Начало здесь
На прошлом «уроке» мы с вами побывали на маленькой железнодорожной станции между Харагуном и Хилком в послевоенные годы. Заглянули в классы с побеленными потолками и громоздкими партами с крышками, услышали голоса учеников и учителей. Какими были их отношения? Как родители наставляли сыновей и дочек, отправляя их в школу? Вспоминает уже знакомая нам Мария Антоновна Прокопчук.
«Учитилка зря не придёт»
— У меня был пятый класс (я тебе говорила) — 43 человека.
— А вам сколько было?
— Мне шёл 19-й. Но дисциплина хорошая была. Я всё время вспоминаю и говорю: «Как вы меня, такую маленькую, худенькую, слушались?» — «Да мы уважали!» И мне кажется, во многом это шло от родителей. Раньше же родители были неграмотные в основном. А по-житейски — мудрые.
Вот я прихожу (все квартиры надо было в месяц раз обойти; записываешь, отчитываешься директору) к Ланцовым. Тётя Дуся, у неё четверо детей, а мужа не было: он умер рано. Захожу. Она сидит, посуду моет за столом (ноги болели, ходить не могла). Она сразу: «Танька! (Та вышла.) Неси-ка мне полотенце». Я думаю: ну, посуду моет, наверное, полотенцем вытирать станет. А она полотенце скручивает, дочку за шиворот и бух, бух этим полотенцем по спине! «Тётя Дуся, вы что делаете?! Я же просто поговорить!» (Таня училась хорошо, без троек, старательная была.) — «Учитилка зря не придёт». То есть я ещё не успела ни пожаловаться, ни похвалить, а она наперёд.
А Мазневы. Тринадцать детей! Придёшь, и сроду мать мне не скажет, что учитель такой-растакой. А сейчас — молодые учителя рассказывают...
Так что отношение детей к учителю от родителей зависит. Нас родители уважали очень, поэтому и в классе дисциплина была.
А мы учились, так и вовсе... Родители учёбы не касались совсем. Мама моя однажды пришла в могзонскую школу. Ищет: «Мою девчонку позовите». (Двухэтажная школа, большая.) — «А в каком она классе?» — «Да, наверное, классе в седьмом-восьмом». А я уже в десятом училась. Говорю: «Мама, я уже в десятом учусь». — «Мне какое дело? Ты для себя учишься, не для меня».
И уроки с нами никто не делал, понятно. Какие уроки... Мама ни одной буквы не знала. А когда я в 11-м была, она сильно заболела (побило градом, когда мы с ней с сенокоса шли, так что сено в то лето я одна докашивала). Я её в Могзон увезла, из Могзона — в Хилок, из Хилка в Читу отправили и обратно. Она год болела. Я училась без неё, мы жили на 47-м километре. Хозяйство, коровы... В Могзоне отучусь, сяду на товарный поезд и в тамбуре доеду до Хилка. В Хилке сбегаю в больницу, проведаю маму, куплю чего-нибудь (я подрабатывала все годы то в интернате кочегаром, то нянечкой) и потом обратно... Утром — на уроки в Могзон.
Вот такими они были взрослыми, самостоятельными. Не от хорошей жизни: время такое. Но без помощи понимающих чутких взрослых и тогда было не обойтись. Даже если этот взрослый — молоденькая учительница, почти ещё девочка.
— Был такой мальчишка — Немчининов, — перебирает снимки Мария Антоновна. — Их трое в семье — две девчонки и парень. Отец механиком в лестранхозе. Мать в облтопе главным бухгалтером. И был Витька Андреев. У него одна мать, в лестранхозе на шпалозаводе работала, совсем простая женщина. И вот она его еле-еле оденет, сама всегда в рабочем, в штанах, работа ведь тяжёлая, известно. Её даже прозвали беззлобно так Кусю-Мусю. Домик у них маленький был, старенький...
