есть выходные, и если всю неделю прилежно выполняешь задания, которых совсем немного, то в выходной можно вообще и не вспоминать о школьных делах.
Вот и в этот раз родители пообещали Саньке с Ланой поехать на все выходные вместе на дачу. Шашлыки и катание на санках - что может быть лучше? Погода стоит волшебная — снежная ясная, а там уже и до зимних каникул совсем недалеко. В предвкушении следующего выходного началась неделя. Однако одно неожиданное происшествие перевернуло все планы ребят с ног на голову.
Как обычно, Лана с Санькой шли в школу вместе: живут-то в соседних домах, а, кроме того, что они двоюродные родственники и одноклассники, ребята ещё и лучшие друзья. Морозный солнечный день не предвещал ничего плохого. По дороге они, как всегда, заглянули на высокую ледяную горку недалеко возле школы. Высокий холм у больничного городка, который им приходилось миновать, загадочно манил ещё родителей Ланы и Саньки в их школьные годы. Во все времена существования школы здесь толпилась ребятня, постигая искусство зимней забавы. В ход шли прихваченные из дому ледовки, сложенные картонные коробки, полиэтиленовые пакеты из супермаркетов и даже портфели! На худой конец — штаны переживали свои не лучшие времена.
Разок-другой прокатится, и хорошее настроение на весь день обеспечено!
В этот день разок-другой превратились ещё в разок, а потом ещё и ещё. Наконец, в последний разок, ну и самый последний разочек. Когда запыхавшиеся и раскрасневшиеся ребята забежали в школу, их встретила полная тишина коридоров.
— Вот видишь, мы совсем не опоздали, а наоборот еще и рано пришли! Урок предыдущей смены, наверное, не закончился, — доказывал своё Санька.
— А тебе не кажется, что мы опоздали настолько, что уже давно идёт наш первый урок? — возразила Лана. Она как чувствовала, что давно пора идти, но Санька уговаривал ещё покататься. Да и, если честно, уговаривать-то её особо не пришлось.
— Да ладно. Ну, если и так: постучим в дверь, заглянем в класс, извинимся и попросим разрешения войти. Делов-то! Давай, быстрее!
— Ага, мы с тобой никогда не опаздывали! Что учительница скажет?
— Что-что? Вон другие так каждый день опаздывают и ничего.
— Так, то ж другие, а не мы с тобой. Мы… мы… мы же примерные ученики…, — совсем грустно заметила Лана, останавливаясь на ступеньках из гардероба.
— Мы, мы! Не мыкай! — перекривил подругу Санька, взъерошив свои вспотевшие рыжие волосы.
— А что… что тогда родители скажут? — Лана стала теребить и без того растрепавшуюся белокурую косу.
— Пойдём уже, мытик-нытик! Откуда родители узнают вообще? — Лана хотела возразить, но, едва они повернули с лестницы в коридор, мальчик с силой потащил её за руку к двери кабинета.
Лана достала телефон, а Санька приложил ухо к двери и прислушался.
— Опоздали! Опоздали! Смотри, сколько времени! — едва не плача, зашептала Лана ему на ухо.
— Перестань! Всё будет хорошо! — сказал Санька, постучал и приоткрыл дверь.
По классу прокатился приветственный хохот.
— Простите, пожалуйста, Марина Игоревна, можно войти? — бодро заявил Санька, протискиваясь в щель, как будто нельзя было отворить дверь пошире. За ним с жутко виноватым видом протиснулась Лана.
— Вижу, ребятки, вам бы фамилиями поменяться: тебе больше подходит Малинкин, такой радостный, аж прям сладкий, а вот Малинкиной больше фамилия Горкина подойдёт, судя по неоспоримому свидетельству на её коленках.
Девочка глянула на свои колени: там на новых колготках красовались две почти одинаковые дырки, которые, судя по всему, протёрлись от сегодняшнего неосторожного катания. Класс дружно заулюлюкал, а Лана покраснела.
