Свет сквозь немытые окна вагона проникал плохо. Поэтому, уже через минуту после захода солнца лица соседей можно было разглядеть довольно смутно. Дождавшись, пока хохол-челнок с восьмого места протащит тучу своих сумок через тамбур, Илья прищурил глаза, пытаясь в быстро наползающей темноте разглядеть номера полок. «Хорошо, что не нижняя боковая», - подумал он, догадываясь, что ужин затянется за полночь, а стол в советской конструкции вагонов, почему-то до сих пор не исправленной, выдвигается из средней части этой самой полки.
Говорят, что люди, перепроверяющие свои действия, такие, как закрытие дверей или выключение газа, не уверены в себе. Илья таковым себя не считал, но, на всякий случай ещё раз глянул на номер места в билете. Двадцатое – от сортира далеко. С одной стороны, вонять не будет; с другой, выходя по нужде поздно ночью, можно в ответ на стук своих шагов в коридоре услышать о себе много «тёплых» слов.
Но значительно более живой интерес, чем сами места, у него вызывали пассажиры на них. Если удастся познакомиться по-человечески, то можно избавиться от скуки на всё время поездки. 18-е место (верхнее напротив) – это мимо: бабка, явно старше, чем мать. Боковые вообще пустовали: удивительно, что поезд на Украину забит не полностью. 17-е уже интереснее – чувачок примерно лет под 30, найдётся, о чём поговорить. Но особую радость у Ильи вызвала обладательница 19-го места, прямо под ним, то есть, знакомая нам с первой страницы Татьяна. «Фигурка очень даже ничего», - пронеслось в его голове, - «Да и на лицо вроде как симпатичная, надеюсь, эта симпатия сохранится и при свете». И, желая поскорее это проверить, Илья стал шарить по стене вагона в поисках выключателя. Сосед с 17-го отвернулся от чемодана и, намекая на купе проводников, с глубокомысленным видом заявил: «Свет только для избранных».
- Приколисты мы, значит, тогда общий язык найдём…, - но вслух Илья произнёс не это, а загнул первый вспомнившийся анекдот: Морфеус сталкивает мужика с крыши небоскрёба, тот падает и разбивается насмерть. Морфеус вздыхает: и этот не избранный. Сосед чуть не съехал на пол от смеха, девушка только слегка хихикнула – то ли анекдот уже слышала, то ли фильм про «Матрицу» ещё не видела. Но всё-таки она улыбнулась, и это хорошо. Весёлые девушки выглядят красивей, чем грустные.
С молчаливого согласия девушки Илья сел на её полку и стал распаковывать вещи. Расслабившись, он почувствовал, как ломит уставшие за день ноги, плечи и запястья. По закону подлости пакет с едой каким-то непостижимым образом провалился на самое дно сумки и был подавлен остальным её содержимым. Но Илья – оптимист, который может сказать «жизнь – дерьмо» с улыбкой на устах – над рассыпавшимися супами быстрого приготовления посмеялись вместе …. Какой же всё-таки у неё звонкий смех…. Вдруг Илья спохватился:
- А чего это мы, как нерусские, не представились?
- Главное, не ляпни «как нерусские» где-нибудь на Западной Украине, -- как всегда с юмором ответил сосед с 17-й, оказавшийся Колей. У бабки запомнилось только необычное отчество – Харитоновна.
Тут поезд, наконец, тронулся, и заработали генераторы. В свете, отбрасываемом лампочкой под углом, при взгляде на Татьяну казалось, что у неё вокруг головы нимб.
- Ребята, вы мне не поможете закинуть сумку наверх? – пронеслась нежная музыка, отражаясь от перегородок.
— Это твоя работа, ты сантиметров на 15 выше, -- зевнул не склонный к джентльменству Николай и своей репликой «разбудил» остолбеневшего соседа.
А Илья с радостью перекинул на третью полку весь танин багаж одной левой, думая, что если не помочь такой девушке, то лучше снять с сумки наплечную лямку и повеситься на лампочке.
Прошли проводники, собрали деньги за постель – и снова Илья выручил Татьяну, у которой остались только сотенные купюры (а у проводников, естественно, не нашлось сдачи).
