Самой страшной угрозой годка в отношении карася было услышать: «Оборзели караси! Ну, что ж, теперь будем служить по уставу». И это не было пустым звуком. И офицеры, и годки, да и на курсе молодого матроса нам постоянно внушали мысль, что устав написан кровью. Это утверждение никто не оспаривал, но служить по уставу задача не лёгкая и даже не выполнимая, а точнее невыносимая. С тем, что устав предписывал действия в боевой обстановке никто не смел спорить, но жить по уставу в повседневной жизни просто невозможно. Представьте себе, что вы гражданин своей страны, каждый день и час живете с мыслью: не нарушить ни один закон, начиная с конституции, и заканчивая уголовным правом. И вы каждое своё действие, каждый шаг контролируете в соответствии с этими законами. Через неделю от такой жизни можно сойти с ума. Так и на корабле. Каждое своё действие, для каждого матроса в боевой обстановке, описано в книжке боевой номер, а вот вне боевой обстановки – другое дело. Как карась, я это понял сразу на первой вахте, когда обратился к старшине котла: «Товарищ старшина первой статьи…». Он обалдел, - и недоуменно посмотрев на меня, - спросил: «Что-о? Как ты меня назвал?». Я растерялся, но повторил: «Товарищ старшина первой статьи…». На лице его отразилась недовольная гримаса.
- Ты, знаешь, карась как меня зовут?
- Да, знаю, - ещё больше растерялся я, - Вадим Антонов.
- Вот, именно. И, чтобы так ко мне и обращался, а не по званию. Понял, карась?
- Так точно, - хотел ответить я, но запнулся. До меня стало доходить куда, ветер дует. И я ответил просто: «Понял».
А, что я действительно понял, - это то, что чтобы жить по уставу, необходимо перевоплотиться в робота. Ещё и то, что шаг влево или вправо, от предписанного уставом действия - наказуемо. Вот вам и рычаги для обеспечения карасю невыносимой жизни. И, что самое интересное к годку, при этом, невозможно предъявить никаких претензий в нарушении уставных отношений. Система работала исправно, как только к ней прибегали. Как какой залёт у карася, начиная от не свежего «сопливчика» (чёрный подворот - фортучек на шею с белым подворотничком, при ношении бушлата или шинели) и, закачивая бачкованием, - получай наряд вне очереди чистить трюма или котёл, что - как правило, происходило ночью. А с утра, вместо сна, от проведенной в трюме ночи, служба как обычно по распорядку дня или по расписанию командиров боевых частей. И следи за собой, чтобы не совершить новый залёт, отступив от устава.
Справедливости ради, надо отметить, что годки нечасто приводили в исполнение эту угрозу, просто потому, что жизнь по уставу им самим претила, да и лень брала своё, - следить за карасём в уставном режиме. Поэтому воспитание карасей сочеталось со службой по уставу и рукоприкладством. Ну, а какие ещё фантазии приходили в головы изобретательных годков, я описал в предыдущей главе «Караси живучие как крысы».
Ну, с годками всё понятно, а вот те, у кого был переходной возраст от карася к подгодку, тоже заявляли свои права по отношению к карасям. Годками это пресекалось, так как это было их «заслуженным» правом по сроку службы, а делиться правами они никак не могли. Но происки со стороны недорослей всё - же были. В моём отделении кроме годков и подгодков служил Витя Ещенко, - на полгода старше меня по призыву. Честно скажу, клички на корабле были не в ходу. Карась, годок, подгодок - это да. Этого достаточно. Исключением был лишь этот Витя. Ниже меня ростом, слегка упитаненький с небольшим волосатым брюшком, он отдаленно напоминал артиста Леонова. Не знаю, может он его специально копировал, но и жестикуляция у Вити была как у Леонова в «Джентльменах удачи». Он был уже не карась, - служил почти год. А такие недоросли никак не назывались, хотя годки и могли иной раз в отношении к ним применить слово карась. Но Вити это не касалось, - его называли скунс. Так как я был ещё совсем неопытным, а Ещенко прослужил более полугода, то годки ему поручали вводить меня в курс дела: как чистить пайолы в котельном отделении, системы в трюме, форсунки котла и тому подобное. Делал он это с удовольствием, особенно когда обеспечивал меня на отработке наряда в трюме, когда я, ползая по скользким от мазута системам, очищал их досуха. Он подавал мне сухую паклю и ветошь, а потом насыщенную её маслом и мазутом принимал от меня. Таким образом, он наслаждался превосходством надо мной, понукал и называл меня карасём. На последнее он права не имел, - выслуга не позволяла, но мне приходилось терпеть, пока я осваивал науку отрабатывать наряды. Ничего особо мудреного в этом не было, и за три месяца я освоил эту работу довольно успешно. Однако выходки этого наглеца меня раздражали основательно. В том числе, когда при годках он задирал робу и поглаживая своё волосатое пузо, подойдя вплотную, просил ударить его в живот, демонстрируя крепость своего пресса.