— Проходите, только в следующий раз будьте аккуратнее на горке и не опаздывайте! Ведь своим опозданием вы и весь класс оторвали от урока, и мы все впустую потеряли время, которого и так совсем немного. На следующем уроке математики, завтра, будет контрольная, к которой нужно подготовиться. А сейчас вы будете долго ёрзать, пока усядетесь. Вот о чём я всегда вам говорю: опоздать может каждый, бывают самые разные и непредвиденные обстоятельства, но всегда нужно уважать своих товарищей и учителя. Тогда и вас окружающие будут уважать.
Лана и Санька постарались скорее устроиться на своих местах за партой, где они всегда сидели вместе, и включиться в работу. Последнее оказалось очень сложным. К уроку они заранее не подготовились, обоих всё ещё переполняли эмоции от весёлого гуляния — быстро успокоиться никак не получалось. К тому же переживаний добавил сам факт опоздания.
Когда процесс вроде бы наладился, окончательно переключиться всё равно не вышло. Мысли скакали от волшебной погоды за окном, которая бессовестно звала гулять, до предстоящих выходных на даче и порванных колготок, за что точно влетит от мамы. Это всё очень отвлекало от доски.
Лана смотрела на прохожих за окном и думала, как же им всем везёт. Им не нужно сидеть сейчас на уроке, а можно свободно идти по улице. От раздумий её оторвал задорный шёпот Саньки:
— Миледи, защищайтесь! — дальше последовал укол линейкой в бок.
— Отстань! — шепнула девочка, всё же не удержавшись от смеха и тут же скрестив свою «шпагу» с соперником под партой.
— Кто мне мешает? — Марина Игоревна, писавшая на доске условие задачи, повернулась лицом к классу, и дети тут же притихли.
Едва она продолжила выводить красивым каллиграфическим почерком текст, поединок под партой продолжился. Стоило Марине Игоревне снова повернуться лицом к классу, детвора, как ни в чем не бывало, списывала задачу с доски. Учительница окинула взглядом детей и нахмурилась, а потом стала сверять текст на доске с учебником. За её спиной в это время в очередной раз вспыхнула «схватка на шпагах». Здесь уже присоединились болельщики, и учительница, снова прервав своё занятие, не выдержала:
— Малинкина! Горкин! Да что с вами сегодня такое? Я вас просто не узнаю! Наверное, все-таки нужно немного утихомирить ваш пыл. Давайте сюда дневники! Оба!
Класс притих, последний радостный вопль тоже провалился в тишину.
— Вы разучились понимать русский язык? — спросила учительница.
— Марина Игоревна, простите, пожалуйста! Мы больше не будем! Может, не надо, дневник? — чувствуя свою вину как зачинщика, стал канючить Санька.
— Надо Горкин! Надо! Поверь.
Санька с понурым видом встал и подал на стол дневники Ланы и свой. Лана же просто не в состоянии была что-либо соображать от ужаса: как такое могло произойти с ней да ещё и в один день! Ведь теперь мама с папой точно узнают, как они, мало того, что опоздали, так ещё и мешали вести урок! Порванные колготки точно «отдыхают» по сравнению с этим. Отец никогда бы не стал ругать за тройку или даже двойку, но за такое недостойное поведение… оставалось только догадываться, что её ждёт. В самом деле: как она, такая правильная и рассудительная девочка, не смогла вовремя остановиться и осадить Саньку?
Как прошёл оставшийся день, Лана не помнила. Она не могла ни веселиться с подругами на перемене, ни нормально есть, ни думать об уроках. Санька успокаивал:
— Да ладно, не переживай ты так! Со всеми ведь бывает. Зато есть положительный момент: про колготки родители и не вспомнят после замечания в дневнике.
После такого замечания точно не вспомнят. Каллиграфический почерк, который так нравился Лане, теперь живописно украшал красным цветом полстраницы дневника, рассказывая суть её сегодняшних приключений.