Старушка, потерявшая отца на фронте, а мать в оккупации, осталась старшей в семье задолго до окончания школы и поэтому не стала никого просить помочь ей застелить верхнюю полку – всю сознательную жизнь она выручала себя сама. От посещения столицы впервые за несколько десятилетий на неё свалился груз впечатлений больше, чем она могла перенести. Едва её потрёпанное жизнью тело коснулось пододеяльника, как тут же провалилось в глубочайший сон. В плацкартном вагоне без дверей отчётливо слышалось, как на одних полках шелестели бельём, на других жужжали молнии сумок; двое пассажиров средних лет нетвёрдой походкой проследовали до тамбура с незажжёнными сигаретами во рту. Большинство пассажиров, не дожидаясь выключения света проводниками, отходили ко сну, во время которого вынужденное дорожное безделье не кажется таким скучным и долгим. Вскоре компания молодых людей оказалась фактически предоставлена самой себе.
Илья расстегнул карман, пересчитал на ощупь купюры и сказал, не обращаясь ни к кому определённому: Я мог бы принести чего-нибудь выпить….
Коля, не склонный к застенчивости, остановил пробегавшую мимо проводницу вопросом: не подскажете, под каким номером вагон-ресторан?
Проводница удивлённо захлопала глазами: восьмой, только он работает с семи утра до десяти вечера.
Илья, желавший выпить для храбрости, чтоб познакомиться с сидевшей рядом прекраснейшей девушкой, грустно пошутил: придётся заглянуть в семь и глотнуть шампанского с утречка пораньше….
- Как аристократы, - в тон ему ответил Николай, при этом артистично вздёрнув подбородок, как будто он действительно был гордым дворянином.
Татьяна не услышала этого разговора. Слух у неё был отменный, она просто не слушала, так как снова углубилась в чтение, упорно подбираясь к концу главы. Когда она бралась за интересующее её дело, весь остальной мир переставал для неё существовать.
Вдруг Илья заметил что-то странное в манере её чтения. Ну, конечно, она перелистывала по 4-5 страниц в минуту. Вот и нашёлся повод для комплимента.
- Ты читаешь как Джеймс Бонд, - произнёс он слегка в сторону от неё.
Заметив, что обращаются напрямую к ней, она медленно развернула глаза, оказавшиеся цвета морских волн, отражающих одновременно холмы, поросшие лесом и небо с лёгкими перистыми облаками.
- Как кто? – хрупкой девушке никогда не приходило в голову сравнивать себя с лучшим супершпионом Запада.
- У агентов в американских боевиках обычно фотографическая память: бросят беглый взгляд на страницу, и она уже у них в голове как отсканированная.
- Я курсы скорочтения окончила, -- раздалась нежная песня.
- По-моему, художественную литературу читают не для того, чтобы проглотить быстро-быстро, а чтобы посидеть и помечтать, представляя себя кем-то из героев, -- возразил Илья, ненавидевший спешки.
- Привычка, - ответила Татьяна с лёгким вздохом, - мозг, видя любой текст, автоматически переходит в режим штурма. Мало что запоминает и вместо расслабления напрягается. Зато с учёбой очень удобно получается, времени на инет на первом курсе ни секунды не было, а сейчас остаётся до фига… - она мечтательно приподняла глаза и чуть-чуть зевнула.
- У тебя есть дома компьютер? -- спросил Илья, с надеждой, что разговор свернёт на тему, в которой он хорошо разбирается, ибо молчание на свидании – преступление (во всяком случае, так его учили в своё время кореша постарше).
- Дома-то есть, только я там редко бываю, в общаге живу. Но есть Интернет-зал в универе, а на крайняк, Интернет-кафе ещё никто не отменял.
- Общага в Москве? – Илья занервничал: сейчас придётся рассказывать, как он с треском облажался, и в глазах москвички он будет выглядеть тупым как сибирский валенок….
- В Питере. Учусь в Бонч-Бруевиче на факе защиты инфы и админинга.
Возникла полусекундная задержка, понадобившаяся Илье, чтоб сообразить, что фак – это факультет, инфа – информация, а админинг – системное администрирование.
Девушка, говорящая на компьютерном сленге, удивила его не меньше, чем если бы она ругалась матом.
