Жора сидел на могиле отца и в сотый раз крутил барабан револьвера, приставлял к виску и нажимал спусковой крючок. Очередной щелчок вместо выстрела, это был последний 101-й раз, дальше продолжать не имело смысла. Жора достал из револьвера единственный патрон и положил в коробку из-под леденцов, револьвер аккуратно завернул его в промасленную ветошь и полиэтиленовый пакет. Затем немного поднял надгробную плиту и в образовавшуюся нишу сложил револьвер с коробкой. Он устало поднялся, допил фляжку коньяку и поплёлся к выходу.
На улице было лето, но вечером становилось прохладно, особенно в тени кладбищенских деревьев и политых тёплым дождиком аллей. Он шёл и курил. Ему давно надоела жизнь, и всё, чего он хотел это присоединиться к семье. Его жена, дочери и отец погибли вместе, в страшной автокатастрофе, лишившей его даже последней возможности увидеть их, попрощавшись поцеловать.
Для Жоры семья была всё, его любовь, смысл жизни, сила, мечта, настоящее, прошлое, будущее, это была та часть его самого, без которой он не мог существовать, но судьба забрала у него его мир.
Жора остался один. Потерянный он часами бродил по городу, ноги сами несли его на могилу отца. Там он сводил с судьбой счёты, но мерзавка была сильнее, и он продолжал жить, хотя для него это уже не имело смысла.
Вот и сейчас он шёл домой опустошённый, потерянный и почему-то немного злой. Он вышел с кладбища, остановился и снова закурил. Вдруг он услышал крик, кричал ребёнок, он звал на помощь. Жора поднял голову и увидел в сотне метров перед собой пылающие окна пятиэтажки. Горел целый подъезд.
Жора с детства боялся огня, он боялся пожаров, даже в кошмарах ему обычно снилось, что он сгорел или задохнулся в дыму пожара. Но сейчас он был зол, его буквально трясло от злости, он отшвырнул бычок и ринулся в дымящийся подъезд. Из квартир кашляя выбегали люди и, не пытаясь друг другу, помочь, толкаясь, бежали на улицу.
Жора остановился и прислушался, ребёнок кричал сверху, он взлетел по лестнице, огонь уже перекинулся на кровлю, и в лестничный пролёт каплями летели кусочки горящего рубероида. Каждым этажом температура росла и дышать становилось всё сложнее. Жора выбежал на площадку пятого этажа, плач доносился из-за старой обитой чёрным дерматином дверью.
Жора рванул ручку на себя, дверь слега поддалась, но не открылась, руками справится он не мог. Жора повертел головой, едкий дым резал глаза, взгляд его остановился на лестничных перилах, одна перемычка была оторвана и весела на небольшом кусочке метала. Жора выломал её, согнул об перила, воткнул край в щель между косяком и дверью и навалился всем свои немаленьким телом. Дверь с хрустом распахнулась, Жора вбежал в квартиру, кругом было всё в дыму, с потолка лепестками падали горящая кровля. В комнатах было пусто, он пробежал вконец и попал в кухню. Девочку он подхватил как раз в тот момент, когда она собиралась выпрыгнуть в окно. Ребёнок прижался к нему и зарыдал, Жора бегом помчался прочь, в комнатах уже горели обои, а на кухне потрескивал пламенем стол и гарнитур.
Не помня себя, он промчался по ступеням горящего дома и выскочил на улицу, прижимая ребёнка и прикрывая ей платком рот и нос. Скорая только подъехала и Жора как раз подбежал к ней, когда медики выходили. Они взяли ребёнка и начали осмотр, состояние было удовлетворительным. Жора стоял и молча смотрел, он не знал, чей это ребёнок и почему был закрыт в квартире, скорее формально он задал вопрос:
Кто же тебя закрыл? Зачем? – ответ его поразил.
Мама нас всегда закрывает, когда уходит на работу. – девочка тихонько всхлипывала.
НАС? Ты что не одна была в квартире? – жора побелел.
Мы с братом в прядки играли, я искала-искала и не нашла, а потом дым, загорелось всё, я испугалась, кричать стала в окно. – девочка расплакалась и начала кашлять.
Жора секунды три стоял в ступоре, а потом опрометью бросился в дом, пожарные опаздывали, но все жильцы покинули подъезд, всё кроме одного. Жора бежал по лестнице, смахивая расплавленные капли рубероида, падающие на него. Он влетел в квартиру, дым застилал проход, и Жора на ощупь нашёл первую дверь, он едва мог дышать, едкий дым разъедал лёгкие и резал сотней маленьких мечей его грудь при каждом вздохе. В первой комнате было пусто, он перевернул всё, буквально задыхаясь, он ввалился во вторую, здесь тоже ничего, напротив кухни Жора увидел узкую дверь, он сделал несколько шагов и упал, голова кружилась, его рвало, он с трудом дополз о двери, встал на колени и дёрнул ручку. Дверь была закрыта, он дёрнул сильнее, ручка щёлкнула, и дверь открылась. На полу свернувшись калачиком и подложив пухлые ручки под голову. Спал кудрявый рыжий мальчишка трёх лет. Малыша спасало только то, что дым поднимался вверх, да и потолок над кладовкой не горел, но это пока.
Собрал волю в кулак, бережно поднял ребёнка, прикрыл его личиком влажным платком и бросился к выходу. Он успел выскочить как раз в тот момент, когда кровля дома не выдержала и с грохотом обрушилась на уставшие верхние этажи. Жора бежал по лестнице, чудом не падая, как будто ангел был рядом и помогал ему. На входе он встретился в опоздавшей бригадой пожарных, один из них подхватил ребёнка и побежал к скорой, остальные устремились наверх.
Жора вышел из парадной и двигаясь по стенке, прошёл несколько метров, он почти не мог дышать, лёгкие свело, в глазах потемнело, стало холодно и тяжело стоять. С трудом он присел на тротуар и нагнулся вперёд, глаза его закрылись, стало легче и теплее. Он почти вдохнул полной грудью, как вдруг почувствовал лёгкое прикосновение к плечу и до боли знакомый голос:
Папа, пора!
Он вскочил и обернулся, позади него стояла Лея, его старшая дочь.
Пора пойдём, здесь твой путь закончился. – она смотрела на него не по годам взрослыми глазами.
Теперь ты можешь быть с нами, со своей семьёй, ты искупил вину. – она взяла его за руку и повела прочь.
Жора обернулся, он увидел себя сидящего на тротуаре, увидел идущих к нему медиков, он повернулся - у скорой заплаканная мама обнимала спасённых им детей. Жора вдруг почувствовал облегчение, дом, скорая и он сам растворились в ярком свете и, поднимаясь, он ясно видел, как встретит семью и наконец-то обнимет детей, жену и отца.