— Знаешь, меня ни за что бы не ругали за двойку, но за поведение… Это даже не обсуждается. Так опозорить родителей! — сокрушалась девочка.
— Слушай, ну родители тоже когда-то были детьми, и, думаешь, они в школе не шкодничали? Ну, лишат прогулки, ну телефон на неделю отберут. Ничего страшного, — Пытался приободрить Лану Санька по дороге домой. — Правда, могут отменить шашлыки на даче, хотя, мне кажется, это вряд ли. Родители сами отдохнуть хотят. Нас дома одних точно не оставят, придётся взять с собой.
— Ты не понимаешь! Мы ведь родителей подвели очень. Они надеются, что мы такие с тобой правильные, хорошие, а мы… Представляешь, а вдруг их в школу вызовут? А вдруг на собрании скажут про наше поведение при всех? Знаешь, как нашим стыдно-то будет?!
— Не скажут. Теперь это не модно, оценки и поведение при всех обсуждать, если оно не касается проделок целого класса.
— Пожалуй, мне даже не так страшно, если на собрании родителям влетит, — продолжала девочка, — а вот как им в глаза смотреть? Особенно отцу.
— Ну, да… пожалуй, это момент неприятный. Даже очень. Но мне всё равно кажется, что ты слишком всё усложняешь.
— Думаешь? Я никогда в жизни ещё не получала замечаний в дневник. Да ещё таких! А ты вообще как будто и не переживаешь совсем.
— Я тоже переживаю, и мне тоже неприятно. В конце концов, мы же сами виноваты. И да, мне тоже страшно, что скажет отец, — Санька задумчиво ковырял узор на куртке Ланы. — Но, знаешь, есть выход!
— Какой? — Лана с надеждой посмотрела на друга.
— Родители ведь до выходных подписывать дневник не будут. До воскресенья так точно. Так и не надо им ничего говорить про сегодняшний день! Просто скажем, что всё в порядке как обычно. А к выходным у них будет хорошее настроение, дача-шашлыки, тем более время пройдёт. Да и мы с тобой всё «переварим» и не будет уже так страшно. Может, и будет, но только совсем чуть-чуть.
— Предлагаешь обмануть родителей?! — глаза у Ланки поползли на самый лоб.
— Нет, что ты! Почему сразу обмануть? Просто не говорить и то, только временно. Сама посуди: зачем им портить настроение перед выходными?
— И то, правда, — согласилась девочка.
Так, друзья решили молчать, быть связи и поддерживать друг друга, чтобы пережить такой непростой период.
До субботы оставалась всего какая-то пара дней, но Лане они показались просто вечностью. Порванные колготки она спрятала под матрас, чтобы до выходных не попались на глаза маме. Дело осложнилось ещё и тем, что несколько раз она прокатилась с горки на портфеле, и, видимо, из-за этого её новенькие очки, в которых она теперь должна была читать и писать, разбились! В классе девочка забыла их надеть, поскольку ещё не привыкла к этому обстоятельству, а дома её ждал неприятный сюрприз. Очки тоже пришлось прятать, и это оказалось самым сложным.
В школе время тянулось дольше всего. На физкультуре девочки случайно заговорили об обмане, обсуждая рассказ, который задали читать. К своему удивлению, Лана узнала, что некоторые девочки обманывают родителей. Кто по мелочам, кто вполне серьёзно. Например, не говорят, где на самом деле гуляют, а ведь это может быть очень опасно. Неизвестно, что может случиться. Дети оправдывали своё поведение и тем, что не хотят волновать родителей, и тем, что необязательно им всё знать, чтобы не ругались и не было в доме скандала. Некоторые боялись честно признаться в своих проделках. Лана молчала. Ей почему-то было стыдно даже подругам рассказать о своих поступках и переживаниях.