- Так ты хакер? – спросил он, чувствуя, как его зрачки стремительно растут до размеров пятирублёвых монет.
- Перед сессией на практике делать было нефиг, сначала троян написала и преподу подкинула, потом свою машину вирусом заразила. Допуск почти до самого экзамена получала.
- А что в инете делаешь? – вспомнил Илья начало разговора.
- Раньше качала музыку и тексты Scorpions, потом подсела на чаты.
Рок, как русский, так и англоязычный, был для Ильи самым настоящим наркотиком. Когда у него начиналась депрессия, он лечился тяжёлой музыкой. «Слушаешь тяжёлый металл, таскаешь тяжёлый металл – эффект тот же, - иногда говорил он друзьям, - но в качалку ходить в лом, да и некогда, а музыка — вот она.» На эту тему он, обычно не склонный к болтливости, мог говорить часами.
- Ну и как, воспринимаешь на слух тексты «Скорпионов»? Или приходится читать с листа, чтоб их понять?
- Для меня английская речь почти так же понятна как русская. А как у тебя с иностранными языками?
- I think, I speak English rather well, (Перевод: по-моему, я говорю по-английски достаточно хорошо) -- ответил Илья, и они оба засмеялись весело и непринуждённо.
В эти минуты проголодавшийся Николай усиленно наворачивал нехитрую смесь консервов, овощей и хлеба. Понимая, к чему идёт дело у пассажиров напротив, он подумал, что не помешает выбросить пустую банку, а заодно и посмолить перед сном.
- Я перекурю? – спросил он соседей, как будто на это требовалось их разрешение. Получив его, он исчез в тамбуре и, чтобы потянуть время, сходил ещё в туалет (приближалась узловая станция Кашира). В его голове, туго набитой прикольными афоризмами, шевельнулась мысль: когда парень и девушка остаются вдвоём, она думает: наконец-то мы вместе, а он думает: наконец-то мы одни.
А те, кого разбитной Коля принял за влюблённых, сидели напротив, пытаясь разглядывать друг друга в полумраке, потому что проводники выключили свет.
Когда двое вместе молчат, -- пытался Илья сформулировать мысль у себя в голове, — это значит одно из двух: либо им скучно и нечего сказать, либо им так хорошо вдвоём, что слова уже не нужны. Хоть бы это было второе, Господи, хоть бы второе!
Когда Николай вернулся в вагон, там ничего не изменилось.
- Надо бы и мне курнуть, -- нарушила молчание Татьяна и достала из кармана белую сигарету.
- Без фильтра? – съехидничал Николай, которому не понравилась нерасторопность «парочки».
- Парламент,- с наигранной обидой ответила Татьяна.
В тамбуре они снова остались наедине.
- У меня курево попроще, -- виновато заметил Илья.
- О, давай махнёмся по сигаретке, - неожиданно оживилась Таня, - а то с этих облегчённых ни фига не накуришься!
На этот раз беседа снова свернула на компьютеры, потом на кино, потом на то, у кого какое кино есть на компьютере. Посмеялись над фильмами в переводе Гоблина. Потом Илья стал пересказывать сюжет своей любимой ленты «Трасса 60». Когда он дошёл до сцены знакомства Нила Оливера с Линн Линден, Татьяна уже окончательно приняла решение. У неё немного кружилась голова: то ли от резко нахлынувших чувств, то ли оттого, что незаметно для себя она докуривала уже четвёртую сигарету подряд.
Илья ненадолго задумался, шаря в поисках спичек. Поезд сделал рывок, чтобы прибыть в Ожерелье на границе Московской и Калужской областей без опоздания. Через неплотно прикрытую форточку со свистом врывалась струя холодного и сырого воздуха, в которой бесславно погибли три спички, так и не успев разродиться табачным дымом. Илья попытался прикурить от чинарика Татьяны. Их разделяло расстояние менее чем в полторы длины сигареты. Он ясно увидел в её глазах отражение своих. Она смотрела, не моргая. Руки с окурками автоматически подались в разные стороны, другие легли на талию друг друга. Освободившиеся губы слились в единое целое. Упавшие сигареты, всеми забытые, догорали под дверью. Меньше всего Илья думал о том, что он на 23 сантиметра выше, и ему приходится довольно низко нагибаться. В такт громким подбрасываниям вагонов на стыках рельс тихо постукивали секундные стрелки, но для двоих пассажиров время остановилось. Наконец, они потихоньку стали возвращаться на грешную землю, но ей этого не хотелось.