И вот на одном из уроков Немчининов (он сзади сидел) взял и поставил Вите на скамью чернильницу (в 60-х ещё были чернильницы) — подшутил. Тот уселся и весь костюм-то облил чернилами! Не отстирать. Плачет, не идёт домой. Я его за руку и к Немчининовым. Мать проказника нас выслушала, она доброжелательная была, да и отец тоже. «Ну, — говорит, — купим костюм». (И правда, потом купили.) Потом мы с Витей так же вместе пошли к Андреевым, там я тоже всё объяснила...
Много-много лет прошло. Недавно лежу в больнице в Чите. Кто-то из наших, хушенгинских, там тоже лежал и позвал меня в палату чай пить вечером, а в ней мужчина. Послушал наш разговор и говорит: «Я вас знаю. Вы Мария Антоновна. В Хушенге в пятом классе меня учили». А это Витька Андреев и есть. Двое детей. Дети такие образованные, заботливые. «А про костюм мой помните?» — «Всё, — говорю, — помню». Так рада, что у него жизнь хорошо устроилась...
Вместе день за днём
Мария Антоновна рассказывает, и мне видятся чернильницы-непроливайки (ещё как проливайки, на самом деле!). Для них шили специальные сумочки. Ох, и непросто, наверное, было выводить буквы стальным пером. Зато какой почерк у школяров тех лет, видно на старых открытках. А ведь ребятишек в школу приводили нечитающими и даже — о ужас! — без ментальной арифметики и английского языка.
Что до дисциплины, то у кабинета математики и в двухтысячных годах была жадная тишина. Ученики ловили каждое слово. Так что дело, наверное, не только в престиже профессии, а в чём-то ещё, таящемся в самом педагоге. Чего не передашь в учебных пособиях, методических рекомендациях.
Помню уроки биологии Тамары Николаевны Калгановой (Евлаш). Она работала сначала в Иркутской области, а в 1969 году стала учительствовать на малой родине. Обаятельная, певунья, с необыкновенной улыбкой, она называла нас на «вы». Даже пятиклассников. Никогда не повышала голос. И таким искренним было её огорчение, если ученик не готов, что вызвать эту горечь в добрейших глазах решались очень немногие.
Большую роль в сплочении ребят и наставников играла внеклассная работа. Даже мы, в 90-х, пропадали в школе с утра до вечера, потому что после линейки 1 сентября, всегда необыкновенно торжественной и душевной, наступал «Осенний бал» с конкурсами и соревнованиями команд. Готовились, репетировали, рисовали, шили, и классные руководители с нами. Потом новогодние ёлки... И до самого выпускного вечера учёба вспоминается вихрем событий, звонков, перемен. Счастьем отзывается в сердце.
Но надо сказать, что и такой бумажной волокиты, как сегодня, в школе не было. Бесконечных и часто бессмысленных отчётов, таблиц. Было время не только учить, но и бережно наставлять, воспитывать. И не только в школьных стенах.
— В поход всё время ходили. В любое время года, — снова возвращаю учителя в 60-е. — Я поднималась на горку, где телевышку потом поставили. Оттуда деревня — как на ладони. Все сопки с ребятишками облазили. Клещей? Даже разговору о них не было. И весной, и летом ходили.
А как мы 19 мая День пионерии отмечали. Как отмечали!.. Всей школой (пять сотен человек) выезжали к Хилокскому мосту. Спортивные мероприятия на поляне проводили. Автобусы нам давали, машины. Тётя Мотя Муравьёва была в школе буфетчицей, и она туда с этим буфетом тоже. Мороженое привозили. А мороженое же раньше — редкость, только по великим праздникам.
После уроков мы ходили и всем помогали — воду возили, дрова складывали. Председатель Татьяна Ивановна Прошина очень за порядком следила; дрова чтобы на улице не валялись, только привезут, сразу надо убрать. Были соревнования улиц: чья лучше. А на каждой улице — чьи лучше (ухоженнее, чище, уютнее) ограда и дом.
— Ученики какие-то добрые были, — задумывается Мария Антоновна. — Или просто жили мы все иначе. Коллектив тоже дружный был, вместе работали, вместе отдыхали.