Дома, как назло, тихо отсидеться не получилось. Мама сразу заметила неладное. Она всё время старалась заговорить с Ланой, обеспокоилась потерей её аппетита, а в пятницу вечером даже заставила мерить температуру. Лана отвечала, что всё в порядке, и что она просто устала. Приходилось врать маме в глаза.
Настроение от этого испортилось окончательно, дико хотелось плакать и, чтобы скорее всё это закончилось. Единственное, что было неплохо, мама решила не водить Лану на танцы, и это хоть немного облегчило ситуацию. Сил идти и улыбаться, когда совсем не хотелось этого делать, было тяжело. Лана наяву прочувствовала, что значит «на душе скребутся кошки». Вроде бы и не больно, но настолько неприятно, что это ощущение отравляет всю жизнь до малейшего его мгновения.
Санька старался держаться, но мальчику тоже пришлось нелегко. На танцы его тоже не повели, поскольку танцевать они должны были в паре с Ланой. Лана услышала, как его мама спрашивала у её мамы по видеосвязи, не случилось ли чего у детей в школе.
В субботу, когда они таки поехали на дачу, Санька не сдержался:
— Вот ты ноешь и ноешь, всё настроение из-за тебя портится! И так тошно, а тут ещё ты, будто моя личная совесть! — Санька фыркнул, сложил руки на груди и демонстративно ушёл от Ланы на качели. Лана через сугробы последовала за ним. Они ещё никогда так с Санькой не ссорились за все их годы дружбы.
— Это ты не на меня злишься, а на себя. Прочитал, скорее всего, рассказ, который нам задали на выходные, а он так и называется «Совесть». Потому тебе и тошно, — заметила девочка. — Мы гадко поступили, обманув родителей.
— Верно говоришь. Стыдно очень. Родители все видят, замучили своими расспросами уже. Надо признаваться папе с мамой.
— Легко сказать, а как сделать? Врунишкам потом никогда больше верить не будут, — вздохнула Лана.
— Всё равно деваться некуда.
Ребята решили во что бы то ни было рассказать все родителям, хотя теперь это и было сложнее вдвойне. Своим необдуманным поведением они испортили себе не только всю неделю, но и такие долгожданные выходные. Гулять не хотелось, шашлыков не хотелось, и даже кататься на санках тоже было нерадостно. Дети только и ждали, когда они поедут домой.
Дома за оставшееся время до вечера Лана так и не нашла в себе сил поговорить с родителями. Она рано ушла спать, а сама потихоньку расплакалась под одеялом. Казалось, здесь, «в норке», становилось легче. Одеяло будто защищало от враждебного окружающего мира, возникшего за последние дни вокруг неё.
Дверь комнаты скрипнула, и девочка одним глазком выглянула из своего убежища. На кровать рядом присаживалась мама. Теперь разговора было не избежать, она точно слышала её всхлипывания.
— Ну а теперь рассказывай. Маму-то не обманешь. Что у вас с Санькой случилось?
Лана не выдержала и совсем разрыдалась, выползая из-под одеяла и позволяя маме себя обнять.
— Котёнок, ну что такое? Не пугай меня! Ты ведь знаешь, что можешь нам с папой рассказать абсолютно обо всем. Мы твои самые близкие люди. Вы с Санькой поссорились?
— Нет…, — навзрыд ответила девочка. Санька тут ни при чём… ну, то есть причём, но по-своему. Для себя причём, а не для меня…
— Так, давай, соберись и рассказывай, что-то я ничего пока не пойму, — мама, грустно улыбаясь, отстранила дочку и за подбородок подняла её лицо к себе.
— Мам, я очень плохая. Очень-очень! — наконец выдавила из себя Лана.
— Это чего же ты вдруг так решила?
— Папа всегда говорит, что обманывать нехорошо и даже гадко. Что это низко по отношению к людям, и тогда никто больше верить не будет и уважать не будет. Так вот, я обманщица. Я вас с папой обманула, — выпалила Лана и снова зарыдала, ожидая, как на неё сейчас обрушится шквал родительского разочарования.