- Погладь меня нежно, - прошептало сопрано, основательно сбиваясь. Её руки уже вовсю орудовали под его рубашкой.
На крутом повороте поезд основательно тряхнуло, и форточка отлетела от рамы окончательно. Проводники соседнего вагона поёжились в своём купе от дождя и ветра. Но пару в тамбуре такие мелочи не интересовали.
- Жарко, - девичий голос издал нечто среднее между шёпотом и стоном. Длинные и тонкие пальцы ловко управились с металлическими пуговицами джинсовой рубашки, болтавшейся на хрупких девичьих плечах как на вешалке. Из солидарности пуговицы на мужской фланелевой рубашке также были мгновенно расстегнуты. Теперь тела соприкасались на довольно широкой площади, щедро делясь своим теплом друг с другом.
В этот момент произошло то, чего Илья не ожидал никак: сладкий голос внезапно стал резким и коротко отрезал: уходим!
Она схватила его руку мёртвой хваткой и прошмыгнула в дверь пассажирского салона. Её острый слух засёк то, что ему стало ясно, только когда открылась дверь с другой стороны: проводники пошли чинить форточку. Когда они вернулись к своим местам, Николай уже смотрел не первый цветной сон. И при этом издавал такой храп, как звучало бы соло на электрогитаре, искажённое трубкой советского телефонного аппарата. Потянулась томительная вынужденная пауза.
Спать не хотелось, да и Коля на все лады неосознанно пресекал любые попытки отключиться. Тогда Илья пересказал ей роман, который сам читал уже раз четвёртый или пятый и всё не мог начитаться. Приключения героев «Скалы Мэддона» Хэммонда Иннеса произвели на Татьяну довольно сильное впечатление – определённо что-то было от главной героини этого увлекательнейшего сюжета в её противоречивом характере. Описывая финальную схватку положительных героев со злодеями, Илья вошёл в раж и случайно разбудил Николая. Тот даже с заспанным лицом не терял чувства юмора:
- Вечернюю сказку рассказали, теперь пора спать?
- Не всё так просто, рассказ был таким долгим, что мне захотелось ещё покурить, -- улыбнулась Таня ему в ответ и, взяв Илью за руку, поспешно повлекла в сторону тамбура, давно покинутого проводниками. Как только дверь курилки щёлкнула, она взяла сигареты и огонь и чётким движением демонстративно положила в пепельницу. Она чуть-чуть замялась, придавая голосу как можно больше обаяния, которым тот и так не был обделён:
- Место здесь уединённое, можно немного покуролесить….
Смысл последнего слова дошёл до Ильи только когда Таня выставила вперёд правую руку и почесала его грудь, покрытую мягкими волосами. Недолго думая, она перешла к более интенсивным ласкам.
- Нравится? – шепнули ему на ухо её чувственные губы и принялись постепенно целовать ему всю нижнюю часть лица.
- Ничего, что я слегка небрит? – растерялся Илья.
- Мне даже приятно, когда немного больно, - ещё более томно вздохнула Татьяна.
Вдруг в соседнем купе зашебуршились проводники. Влюблённые прижались друг к другу в тревожном ожидании. Тревога оказалась ложной: через 10 секунд всякие шумы, кроме стука колёс, стихли. Прождав для верности ещё 30, Татьяна вернулась к делу с удвоенной силой, то и дело повторяя:
- Нравится?
- Очень! – отвечал Илья, но прав был только отчасти. Воспоминания о неожиданном вторжении проводников порождали в нём страх, что это всё повторится, и никак не давали полностью расслабиться.
Контакты с мужчинами старше и опытнее её породили у Татьяны заблуждение, что любой мужчина может мгновенно возбудиться, как только женщина захочет.
- Будет у меня сегодня секс или нет?! – она явно начинала сердиться.
- Нас могут застукать, это стрёмно, - честно признался Илья.
- Ты что, девственник?!
- Если честно, ты у меня действительно первая….
- Ну почему мне всегда одни девственники попадаются? – она залилась смехом, который из-за малой громкости можно было принять и за рыдания.