Оттого и дружат они по 60 лет, а перекличку сотен учеников, только скажи, проведут без журнала. На фотографиях Мария Антоновна называет всех по именам и с подробностями биографий по третье колено.
— Это вот Пашина. Над бровью у неё родинка, помню, была. Вот Коля Демезюк, недавно умер. Вот Магаев. Вот это Щеглов — вашего дяди Вани Алтынникова жены сын. Протвинь — он у нас маленько всего учился. Гнездилов Колька. Кондратьев Сашка...
Юных читинских школяров запоминает теперь внук Марии Антоновны Алексей Николаевич Прокопчук. Он стал учителем математики. Внучка Юлия — выпускница отделения математики, информатики и кибернетики.
Даже правнук-первоклассник уже подаёт надежды.
— Очень умный, — говорит прабабушка Маша.
А ещё...
Чтобы найти общий язык с детьми, всё-таки нужно время. У современных учителей, особенно в городских школах, его зачастую нет: очень уж часто меняются. В Хушенгинской школе, как мы с вами увидели, ротация кадров была очень активной в первые десятилетия после войны. К концу 80-х коллектив стал стабильным. Кто-то из приезжих остался, как Лидия Николаевна Кравченко (её душевные воспоминания о школе вынесла отдельно, почитайте — столько в них теплоты).
Но основной костяк сформировался из местных. В школу пришли Любовь Викторовна Щеглова (Крюкова), Марина Иннокентьевна Каменюк (Гурулёва), Вера Николаевна Шишина (Климина), Альбина Михайловна Большакова (Ерофеева), Оксана Петровна Шешукова, Любовь Васильевна Владыкина (Алтынникова) и другие. Из Харагуна (тоже, считай, своя) приехала Лариса Геннадьевна Смирнова. Совсем уж иногородних было мало, и приезжали они не по распределению (его к тому времени отменили). Так, несколько лет отработал в школе учителем истории Андрей Иванович Попов, учителем пения — Ольга Петровна Кравцова.
Иной раз кузницей педагогических кадров становились сельские предприятия. Химии учил нас Анатолий Афанасьевич Имеев. Поколения постарше автодело осваивали с бывшим механиком лестранхоза Юрием Борисовичем Усачёвым.
Отдельную повесть можно посвятить работникам школьной столовой, интерната, прачечной, котельной, техническому персоналу. Много лет заведующей интернатом была Тамара Александровна Литвиненко (Баранова), до неё — Анна Михайловна Киприянова, поваром — Елена Викуловна Мартюшева (Зябликова).
Одних уж нет, а те далече... В марте Хушенга провожала в последний путь учителя русского языка и литературы Ольгу Константиновну Сафроненко (Кривоносенко).
О молодых учителях пока говорить не буду: это черёд и право уже их учеников. Мне хотелось успеть сохранить то, что сквозь годы тускнеет и забывается, как старые снимки.
А история школы оказалась необъятной, как тысячи судеб, которые она связывает. Только вроде перешёл к 80-м годам, а появляются новые факты, присылают старые снимки, и вот ты уже снова в огневых сороковых...
Наталья Ивановна Семёнова (Ланцова), прочитав первую часть материала, рассказала мне, что дедушка и тётя её мамы Валентины Васильевны тоже работали в Хушенгинской школе. В семье сохранились фотографии школьных работников примерно 1945—1949 годов.
— Здесь мой прадедушка слева с усами, а над ним девушка, похожая на меня, — моя тётя Татьяна Ивановна Крюкова, после войны — Мерзлякова, — поясняет моя классная руководительница. Она уже тоже на заслуженном отдыхе, вот только не отдыхает — два года шьёт на фронт балаклавы, трусы, вяжет маскировочные сети.
— Наверное, в школе научилась, на уроках труда?
— Нет, — улыбается. — Прабабушка в войну весь район обшивала. А меня не учили. Сама ещё в начальных классах сшила себе платье, пока родители в кино были. Зато на уроках труда мы всем классом ходили в слесарку и столярку.