Однако мама спокойно сказала:
— Ну, даже если и так, это же не значит, что ты плохая. Ты не плохая. Просто ты совершила плохой поступок. Люди иногда совершают плохие поступки.
При этих словах Лана замолчала и подняла на маму заплаканные глаза:
— Но ведь… я же… Я не сказала вам с папой, что мы с Санькой опоздали в школу из-за того, что катались на горке. Там я порвала колготы и раздавила новенькие очки. А потом мы баловались на уроке и нам написали замечание в дневник. Аж на полстраницы! А потом, я побоялась вам про это рассказать, потому что мне было очень и очень стыдно…, — Лана, всхлипывая, сбивчиво продолжала свой рассказ. — А теперь мне стыдно, что я не рассказала сразу. Потому что боялась наказания, и что мы бы тогда не поехали на дачу. Но дача всё равно вся пропала из-за того, что я всё время думала о своём плохом поступке. Я так была неправа…, — наконец выдохнула девочка, и ей вдруг сразу стало как-то намного легче. Будто бы всю эту неделю она тащила неподъёмные сумки, а тут вдруг стало возможным их бросить.
— Если человек в состоянии признать свою ошибку, признать, что он был неправ, это о многом говорит, — в дверь просунул голову папа. Он ласково улыбался.
— О чём говорит?
— О том, что это достойный человек. Даже горькая правда всегда лучше хорошей лжи. Ложь ведь обязательно когда-нибудь станет известной. И хорошо, если она не наделает ещё большего вреда, чем изначальная ситуация.
— Не нужно было так переживать. Нужно было всё сразу нам с папой рассказать, глупышка ты моя маленькая! — Мама обняла дочку, и к ним присоединился папа. — Ты ведь можешь нам рассказать всё что угодно. Что бы с тобой в жизни ни произошло, ты можешь спросить нашего совета. Мы всегда поддержим и поможем. Родители — самые первые и самые важные люди, которые переживают за своих детей.
— Мне было стыдно, что я так вас опозорила.
— А мне сейчас кажется, что совсем наоборот. Ты хоть ещё и маленькая, но уже точно понимаешь, что такое хорошо, и что такое плохо. И ты всё-таки набралась сил честно признаться во всём, хотя, кажется, это было непросто. Мы с мамой можем гордиться нашим ребёнком.
— Разве мной можно гордиться? Меня наказывать нужно.
— Думаю, своё наказание ты уже получила. Притом такое наказание, которое ты ещё очень долго будешь помнить. Этого вполне достаточно, — Мама с папой дружно закивали.
— А что теперь с очками делать? Они же очень дорогие…, — вспомнила девочка.
— Хорошо, что и это ты понимаешь. Конечно, здоровье прежде всего, и очки нам придется заказать новые. Тогда в этом месяце придется отказаться от чего-то ранее запланированного, и ждать следующей возможности купить, — сказал папа. — На еще одни очки мы точно не рассчитывали.
— К сожалению, это так, — подтвердила мама. — Вот, к чему приводят необдуманные действия.
— Я больше никогда так не буду, простите! — сказала Лана, а родители ее обняли и пожелали спокойной ночи.
Впервые за всю неделю Лана спала очень спокойно и крепко. Она пообещала папе с мамой, что никогда в жизни больше не будет обманывать. Никого. А себе призналась, что вряд ли когда-нибудь сможет нарушить это обещание, так сильно она испортила себе кусочек жизни, и, главное, такой долгожданный выходной.
Саньке тоже пришлось тяжело. Он хоть и переживал меньше, чем Лана, но тоже чувствовал себя очень гадко. Потом признался подруге, что после разговора с родителями почувствовал себя так, будто от липкой противной грязи отмылся, и никогда-никогда больше не хочет испытывать подобное.