Илья находился в состоянии, близком к шоковому: исчезла его муза, святая, которой он час и полчаса назад был готов поклоняться на коленях – осталась только алчущая спаривания самка. Понятия не имея, чем её утешить, он попытался хотя бы спасти себя от позора:
- Я дважды тонул, дважды терпел автоаварии, дважды оставался в незнакомом городе без денег и документов, и за все эти случаи не испытывал такой паники как тогда, когда проводники пришли!
Обладая нетипично для женщины развитым логическим мышлением, после этой фразы Татьяна поняла, что заметно перегнула палку.
- Ты очень хороший человек и очень мне нравишься, - заговорила она на полтона ниже, - мне с тобой приятно и легко, и ты не относись к этому как к делу – расслабься и лови кайф.
И через несколько секунд прошептала: Я люблю тебя.
- И я тебя тоже.
И в следующий миг языки снова коснулись друг друга.
На этот раз природа взяла своё. Полуобнажённая девица устроилась в своей любимой позе сверху; полуобнажённый паренёк прерывисто дышал то в такт её движениям, то в такт вздрагиваниям пола под ним.
- Только кончать в меня не надо, хорошо? – задала она риторический вопрос, в ответ на который он только прикрыл глаза от удовольствия.
Она медленно сползла на железный пол, поудобнее устроила своё обессиленное тельце так, чтобы её голова раскинула свои рыжеватые волосы прямо по тёмным волосам его груди. Они полулежали неподвижно и просто наслаждались чувством тепла, исходящего друг от друга. Но тут Илья заметил, что вагон сбавил скорость; в окне показалось какое-то здание, на котором он прочитал «Ожерелье». Влюблённые поняли, что рано или поздно всякое удовольствие закончится. Забравшись на верхнюю полку, Илья посмотрел на часы, но в темноте не смог ничего разобрать.
- Спокойной ночи, -- прошептал мужской голос.
- Спокойной ночи, -- отозвался женский, услышанный парнем как удаляющееся эхо.
Оба уснули практически мгновенно.
* * *
Когда Илья открыл глаза, то увидел пляшущие по полу и столику блики; солнечные лучи заходили на нижнюю полку и там пересекались с прядями волос такого же цвета, в беспорядке разметавшихся по подушке. Лежащая неподвижно Татьяна напоминала скульптуру, рождённую вдохновением гениального мастера. Но для человека, наблюдавшего сверху, этот шедевр был гораздо ценнее всех творений Греции и Возрождения. Наконец, сладко потянувшись, она нехотя выползла из-под одеяла. Её футболка обтягивала довольно крупный бюст, в то же время оставляя наполовину открытым подтянутый, упругий живот. Тонкие шорты плотно облегали прелестные бёдра. В таком виде она, казалось, выглядела ещё сексуальнее, чем без одежды ночью. Или дело в ярком утреннем освещении?
Татьяна стукнула кулачком в полку над собой и игриво выпалила: «Вставай, вставай, штанишки надевай!» И более серьёзно: «Надо умыться, а то на станциях запирают». Илья, чувствуя замедление хода, решил не занимать очередь; и пока девушка тщательно счищала с себя грязь предыдущих пользователей постельного белья, попробовал соорудить нехитрое меню из всего съедобного, что осталось после ужина. Старушка с полки напротив него встала первой и уже начинала не завтрак, а обед, да и Николай курил уже не первую сигарету. Глядя, как девушка стремительно поглощает заплывшие жиром консервы, старушка отложила в сторону дамский роман и, свесившись с полки, вздохнула:
- Много кушаешь, доченька: смотри, пожалеешь…
- Я не толстею, моя фигура удивительно постоянна…. Я предпочитаю растительную пищу, но иногда хочется мяса большой кусок, р-р-р!
С этими словами она сделала вид, что кусает Илью, но на самом деле всего лишь прикоснулась губами к его шее. Илья еле слышно усмехнулся, Таня захихикала в голос. Теперь они не могли смотреть друг на друга без улыбки: прижмутся поплотнее, обменяются на глазах у всех секундным поцелуем и, улыбаясь до ушей, отводят глаза, вроде как чуть-чуть смущаясь. Но это лёгкое смущение – не отрицательная эмоция: оно, как и все остальные ощущения, переживаемые ими сейчас, было частью того, что в быту называется просто счастьем. Да, это полное и безмятежное счастье – просто быть вместе с любимым человеком.