Вот почему тогдашние девочки умели (и умеют всё!) всё: пилить, строгать, сверлить!
А вот обещанное — от Лидии Николаевны
... Летом 1981 года в сопровождении своей мамы я прибыла в Хушенгу учительствовать. Хилок, где мы делали пересадку, произвёл немного удручающее впечатление. А вот станция Хушенга, расположенная в соснах, — даже во дворе красивой новой двухэтажной школы они росли! — очень даже понравилась.
Обещанное учительское жильё было ещё занято семьёй военнослужащего Иванова. Его супруга Надежда преподавала в школе и готовилась переезжать с мужем на новое место службы. Директор школы Якимов Владимир Дмитриевич поселил меня временно к своей соседке — одинокой женщине по имени Дора Пушкарёва. Хозяйка дома никогда не содержала жильцов, я тоже в этом качестве чувствовала себя неловко. Выручало то, что очень много времени проводила в школе, обедала в пришкольном интернате с его многочисленными и шумными воспитанниками, что напоминало мне общежитие Иркутского иняза, где я прожила пять незабываемых студенческих лет.
Знакомя меня со школой, Владимир Дмитриевич и завуч Павлова Лидия Ивановна рассказывали, какие замечательные у них были учителя, работавшие ранее по распределению, кто сейчас трудится в коллективе. И поинтересовались, смогу ли я пообщаться с иностранцем при встрече. Узнав, что у меня был уже такой опыт (я очень короткое время работала гидом-экскурсоводом в Иркутске), остались вполне довольны профессиональными качествами учителя-первогодка. И вот, не личностные качества, а готовность отдавать школе время, силы, знания ценилась здесь особенно. Возможно и в других школах так же — не знаю: Хушенгинская стала моей единственной. Я так и не поменяла место работы с того далёкого теперь августа 1981 года. Может, это оттого, что здесь учились и наши учительские дети, и школьные знания были путёвкой в жизнь...
Сейчас я уже старше всех тех педагогов, которые приняли меня в свой коллектив.
Для меня школа в Хушенге уникальна своей преданностью. Когда прошла мода в стране на немецкий язык и многие школы срочно переходили на английский, в Хушенге я не осталась без работы, дети получили возможность выбирать, и многие из них изучали немецкий.
И вот уже в 2020 году на уроке немецкого языка в качестве второго иностранного, однажды слушая рассказ пятиклассницы о её семье на немецком языке, понимаю, что учила и её родителей, и её бабушка с дедушкой даже рассказывали мне... О чём они мне только не рассказывали на уроках! А теперь эти бабушка с дедушкой уже расспрашивают своих внуков, как прошёл учебный день в школе, нашей, моей родной школе.
***
Лидия Николаевна Илюшечкина стала в нашем селе Кравченко. Под такой фамилией её знают и помнят ученики разных лет. Вспоминает, что за годы её работы сменилось шесть директоров, и все они, за исключением Владимира Якимова, были местными, то есть школа готовила руководящие кадры внутри коллектива.
«Старый» директор (так называли в деревне Владимира Дмитриевича после его ухода на заслуженный отдых) не ошибся — подготовка у молодого педагога немецкого языка была действительно прекрасной. Её любовь к предмету приводила юных хушенгинцев на факультеты иностранных языков, и они успешно выдерживали вступительные экзамены. Сама я изучала немецкий в институте всего год, но школьной подготовки хватило на то, чтобы сочинять на нём стихи и сказки, а экзамены получать «автоматом». Спасибо Лидии Николаевне.
Историю школы, конечно же, невозможно передать на примере двух-трех судеб, двух-трех даже замечательно подробных рассказов. Ведь каждый учитель, каждый ученик вспоминают что-то своё, особенное. Даже школа, память о ней, у всякого своя...
Если вам тоже хочется вспомнить, поделиться школьными историями, фотографиями, сказать кому-то спасибо, я только за — присылайте в «Одноклассники» или прикрепляйте в комментарии здесь. Соберём недостающие пазлы вместе.
Не прощаемся.