Однажды мы с ним получили задание чистить пайолы (металлические листы, закрывающие трюм) в родном котле. Времени на это отвели мало, но Витя с этим и не думал спешить, надеясь «нагнуть» меня, подразумевая, что всю работу должен сделать я один. Демонстративно улегшись на паропроводе, он показывал это всем своим видом.
- Витя, давай работать, - обратился я к нему, - если не успеем, годки опять в трюма нас загонят. На что я услышал:
- Давай работай, карась. Тебе положено.
Тут уж я не стерпел:
- Ты, скунс, - крикнул я, - а ну резко встал и за работу... Это возымело действие. Ещенко быстро вскочил и направился ко мне. Он не ожидал от меня такой дерзости. Побледнев и сжав губы, он подошёл ко мне вплотную и, толкнув меня в грудь, зло прошипел:
- Ты что, оборзел, карасина? - при этом, намереваясь ударить. Сработала натренированная реакция. Удар по печени, в солнечное сплетение и челюсть и… Витя осел на пятую точку как подкошенный у переднего фронта котла. В нокауте он побыл минуты три. В испуге я смотрел на него и судорожно соображал: во– первых, о тяжести нанесенных ударов, а во- вторых о последствиях со стороны годков. Такой «борзости» они бы мне не простили ни за что, так как такого рода воздействие могли позволить старшие над младшими, а не наоборот.
Но вот он зашевелился, помотал головой и уставился на меня ничего не понимающим взглядом, как будто первый раз меня видел. Криво улыбнувшись, он стал медленно подниматься и с трудом встал в полный рост. Потом погрозил мне пальцем и проговорил:
- Ну, я тебе это ещё припомню.
Видимо он никому о нашей стычке не сказал, так как годки были спокойны. Обижался на меня Витя дня три, но деваться нам друг от друга было некуда, так как пуд соли есть, нам предстояло долгие месяцы службы. Постепенно я стал понимать, что он мой близкий помощник. Отношение его ко мне изменилось. Да и моё, к нему. Особенно после того, как мы с ним в трюме, по горло в ледяной забортной воде, разбирали эжектор откачки. Вытащив застрявший в нём прогар и откачав воду из трюма, мы радовались как дети. Потом мы сдружились, когда я понял, что нас карасей в машинисты котельные прибыло девять человек и годкам приходилось рассеивать своё внимание на всех нас. Виктор же, за полгода до нашего прибытия, был среди них один. Я понимал, что при этом он натерпелся немало. Одна только служба по уставу чего стоит…. Но он выдержал. А значит, выдержим и мы.
Продолжение следует.
Анонс рассказов первого цикла «Мечты сбываются»:
1. Пролог
2. Рассказ 1. Призывник
3. Рассказ 2. Здравствуй море
4. Рассказ 3. ОС-19. Ванька – встанька
………………………………………….
Рассказ 7. Начало на «Окрыленном»
…………………………………………
Рассказ 9. В ад по предписанию
………………………………………...
Рассказ 11. Караси живучие как крысы
………………………………………...
Рассказ 16. А чем черт не шутит
……………………………………….
Рассказ 18. Домоклов меч
………………………………………
Рассказ 20. Болтун – находка для шпиона и прощай «Окрыленный»
Продолжение следует.
Подпишись на мой канал. Впереди интересные истории