Таможенный досмотр Николай, как гражданин Украины, прошёл без каких-либо проблем. Илье с Татьяной пришлось заполнять миграционные карты. Он машинально подглядел в её паспорт, как подглядывал на экзаменах в соседские шпоры.
«Татьяна Александровна, - проносилась мысль за мыслью в его мозгу, - как моя мать. Мама в молодости тоже была симпатичной, но, конечно, не такой как та, скорее небесная, чем земная особа, что сидит рядом со мной…. А фамилия-то какая странная: Бедоносцева. Это значит, всем знакомым приносит беды? Но у меня в жизни было столько чудесных спасений, что я просто обязан выкрутится. И вообще, пусть весь мир погибнет, лишь бы мы были вместе!». Её размашистая подпись, начинающаяся с большой буквы Б, свидетельствовала о сильной воле и уверенности в себе.
Коля же, прежде всего, обратил внимание на прикольную дату рождения:
- 22-го февраля родилась? А чего не на следующий день? Принимала бы поздравления вместе с пацанами.
- Так в школе каждый год поздравляли всех мальчиков и меня персонально. Один раз подарили мужской дезодорант – я обиделась.
Как только поезд покинули служащие в зелёной форме, и пассажирам разрешили вставать с мест, Илья с Татьяной, не сговариваясь, направились к открытой форточке напротив купе проводников. Поезд уже почти 15 часов катил практически строго на юг, и прохладное вечернее Подмосковье успело постепенно смениться раскалённым дневным Донбассом. Встречный поток воздуха трепал рыжие вьющиеся волосы на одной голове и светлые волнистые на другой. Они добродушно посмеялись над получившимися причёсками, а потом она запела про ветер. Текст песни оказался Илье незнаком, хотя стиль явно роковый.
- Кто автор, Ольга Арефьева? – спросил он, стараясь скрыть удивление.
- Татьяна Бедоносцева, - прозвучало в ответ.
Теперь удивление скрыть не удалось. Илья не играл на гитаре, поэтому он сочинял не песни, а просто стихи, которые немедленно начал читать. Но когда он прочитал лучший эпизод из поэмы о «Титанике», эффект от этого получился неожиданным.
- Пожалуйста, не надо о смерти в такой чудесный день, когда всё зеленеет и хочет жить, - сказал, чуть ли не с мольбой, нежный девичий голос. И запел в ответ самые жизнерадостные слова, с каждой нотой становясь всё звонче, всё верней перекрикивая колёса и тепловоз. Илья спросил открытым текстом о её голосе. Да, это оказалось настоящее сопрано. В прошлом году она даже взяла призы в студенческом конкурсе игры на акустической гитаре (второй по игре и первый по вокалу).
Коля предложил партию в карты. Колода оказалась вполне в стиле бесшабашного шутника. Верхняя половина фигуры представляла собой портрет определённой человеческой добродетели, на нижней изображался порок. Например, верхний король пик – депутат, произносящий у трибуны возвышенную речь; нижний – алкоголик, и на трибуне уже вместо микрофона бутылка, и пламенный взгляд потух. Игроки решили поприкалываться и стали выбирать, кому чей портрет больше подходит. Николай выбрал валета бубен: добродушного отдыхающего в санатории, одновременно оказавшегося новым русским, загибающим пальцы. Илья, не раздумывая, взял себе образ червового валета: галантного кавалера, по совместительству байкера. Татьяна придирчиво разглядывала всех четырёх дам, и наконец, остановилась на червовой: девочка-ромашка с веночком на голове, а снизу обтянутая кожаным бельём дамочка лёгкого поведения.
Несколько партий в дурака тянулись невообразимо долго. Илья с Татьяной часто выходили на перекуры и пропадали. Между вагонами бродили все, кому не лень, и поэтому они зажимались значительно скромнее, чем в тёмное время суток. Наконец, им надоели эти неполные действия, а Николаю надоели картёжные игры. Остатки провизии пошли на обед, за которым Николай рассказал, куда его забрасывала судьба инженера-нефтяника: в Африку, в Иран и даже в Басру (в Ираке, уже тогда находившемся на грани войны). Илья, обожающий путешествия, заслушался.
- Меня всегда привлекали люди со сложной судьбой, -- наконец, сделал он вывод, -- они очень интересно рассказывают о своей жизни.
Коля беззастенчиво уставился на Татьяну:
- А мне всегда нравились рыжие – огонь на голове означает стремление к яркой жизни.
Таня от такого комплимента немного покраснела, а Илья подумал, что Николай, в сущности, прав.
Коля завидовал им белой завистью. В свой 31 год он успел пережить любовь, свадьбу, измену жены и развод. За последние 4 года новой звезды на горизонте так и не появилось.
Татьяна вырвала последний листок записной книжки со стихами и, положив на жёсткую полку, освобождённую от сданной постели, подала Илье ручку, чтобы он записал свои координаты. На всякий случай он указал всё: телефон, адрес, e-mail. Она записала то же самое на предпоследнем листке, который Илья бережно вложил в карман с деньгами и документами.
Они сидели друг напротив друга, глядя в окно, и просто молчали о своём. Николай дочитывал новый детектив Андрея Константинова и делал вид, что не обращает на парочку никакого внимания.
- Тань… - начал было Илья, но она резко приложила палец к губам:
- Не надо, давай лучше… помолимся.
Илья ждал любого сюрприза от своей попутчицы, но проявление религиозности его удивило по-настоящему. Она смотрела на него и в то же время куда-то насквозь, вдаль, сконцентрировавшись на какой-то ей одной известной точке. Она не произносила придуманные на ходу молитвы вслух – только мысленно, сама не понимая, как такие слова могли прийти ей в голову. Илья не мог знать эти слова, да если бы и знал, всё равно ничего бы не понял. Он прошептал канонические тексты: «Отче наш» и «Верую», а вместе с ним и верующая с детства Харитоновна, и даже внезапно посерьезневший Коля, путавший святые слова в каждой строчке потому, что он не исповедовался, наверно, уже добрый десяток лет.
Переезд, потом ещё один. Терпеливо ждали, пока прогрохочет состав, автомобили, пересекавшие Каменнобродский район, уже в черте Луганска.
«Какая странная застройка – частные особняки начинаются сразу за вокзалом, а ведь это самый центр города», -- Илья мысленно сравнивал Луганск с родным Калининградом, от которого отдалился на 1917 километров, что он высчитал там же по атласу железных дорог. Ему хотелось думать о чём угодно, кроме того, что очень скоро придётся надолго, может быть, навсегда разлучиться с той, что подарила ему такую любовь, какой он ещё не знал. Взяла и подарила – не за что-то, а просто так.
Илья соблюдал все джентльменские формальности: вынес на перрон её багаж, подал руку, когда она сама спрыгивала с невысокой, но крутой лестницы…. А на стоянке уже ждал «Мерседес» с работающим двигателем. Они прошли ещё немного, взявшись за руки и остановились метрах в 10 от автомобиля.
- Меня уже встречают, - убитым голосом медленно проговорила Таня.
Она ещё раз поцеловала его в губы, а затем как ледяной сталью по уху резануло слово «Прощай!».
Он хотел закричать, чтоб удержать её, но сдержался, помня о дяде за рулём автомобиля.
«Как прощай? Зачем прощай? – метался по извилинам немой вопрос, - разве мы обменялись адресами не для того, чтобы на следующие каникулы приехать в гости? Либо у неё кто-то есть в Питере, в Псковской области, или ещё где-то, то есть я был для неё простым развлечением и ничего больше…. Но с каким искренним жаром она отдавала мне своё гармонично сложенное тело, такой вариант просто исключён по определению…. Тогда женскую логику мне не понять вовеки».
Татьяна ни разу не оглянулась. «Мерседес» описал по привокзальной площади полукруг и поехал в сторону южной окраины города. А Илья пошёл искать себе такси, так как на восточной Украине всё работает только по утрам, и автобусы на Лутугино переставали ходить ещё в начале седьмого вечера. А сейчас конец шестого, и ещё до их кольца полчаса добираться. Не-е, и пытаться не стоит.